Обманутая жена - Мила Реброва
Ее глаза смотрели нагло и с вызовом, заставляя меня желать большего, в чем я и не отказал себе, обхватывая ее за голову и притягивая ее лицо ближе к изнывающему члену.
– Кто-то нетерпелив сегодня… – шепчет она, овевая чувствительную плоть своим теплым дыханием.
Открыв ротик, она наконец взяла меня в рот, жестко всасывая и издавая стон, отчего по всему стволу прошла приятная вибрация.
– Да-а-а, малышка, – вырывается из меня, пока я всеми силами пытаюсь не кончить в ту же секунду.
Горячий ласковый ротик работает на славу, выбивая из меня серию стонов и ругательств. Головка члена вздулась до небывалых размеров, утыкаясь ей в горло с каждым неконтролируемым движением моих бедер. Понимая, что не сможет вобрать его в рот полностью, моя девочка начинает помогать себе ладошкой, обхватывая основание и сжимая его в такт посасываниям.
– Какая грязная девочка, – прохрипел я, когда она, вытащив член с громким хлопком, прошлась язычком по всей длине, доходя до мошонки и слегка касаясь ее зубками.
Затем вновь глубоко заглотила, жестко засосав. Я даже не понял, как кончил, заполняя ее рот белесым семенем, которое моя девочка демонстративно проглотила, выпуская изо рта смягчающийся член. То, как она облизала губки, прикрыв от удовольствия глаза, взорвалось во мне новым порывом возбуждения, и я, наклонившись, накрыл ее рот губами.
– Че-е-ерт, Очаровашка! – прохрипел, пытаясь восстановить дыхание. – Ты чуть меня не убила!
– И я рада тебя видеть, – захихикала чертовка, обвивая руками мои плечи и толкая меня к стене так, что я сел прямо на кафель. – Пора исполнять супружеский долг, муженек.
– Чтобы я еще раз отпустил тебя одну, да еще и на такое длительное время! – рычал я, натягивая на себя футболку и домашние спортивки. – Ты хоть представляешь, чего мне стоили эти три недели без тебя? Да если бы не дочь, я бы и дня не продержался!
– Ну прости, родной! – защебетала она, отбрасывая расческу и ластясь ко мне. – Я сама чуть с ума не сошла! Даже приехала на четыре дня раньше, наплевав на эти курсы! Ты был абсолютно прав: не нужны мне никакие повышения и Франция эта не нужна! О чем я только думала, уезжая так надолго? – сокрушалась она, крепче обвивая меня руками.
– Почему не позвонила? – утыкаясь носом в ее макушку, прошептал я. – Я бы тебя забрал.
– Хотела сделать сюрприз, – целуя меня сквозь футболку в область сердца, ответила чертовка. – Надеюсь, он тебе понравился? Знаешь, когда я утром получила твои цветы, поняла – хватит. Я просто не могла больше находиться вдали от вас, зная, что вы тут сами готовитесь к Новому году и наряжаете елку! А сертификат… Ну и черт с ним! Я и без него прекрасно готовлю!
Засмеявшись, я крепче прижал к себе жену, наконец вновь ощущая себя цельным. Бог знает, каких трудов мне стоило согласиться на ее просьбу. Очаровашка буквально умоляла меня отпустить ее на кулинарные курсы в Париж, где какой-то известный перец делал из простых поваров чуть ли не кандидатов мишленовской звезды.
Я, конечно, наотрез отказывал, но разве эту упертую женщину можно сломить? Хитрюга подключила дочь, точно зная, что своей Кексинке я отказать не могу!
– А три недели назад ты этого не знала? – сменив гнев на милость, спросил я насмешливо.
– Хватит быть таким букой! – ущипнула она меня за бок. – Ты вообще должен был быть со мной милым котиком после всего, что я сделала для тебя в душе! – надулась она.
– Я и так милый для мужа, которого бросили ради какого-то месье Поля, – легонько шлепнул я ее по попке, соблазнительно облегаемой лосинами. – Идем к дитю. Она весь вечер о тебе говорила, выбирая игрушки, которые бы тебе понравились.
– Идем! Я так соскучилась! И пришла к тебе только потому, что ночью тебе ничего не светит! – поставила она меня перед фактом.
– Это еще почему? – не понял я.
– А потому, что моя куколка будет спать с нами, в нашей кровати!
– Она и так почти каждую ночь спала в нашей кровати! – поставил я жену в известность.
– Что? Почему ты мне не сказал?! – всполошилась Эла. – Ее мучали кошмары? Неужели снова началась проблема с тем, чтобы мочить кровать? Боже! Зачем я только загорелась этой глупой поездкой!
– Эй! Притормози-ка! Что за глупости, Очаровашка? Ничего не началось! И кровать она мочила из-за воспаления, хватит себя накручивать. Ну, захотелось ребенку внимания, что в этом такого?
– Просто я чувствую себя такой виноватой…
– Папотька, отклой! – долбясь в дверь, как тысяча чертей, прокричала дочь.
– Ну вот, пожалуйста! Пришла твоя куколка. Иди встречай, – подтолкнул я жену.
Взволнованно открыв дверь, Очаровашка взвизгнула, наклонившись, и подхватила дочь на руки.
– Мамотька!!! – тут же запищал ребенок, заливисто смеясь и обнимая жену за шею. – Ты велнулась! Папотька! Мама плиехала домой!
– Я же говорил! А ты скучала! – подошел я к ним и обнял самых дорогих на свете девочек.
В голове невольно мелькнула мысль, что всего этого могло бы и не быть, не будь моя Очаровашка такой сильной и жизнелюбивой. Не было бы у меня этого счастья и покоя, любимой дочери и жизни, о которой я никогда и мечтать не смел. Ведь такие, как я, не заслуживали подобной сказки. Но Эла смогла мне ее подарить. Сделала лучшим мужчиной, достойным ее любви и доверия.
Эля
– Что? – спросила я, встречаясь с внимательным взглядом мужа.
– Ничего. Просто подумал… Да нет, ничего. Весь день в голову лезут глупые мысли.
Мы сидели в обнимку в гостиной, пока дочь спала, обняв меня и положив ноги на колени Армана.
– Так поделись этими глупостями со своей лучшей половиной, – поднося наши сплетенные руки к губам и целуя костяшки его пальцев, попросила я.
Мне всё время хотелось трогать и целовать его. Как и дочь. Я даже представить себе не могла, что можно так скучать! Это было наше самое долгое расставание после рождения малышки. Не считая времени, которое мне пришлось провести в больнице после ее рождения. Вместе с кесарево мне также провели операцию на сердце, после которой мне, хоть и нельзя было больше иметь детей, больше ничего не угрожало.
– Думал о том, каким глупым я был, – откидывая рыжий локон со щеки дочери и любуясь ею в свете елочных огней, которую мы все дружно украсили, сказал Арман. – Спасибо, Очаровашка! Ты показала мне, что значит семья.
– А ты дал мне эту семью. Так что, Мистер Раб, Вы навечно в моем плену, – шепчу
