Отец моего жениха - Юлия Динэра
— При чем здесь Шейн?
— Ты спросишь об этом у него, когда он придет.
Несмотря на бессилие, волнение резко захлестнуло к груди. Я и раньше предполагала, что отец и Шейн знакомы, но все это казалось абсурдом. А теперь, когда я здесь, папа снова говорит о Шейне, как будто дело действительно уже касалось не денег. И я тут точно не из-за того, что оказалась неугодным ребенком.
— Я включил твой телефон. Посмотрим, кто звонил. Так, так, так. Кто это у нас здесь? Будешь разговаривать со своим ебарем?
— Ты мерзкий человек, пап. Я не скажу ни слова.
— Позвоним по видеосвязи, пока ты ещё хотя бы шевелишься.
Он снова подошёл ко мне и, схватив за волосы на затылке, запрокинул мою голову.
Шейн ответил после первого гудка.
— Скарлетт! — его голос звучал обеспокоенно.
Отец снова дёрнул меня за волосы, я застонала. Он подставил камеру к моему лицу, и я увидела Шейна, из глаз невольно хлынули слезы.
— Смотри, смотри сюда, Лэнгфорд! Нравится?
— Я скормлю тебя псам, ублюдок! Где вы?
— Не так быстро.
— Скарлетт! Скарлетт? Я приеду за тобой так быстро, как только смогу. Ты слышишь?
Мне было больно. И стыдно. Стыдно от того, что Шейн хотел спасти меня от собственного отца. Стыдно, что видел меня такой беспомощной и скорее всего изуродованной. Но я хотела его обнять, просто обнять Шейна и почувствовать себя в безопасности.
— Ты приезжаешь один. Если что-то пойдет не так…
— Я разрежу тебя на куски, Янг, — рыкнул Шейн.
— Я закатаю ее в бетон. Прямо здесь. Узнаешь место? Символично, не так ли? Я жду тебя, Лэнгфорд, одного.
— Если он не приедет, ты правда убьешь меня?
— Приятно понимать, что ты не уверена в нем. Он приедет. Если бы я сомневался, то здесь бы сидел его сынок.
— Шейн ничего тебе не даст. Он не из тех людей, у которых можно так легко что-то взять.
— Легко? Поверь, милая, это не будет легко.
Я ждала Шейна с трепетом, болью и отчаянием в груди, и в то же время я не хотела, чтобы он приезжал, чтобы шел на поводу у моего отца.
Я отключилась на некоторое время, а проснулась от посторонних звуков доносящихся снаружи. Кто-то вошёл внутрь, и когда я открыла глаза, к моему горлу уже был приставлен нож. Я не могла поверить, что отец мог зайти так далеко.
— Ты здесь один, Лэнгфорд?
— Один, как и договаривались.
Шейн не сводил с меня глаз. Он старался придерживаться привычной невозмутимости, но я видела, как эмоции одолевают его. Это причиняло мне боль.
— Я вижу, ты узнал это место. Быстро нашел.
— Какого хера тебе нужно? Отпусти ее.
— Не сейчас. Ты мне задолжал, Лэнгфорд.
— Я не буду с тобой разговаривать, пока она здесь, в таком состоянии.
— Я изуродую ей лицо.
Отец провел ножом по моей щеке, и я захныкала, Шейн рванул ко мне, но ему пришлось остановиться в метре от меня.
— Стой, где стоишь!
— Какого черта тебе нужно, мразь?
— Я хочу обратно свои земли, Лэнгфорд.
— Твоих земель больше нет.
— Тогда где мы? Эти бетонные плиты, которые ты возложил, находятся на моей земле. Что здесь будет? Торговый центр?
— Я не дал этой земле пропасть. В то время она ничего не стоила, и ты бы прогорел. Остался бы ни с чем, как и сейчас. Отпусти Скарлетт и мы по-человечески это обсудим!
Я смотрела то на Шейна, то на отца.
— Ты отдаешь мне землю и просишь прощение за то, что сломал мне жизнь. На коленях.
Шейн усмехнулся. Я не переставала смотреть на него. И когда понимание постепенно доходило до моего разума, жгучая боль растеклась по груди и горечью подобралась к горлу.
— Скажи мне, что это неправда, — сквозь слезы вырвалось у меня.
Шейн бросил на меня взгляд. В нем читалась растерянность и что-то ещё, что не могло меня не тронуть, но только не сейчас.
— Расскажи ей Лэнгфорд, как ты на пике своего богатства отобрал у меня все, пустил мою семью по миру. Посмотри в глаза моей дочери и скажи, как ты уничтожил наше доброе имя и оставил нас на улице.
— Скарлетт, это слишком сложно.
Я смотрела на него и не хотела ничего говорить. Все мои надежды рухнули в одночасье. Надежды на то, что я когда-либо буду счастлива. Шейн делал меня счастливой, а теперь все разрушено. Я всю жизнь презирала богачей, не имеющих отношения к моей личной трагедии, и в какой-то момент я запала на Шейна Лэнгфорда, позабыв о принципах, даже о собственной гордости, а он оказался тем, кого я действительно должна ненавидеть.
— На колени, Лэнгфорд.
— Ты настоящий идиот, если думаешь, что получишь от меня что-то. Я не торгуюсь людьми, которые для меня важны.
В этот момент через занавешенные окна ворвались люди с оружием. Некоторые из них были похожи на людей Шейна, и как минимум пятеро, должно быть, из полиции.
— На пол живо!
Отец поднял руки, из одной из них выскользнул нож и приземлился на бетонный пол.
Трое мужчин подбежали к отцу и, повалив на пол, скрутили ему руки, заключив в наручники.
— Вы совершаете ошибку, господа и нападаете не на того человека. Я мирный гражданин!
— Это ты расскажешь своим сокамерникам.
— Дочка, ты должна быть на моей стороне! Я сделал это, чтобы обеспечить тебе будущее, чтобы ты смогла пойти учиться!
— Скарлетт, как ты? Дайте мне нож! Я сейчас освобожу тебя. Черт возьми, какая ты бледная.
Он хотел коснуться моего лица, но не смог. Полагаю, отец неплохо меня разукрасил.
Пока Шейн разрезал верёвку, я наблюдала за ним. С какой осторожностью он все делал, как взволнован был. Из глаз вновь хлынули слезы. Я ненавидела этого человека всю свою жизнь ещё до того, как узнала. Как я смогу это теперь изменить?
— Скажи, если будет больно, хорошо? Он бил тебя куда-то ещё, кроме лица? У тебя ссадины на руках… Я убью его раньше, чем он попадет в тюрьму.
— Мы все заслужили то, что в итоге получим, — пробормотала я.
— Что? Скарлетт, пожалуйста, скажи он бил тебя куда-то ещё? Мне нужно взять тебя на руки, чтобы отнести в машину, я боюсь навредить тебе.
— Ты не можешь навредить мне больше, чем уже сделал.
Шейн с ужасом посмотрел на меня.
— Я не
