В ожидании зимы. Черный ельник - Анна (Нюша) Порохня
— И видимо действует план наш, раз вьюга Мороза слушаться стала! Не забирайте сказочную нечисть, пожалуйста!
— Один день у вас остался. Ежели Колоброда приведете, подумаем, как с ними по-другому поступить, — усмехнулся Переплут. — А ежели нет… так и не серчайте сильно по ним.
— Так ведь нечестно! — возмутилась Марьяша. — Почему мы должны все это делать?! Вы ведь силы имеете, а мы простые люди! Набегались мы уже с вашей Навью!
— Сами все затеяли, вам и расхлебывать, — спокойно ответил Морок. — Силы это одно. А ежели вы взялись за нечисть заступаться, так имейте волю до конца идти. Мы, боги Навьи любим смертным задания давать, да препятствия устраивать. Так сказать испытания вы пройти должны, чтобы «сказке конец, а кто слушал молодец».
— Нет, — прищурился Переплут — «Сама она радость, в глазах ее ласка. Тут пир начался, и кончилась сказка».
49
Когда братья ушли, оставив нас в грустных думах, первым заговорил оборотень:
— Не лезли бы вы туда. С Колобродом шутки плохи. Мы сами за ним отправимся.
— Что? — Зинка удивленно хлопнула глазами. — Вы пойдете за Колобродом? Ради чего???
— Так ради вас, — волка оскалился, демонстрируя белоснежные, чуть заостренные зубы. — Неужели до сих пор непонятно? Вон, Вячику Марьяшка нравится. Он мне все уши прожужжал…
— А Гору Ольга? — уточнила Зинка, на что волк лишь пожал плечами.
— Тут я не знаю… Ему никто не нравится. Слишком тяжелый Гор по характеру.
— Почему он ушел от вас? — спросила Марьяна, и мы с Зинаидой с любопытством стали ждать ответа. Хотелось знать причину разногласий в волчьей семье.
— Не знаю. Ушел однажды и все, — ответил Тверд. — В этом он весь. Никогда не объяснит, не расскажет. Сделает по своему, а ты понимай, как хочешь.
— Я всегда все делал ради вас.
Марьяша подпрыгнула на стуле и испуганно ойкнула, когда раздался голос Гора. Они с Вячиком стояли в дверях кухни.
— Что ж вы так подкрадываетесь?! — она вспыхнула, взглянув на Вячика. — Пугаете!
— А что ж вы такие пугливые? — усмехнулся он. — Пора бы привыкнуть уже. Вокруг вас кто только не ошивается.
— Я ведь не хотел, чтобы вы из леса выходили, — вдруг сказал Гор. — Мне всегда казалось, что там безопаснее. Среди смертных жить, это не только вот это вот все, а еще боль, от которой никуда не деться.
При словах «вот это вот все», оборотень стрельнул в нас взглядом, видимо намекая на отношения между мужчиной и женщиной.
— О какой боли ты говоришь? — Вячик недоуменно нахмурился. — Я не пойму…
— Вы знаете, почему я принял человеческий облик? — Гор устало опустился на стул. — Влюбился.
— Ты?! — воскликнул Тверд, недоверчиво глядя на брата. — В кого?!
— Лет сто пятьдесят назад повстречал я девушку в лесу. Машу Логинову. Она часто к озеру приходила, а я за ней из-за деревьев наблюдал, — волк смотрел в стену невидящим взглядом. — Запала она мне в душу, а показаться я ей не мог… Потом вспомнил, что Яга помочь может… Пошел к ней на поклон.
Его откровения стали для меня неожиданностью. Не был он похож на того, кто мог вот так влюбиться, чтобы голову потерять. Хотя… кто его знает, что у Гора в душе творится. Вот и братья его на вид грозные, а по сути, неплохие ребята.
— В общем, познакомились мы… — продолжал тем временем волк. — Начали встречаться… Так хорошо мне еще никогда рядом с кем-то не было. Черт дернул меня признаться ей, кто я на самом деле. Напугал…
— Она бросила тебя? — спросила я, но жалости к Гору не испытывала. Бросила баба, вот несчастье! Так братья-то причем? С ним за что так? Сам, значит, сбежал из деревни раны зализывать, а их оставил, и полслова не сказав?
— Бросила… — усмехнулся оборотень. — Она охотников привела… Я долго их от Вячика с Твердом уводил, чтобы никто не догадался, что не один волк в лесу. А потом сам ушел.
— Ты о Марии Логиновой говоришь? — Марьяна смотрела на него огромными глазами. — Она у разрушенной церкви жила?
— Да, именно о ней, — подтвердил Гор и спросил: — Откуда ты о ней знаешь?
— Мне о ней бабушка рассказывала. Брата Марии волк на ее глазах загрыз и она умом тронулась, — подруга с опаской отодвинулась от Гора. — Твоих рук дело? Вернее зубов?
— Моих, — честно признался оборотень. — Брат Машин ранил меня, а потом хотел ножом добить. Мне нужно было позволить ему это сделать?
М-да… вот так история… Теперь я на Гора смотрела другими глазами.
— Мог бы и не убивать… — проворчала Марьяна. — Все у вас через кровь!
— Ты смотри умная какая! Ишь, ты! — на табурете появился Евпатий Гурьевич с недовольным лицом. — Как быстро клеймо поставила! А я вот слушаю и начинаю сомневаться, что нам, существам иного мира стоит со смертными связываться! Только неприятности от вас! Вот Гор признался, Машке этой и что? Сразу с ружьем на него! А ведь он в первый раз чувство глубокое испытал! Предали его!
— Подумайте прежде, чем связываться с женщинами, — глухим голосом сказал Гор братьям. — Да и вообще… Боль ведь не только от предательства может быть. Не получится у вас ничего. Они смертные и время для них по-другому идет. Через тридцать лет вы такими и останетесь, а бабы эти в старух превратятся.
Оборотень резко поднялся и, не сказав больше ни слова, вышел. Через минуту хлопнула входная дверь и воцарилась гнетущая тишина.
Во всем этом сквозила такая скрытая боль, что даже Зинка приуныла. Ее вообще пронять трудно было, а тут глаза на мокром месте.
— Эх, бабы… бабы… — домовой осуждающе покачал головой. — Вечно у вас все как не у людей!
— Пойдем-ка, — сказал Вячик Тверду. — Поговорить надо.
Волки вышли, а мы продолжали молчать. Да и что тут скажешь?
— Берите блюдце и с Танькой связь налаживайте, — приказал Евпатий Гурьевич. — Пущай Колоброда уговаривает. Авось послушает ее.
Зина взяла блюдце и, толкнув яблочко, произнесла:
— Катись яблочко, вокруг блюдца обернись! Танька продавщица нам покажись!
Завертелось оно все сильнее и сильнее, а потом показалось нечто странное.
— Что это за червяки? — брезгливо скривилась Марьяша. — Фу…
— Да не червяки это, а капуста! — догадалась я. — На тарелке капуста квашеная!
— Точно…
И тут мы увидели пальцы, раздвигающие тонкие капустинки, после чего показалось заспанное Танькино лицо.
— Чего надо?! Вы на часы смотрели?! Ночь на дворе!
— Разговор есть, — сказала я. — Серьезный!
— Что там такое, белочка моя? — раздался хриплый мужской голос.
— Ничего! Спи! — шикнула куда-то в сторону Танька, а потом проворчала: — Сейчас, в другую комнату выйду…
