Журнал «Искатель» - Искатель, 1997 № 09
— Фризе? Вас ждут.
Девушка впустила Владимира в приемную, тщательно проверила, захлопнулся ли замок, и только после этого распахнула обшитую светлой кожей дверь кабинета.
Просторный, прекрасно обставленный кабинет был залит солнцем. Легкий аромат хороших сигарет и кофе, похоже, поселился в нем навечно. Откинув голову на спинку огромного кожаного кресла, дремал лысый молодой мужчина, которого Фризе видел перед окнами ресторана. Перед ним на круглом столике со стеклянной столешницей лежала кипа московских газет и раскрытый блокнот.
На мгновение у Фризе мелькнула мысль, что он попал в ловушку. Но секретарша тихо позвала:
— Герр Хиндеман!
Молодой человек вздрогнул и оглянулся. Увидев Владимира, он легко поднялся с кресла. Лицо его расплылось в улыбке:
— Господин Фризе?
— Фризе Владимир Петрович, — без особого энтузиазма отозвался Владимир, пожимая протянутую руку. Он услышал, как у него за спиной мягко притворилась дверь и окинул кабинет быстрым взглядом. Кроме Хиндемана в кабинете никого нс было.
— Простите за таинственность, — улыбнулся молодой человек, когда они сели в кресла — Сейчас вы поймете, чем она вызвана. Кстати, госпожа Кох сказала, что немецкий — ваш родной язык? Это так?
— Да.
Улыбка у лысого парня, которого секретарша назвала господином Хиндеманом, была открытой и чуточку смущенной. И голубые глаза смотрели спокойно и доверчиво. Но Фризе за последние годы перестал доверять не только словам, но и глазам.
Хиндеман вынул из внутреннего кармана своего серого пиджака длинный конверт.
— Госпожа Кох просила передать вам это.
Фризе взял конверт, мельком оглядел его и распечатал,
«Дорогой Володя! — писала Лизавета. — Если у тебя найдутся время и желание, помоги Хиндеману отыскать его кузена, пропавшего недавно в Петербурге. Официальные власти не торопятся сделать это. Отец Хиндемана когда-то оказал папе серьезную услугу. Вот тебе объяснение моей просьбы. Гонорар можешь запросить большой. Хиндеман очень богат.
С удовольствием и грустью вспоминаю неделю, проведенную в Москве. Ты догадливый и поймешь причину грусти. Кстати, твоя прелестная любовница и будущая жена слишком молода для тебя!
Эльза Кох.
P.S. Ты произвел на папу неизгладимое впечатление и уже неоднократно удостоился его высшей похвалы: «Володя — разумный человек».
Например, в таком контексте: «Володя — разумный человек. Почему он не сделает тебе предложение и не переедет в Мюнхен?» У папы есть такой недостаток — задавать неловкие вопросы.
Лизавета».
Фризе дочитал письмо и спрятал в карман. Хиндеман смотрел на него с напряженным вниманием.
— А если бы я не пришел сегодня обедать в «Итальянский» ресторан? — спросил Владимир с улыбкой. — Вы нашли бы другой детективный способ встречи?
— Да, да! Нашел. — Собеседник не ответил на улыбку. — Мне шепнули по большому секрету, что у вас… Как бы это сказать… — Хиндеман медлил, подбирая нужное слово. Потом неожиданно сжал кулаки и постучал ими друг о друга. — Некоторые трения с полицейскими службами. И они могут помешать вам в розыске брата.
«Час от часу не легче! — подумал Владимир. — Приезжает какой-то хмырь из Германии и тут же получает информацию о моих проблемах. Мне и самому-то неизвестно, существуют эти проблемы или нет? Может быть, у меня обыкновенный маниакальный психоз?»
— Кто-то ввел вас в заблуждение, господин Хиндеман. Трений, — Фризе повторил движение собеседника и постучал кулаком о кулак, — с полицейскими у меня нет.
— Я не слишком точно употребил слово. Эти отношения называются и по-другому. Вы понимаете?
Не дождавшись ответа, Хиндеман продолжил:
— Впрочем, это не мое дело. Я только хотел объяснить свои детективные потуги. Теперь о деле. Вы, конечно, хотите знать подробности?
Владимир кивнул.
— Брат — его зовут Вильгельм Кюне — приехал в Петербург с приятелем на машине. На двух машинах. Остановились в гостинице «Астория». Знакомились с этим замечательным городом. Знаете — дворцы, Нева, белые ночи…
— Белые ночи уже закончились.
— Ну, вы понимаете, когда говоришь о Петербурге, белые ночи невольно приходят на ум! — Хиндеман отчаянно жестикулировал, и Владимир вспомнил, как отстранялась от него пожилая дама. — Они прекрасно отдыхали, и тут случилась беда — приятель брата умер в своем номере, а брат исчез.
— Как звали приятеля и отчего он умер?
— Конрад Потт. Служащий таможни. А отчего умер — пока неясно.
— До сих пор не выяснили причину смерти?
Собеседник огорченно вздохнул и посмотрел на Фризе с укоризной. Как смотрит учитель на непонятливого ученика:
— Чиновники, чиновники! Вечная завеса секретности! Намекнули, что Потт отравлен.
— А его родственникам чиновники тоже ничего не сообщили?
— У него нет родственников.
— И тело все еще не востребовано?
— Некому. Господин Фризе, честно говоря, тело Потта меня мало интересует. Я хочу отыскать моего брата. Живого! Мы готовы заплатить вам очень большие деньги за сведения о его местонахождении. Сто тысяч марок. И неограниченная сумма на расходы. У меня уже готова кредитная карточка «Америкен экспресс» на ваше имя.
— Следователь не считает вашего брата причастным к смерти приятеля?
— Нет, нет! — быстро сказал Хиндеман. — Боже упаси! Нет.
— Вы говорили со следователем?
— Опять бюрократия! Я говорил! Но следователи постоянно меняются, идет волокита, а дорог каждый день! Мне рекомендовали вас, как опытного удачливого сыщика. Вы обойдетесь и без официальных следователей. Лучше, если они даже не будут знать о вашей миссии. Их вмешательство только повредит брату, если его взяли в заложники.
— Похитители объявились?
— Нет. Поэтому я спешу. Беретесь?
— У вашего брата была какая-нибудь цель приезда? Или только дворцы и не слишком белые ночи?
— Ценю ваш юмор! И если бы меня не ела поедом тревога, с удовольствием посмеялся бы. Отвечаю. Цель — туризм. Ничего делового! Брат тоже работал в таможне. Такой напряженный труд!
Фризе не понравилось, что собеседник говорит слишком обтекаемо. Не вдается в подробности. Но его можно понять — из наших следователей, если дело сложное и запутанное, подробности не вытащишь и клещами. Но все же, все же…
«Ты хотел отвлечься? — задал Владимир вопрос самому себе. — Забыть на время о собственных проблемах? Что ж, случай представился! Да еще и заработаешь очень приличный гонорар. Соглашайся».
— Хорошо! Я берусь за дело. Фотография брата у вас есть?
Хиндеман выташил из кармана большое портмоне, достал из него фото.
Средних лет, худощавый мужчина с волевым мрачноватым лицом, хорошо подстриженные волосы.
Фотография сделана в каком-то большом помещении. Фризе показалось — в здании аэропорта. Но второй план был расплывчат, размыт.
— Я заберу ее?
— Да, да! Непременно! И мы приготовим для вас немецкий паспорт. У вас известная фамилия, а могут возникнуть ситуации, когда лучше оставаться в тени.
— Тогда еще несколько вопросов…
Отставной генерал
Наблюдая, как Вася Алабин вынимает из модной адидасовской сумки бутылки с водкой и коньяком, банки и свертки с продуктами, Корнилов вспомнил, что лет двадцать тому назад начальник Василеостровского райотдела Сухарев говорил: «Хороший он парень, Алабин. И работать умеет. Но уж больно субтильный» «Я и слова-то такого не знаю! — усмехнулся в ответ Корнилов. — Ну-ну, по-прикидывайся. Любишь спектакли разыгрывать. Я же не ругаю твоего Алабина. (Старшего лейтенанта Алабина по рекомендации Корнилова сделали начальником УГРО Василеостровского района.) Розыскник он хороший. Но в общении с людьми, как красная девица. «Извините», «Пожалуйста». «Разрешите побеспокоить». Да еще и краснеть не разучился!» «А это плохо?» «Знаешь, Игорь, — не обратив внимания на вопрос Корнилова, продолжал Сухарев, — иногда мне хочется, чтобы он на мое ворчание матерком бы облегчился.» «Дождешься!» — пообещал тогда Корнилов.
Двадцать лет спустя от стройного застенчивого юноши остались лишь большие голубые глаза. На веранде Корниловской дачи хозяйничал высокий плотный мужчина с коротко подстриженными седеющими волосами и крупным волевым лицом. Уголки губ едва заметно опущены, и от этого казалось, что Алабин чем-то постоянно огорчен.
— Ты, Василий, ко мне на неделю? — спросил Корнилов.
Алабин посмотрел на Корнилова с недоумением:
— Завтра понедельник! С утра в контору.
— А я решил, что поживешь с недельку. — Корнилов кивнул на гору провианта, выросшую на большом круглом столе.
— Ах, вы про это… Да я, Игорь Васильевич, сегодня без обеда.
Страсть какой голодный! Зашел в универсам на Московском проспекте, глаза разбежались, слюнки потекли! — Он улыбнулся и Корнилов узнал застенчивую улыбку старшего лейтенанта Алабина. А вот краснеть подполковник Алабин уже не умел. Приврал про свой зверский голод и не покраснел
