Ну ты, Маша, и коза! - Лина Филимонова
Рома, ты охуел?
Ты че творишь? Какой, нахер, штамп? Быстро хватай Машу и тащи в номер!
Она сама хочет. Сама предлагает тебе незабываемую ночь. А ты… Лох педальный. Осел лопоухий. Идиота кусок!
Это все орет мой здравый смысл. Восставший в штанах, как бессмертный зомби.
А Маша… она хлопает ресничками и – хохочет.
– Не дашься?
– До свадьбы – ни-ни, – подтверждаю я.
– Серьезно? Будешь хранить свою невинность для будущей жены? – изгаляется Машенька.
Моя девочка за словом в карман не лезет.
– Я там уже столько невинности накопил… Капец будущей жене.
– Пугаешь?
– Заманиваю.
– Уверена, это было бы незабываемо, – с легким сожалением произносит Маша, накручивая на пальчик свой длинный локон.
И – мое терпение.
“Было бы…” Она уже использует сослагательное наклонение. Кажется, мы ее теряем. Дайте электрошок!
Я хватаю ее и сажаю к себе на колени.
– Рома…
Она изображает сопротивление, но на самом деле даже не думает сопротивляться.
Теперь ее декольте так близко, что слепит и лишает воли. Я пялюсь в ложбинку, проваливаюсь в нее, тону, захлебываюсь…
– Обожаю твои сосочки, – горячо шепчу ей на ухо. – Ничего прекрасней в жизни не видел. И не пробовал…
Я вижу, как гладкая шелковистая кожа покрывается мелкими возбужденными мурашками.
Она заводится. Все сильнее и сильнее…
– Хочу щекотать их языком, облизывать, как конфетки, целовать и очень-очень нежно покусывать.
– М-м-м… – выдыхает Маша.
Я не вижу ее соски. Но чувствую, как они напряглись под платьем, как тянутся ко мне, как неистово хотят ласки и любви… Их есть у меня! Полные штаны.
Но я же мужыг. Сказал: без штампа не дамся, значит, буду, как дебил, изображать девственника.
А потом поставлю упрямую Монику на колени, роскошной белуччей кверху, и покажу ей на что способны мы, суровые неприступные недавашки…
– Пойдем ко мне в номер, – шепчет она.
Искусительница! Но я кремень. Я сталь. Гвоздей бы из меня наделать!
– Неа.
– Ну, тогда к тебе, – продолжает искушать Машенька.
– Сначала давай поженимся.
– Ну как хочешь, – обиженно фырчит моя будущая жена. – Уговаривать не буду.
Мля… Всё. Я все просрал.
Машенька ерзает и пытается встать с моих коленей. Надула губки, нахмурила бровки, в глазах бегают колючие ежики, а в трусиках, я уверен, горячо и влажно…
Я пытаюсь пробраться туда, но моя ладонь запутывается в десяти нижних юбках дурацкого свадебного платья.
– Мля! – бормочу я.
Все больше зверея.
– Пусти! – психует Маша.
– Нет.
– Я хочу уйти!
– Ты хочешь быть со мной и в горе, и в радости. А я хочу заботиться о тебе, любить, обожать, смешить и… прожить с тобой всю свою жизнь.
– Рома… – она перестает брыкаться. – Ты же меня совсем не знаешь. А я тебя.
– Я весь перед тобой. Как на ладони. Я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
– А я хотела просто потрахаться!
Маша пытается быть нарочито грубой. А у самой губы дрожат и на глазах слезы.
Почему? Я не понимаю.
Я дебил! Довел девчонку до слез.
– Просто не получится, – говорю я. – Я слишком сильно хочу тебя. У меня крышу рвет и тормоза срывает.
– И ты все равно не хочешь…
– Все. Хватит. Пошли в номер.
И я тащу ее за собой.
Плевать. На все. На принципы, условности, на собственное слово… Пусть я не мужик. Я животное.
Я хочу ее! Дико и невыносимо.
Мы с Машей несемся к выходу с крыши. И – налетаем на регистраторшу.
Я им всем дал знак рассосаться – ей, Олегу, фотографу. Хотел поговорить с Машей наедине. Был уверен, что смогу убедить ее.
Но…
– Мне пора уходить, – произносит тетка. – Вы расписываетесь или…
– Мы расписываемся, – неожиданно для самого себя рявкаю я. – Сейчас!
Поворачиваюсь к Маше. Опускаюсь на одно колено. Протягиваю кольцо.
– Согласна ли ты стать моей женой?
Я не верю в успех. Я уже понял, что она не готова. Ей нужно узнать меня получше и бла-бла-бла. Ладно. Это разумно. Пусть. Но я все равно..
И тут я слышу:
– Да.
Йе-е-е… Главное сейчас – не спугнуть.
Фотограф уже щелкает камерой. Я аккуратно, но быстро надеваю колечко. Мы расписываемся. Теперь Машин черед повозиться с кольцом.
– Рома… – шепчет она, надевая мне его на палец.
– Что, моя радость?
– Мы сошли с ума!
– Определенно. Почему ты согласилась?
– Ты был такой смешной, когда сказал, что не дашься без штампа…
Вот, значит, как. Кто-то выходит замуж по залету, кто-то по любви, кто-то сдуру или спьяну. А Маша – со смеху…
– Я смешной?
– Да, – лепечет она, таращась на меня широко распахнутыми испуганными глазами. – И, если честно, немного страшный.
Представляю… Я сейчас выгляжу как псих, с которого только что сняли смирительную рубашку.
– Не бойся, Машенька. Или бойся. Пофиг. Я все равно тебя съем…
Глава 63
Маша
Ну как так-то?
Сразу – замуж? Без подготовки, ухаживаний и предварительных ласк?
Или… все это и было ухаживанием? Вся эта наша бурная непредсказуемая свистопляска. А предварительные ласки начались еще тогда, в кладовке…
Мне то жарко, то холодно.
То, страшно, то весело.
То смешно, то вдруг как-то очень грустно. Почти до слез.
Я всем существом чувствую, что сейчас происходит нечто очень важное в моей жизни. Все меняется. И никогда не будет прежним.
Рома… он потрясающий. Я восхищаюсь им, он вызывает во мне трепет и восторг.
Но… говорить “люблю” как будто слишком рано.
А он говорит это так уверенно. Обещает счастье и прекрасное будущее… И я вдруг верю! И больше не хочу думать и анализировать.
Я просто хочу броситься в этот омут с головой…
– Машенька, я тебя съем!
Я снова хохочу. Я как пьяная. Меня охватывает какое-то сумасшедшее безудержное веселье. И, одновременно, – легкая паника.
Я вышла замуж! Что я творю?
И что меня ждет сейчас, за дверью номера?
Мы в лифте. В мое бедро красноречиво упирается мощный железный удав. Ладонь мужа обхватывает мою шею. Его губы на моих губах… Жадные, нетерпеливые, ненасытные. Он как будто реально собирается меня съесть!
Пусть.
Пусть делает со мной, все что хочет.
Я буду послушной девочкой и покорной женой.
Я хочу просто отдаться этому дикому зверю и невероятному мужчине.
Я так давно этого хочу…
Мы вваливаемся в номер.
– Интересно, тут есть огнетушитель? – бормочет Рома.
– Зачем?
– У меня трусы дымятся.
– Снимай.
– Сначала ты!
Он задирает мое платье. Пытается стащить его через голову. Но оно снимается не так…
Кажется, история повторяется. Я снова запуталась в одежде, задранной вверх. А
