Разреши тебя любить - Ася Северова
— Нет, малыш, не сержусь. Волнуюсь просто. Скоро ведь сына на руки возьму, — Настя улыбается, а потом резко морщится и зажимается с тихим болезненным стоном у меня в руках. — Снова схватка?
— Угу-у-у-у, — почти воет. Ой, бля! Как пережить все это?! Засекаю время, чтобы определить интервал схваток и понять сколько у нас есть времени. — Так, народ, собрались! — командую, — мы рожаем!
— Как?
— Чего делаете? — в один голос спрашивают Антон и Егор.
— Ты сейчас пошутил? — Макар ошарашенно смотрит то на меня, то на пытающуюся продышать болезненную схватку Настю.
— Похоже, что я шучу? — наверное, все мои эмоции сейчас написаны на моем лице. По крайней мере, считывают их все правильно. Егор подрывается с места и тут же “включает” командира.
— Так, слушай мою команду. Мак, — поворачивается к бойцу. Да, сейчас они все превращаются из расслабленных отдыхающих ребят в серьезных бойцов, строго и беспрекословно готовых выполнить приказ командира, — звонишь в скорую. Ромыч, собираешь со всех вездеходов аптечки и тащишь сюда. Девчонки, проводите Настю и Ярослава в спальню на первом этаже, которая ближе к кухне, подготовьте кровать, Яр подскажет что нужно. Выполнять! — все дружно разбегаются в рассыпную. Хорошо, что они все приехали сюда раньше нас и успели посмотреть весь дом. А то я даже не знаю, где тут что находится.
Лера тут же подбегает к нам, ободряюще сжимает мое плечо и улыбается Насте, подмигивает ей, даря поддержку.
— Идем, — Лера указывает в сторону арки, ведущей в коридор, — нам туда.
— А я? — шокированный Миха стоит и ждет указаний. Видно, что он растерян и малость в шоке, но все же готов помогать.
— А ты идешь с Яром и страхуешь, чтобы они добрались до комнаты, там сумки в коридоре стоят. Смотри, чтобы не споткнулись.
— Принято.
Это все я слышу отстраненно. Понимаю, что Миха нас нагнал в момент, когда он придерживает меня за плечо, командуя Лерке бежать дальше и включить свет в спальне.
До комнаты добираемся быстро и без происшествий. Аккуратно укладываю жену на кровать, помогаю ей стянуть теплые штаны. Но как только стягиваю с нее колготки, Настя ойкает и начинает плакать.
— Что? Что такое? снова схватка? Больно? — заваливаю вопросами, параллельно ощупывая живот. Сережка затих совсем. Тоже готовится к встрече. А Настя начинает рыдать громче и отчаяннее. — Настя?!
— Я опи… — заикаясь, пытается мне что-то сказать, но всхлипы и закрытое ладонями лицо не позволяют понять, о чем она говорит. Замечаю медленно растекающееся мокрое пятно под ней. Понимаю, что воды отходят. — Я описалась! — срывается на громкий плач. А мне и смешно, и больно за нее. Она такая крошечная на этой огромной кровати, несмотря на большой, но аккуратный животик. Такая беззащитная сейчас. — Еще и при все-е-ех…
— Родная, тише, — обнимаю малышку, нежно прижимая к себе, — это не то, что ты говоришь. У тебя просто отошли воды. Помнишь, акушерка рассказывала тебе, как будет происходить весь процесс? Не плачь, маленькая.
Настя немного затихает в моих объятиях. Лера, тоже заметив мокрую простыню и услышав наш разговор, быстро отыскивает в шкафах чистое сухое белье.
— Яр, приподними ее, я быстро перестелю белье.
Снова беру Настю на руки и несу в ванную. Туда же бледный, как мел, Миха закидывает нашу сумку. Помогаю жене снять нижнее белье, ставлю в ванную и включаю теплую воду, чтобы немного и согреть ее, и ополоснуть, смыть с ног околоплодные воды. Делаю все очень медленно и аккуратно. Затем сам быстро и качественно мою руки, ощупываю пальцами ее между ножек. Есть небольшое раскрытие. Настя снова морщится, впивается ногтями в мою руку и, придерживая второй рукой животик, сгибается пополам с болезненным стоном.
— М-м-м… — мычит от боли. Двенадцать минут между схватками, засекаю длительность схватки.
Помогаю малышке дышать, глажу поясницу и крепко держу, чтобы не поскользнулась на гладком покрытии ванны. Спустя сорок пять секунд, по моим подсчетам, Настя потихоньку выпрямляется и выдыхает. Выключаю воду, помогаю вытереться насухо большим махровым полотенцем и натягиваю на нее свою футболку. Она ей очень большая, как платье доходит до колен, но не сковывает движений. Ей так будет комфортнее. Подхватываю на руки и несу в спальню.
— А трусики? — с тоской смотрит на сумку, из которой выглядывает нежное кружево.
— Они тебе сейчас не понадобятся, малыш, — стараюсь говорить мягко, потому как Настю сильно потряхивает. Трусит моя малышка. — Потом принесу тебе их, хорошо?
— Хорошо, — покорно соглашается.
В спальне Лера успела перестелить белье и положить по бокам подушки, принесенные из соседних комнат. Отлично, они очень в тему. Рядом лежат чистые простыни и полотенца. Также на тумбочке лежат четыре аптечки. Видимо, Ромыч забегал. В спальне никого. Лера с Михой вышли, чтобы не смущать мою девочку. Но дверь в комнату чуть приоткрыта и из коридора доносятся голоса. Стоят за дверью, чтобы быть на подхвате.
Укладываю Настю на кровать, уже собираюсь выпрямиться, чтобы поправить подушки, как она хватается за мою шею, как утопающий за спасительную соломинку.
— Яр, Яричек мой, мне так страшно, — жалобно шепчет моя девочка.
— Ну ты чего, маленькая? Все будет хорошо, прорвемся. Нам ведь не впервой так попадать, да? Главное что?
— Что я с тобой? — да, это наша “установка”. Я приучил Настю к мысли, что если я рядом, она может вообще ни о чем не волноваться и ничего не бояться.
— Все верно, малыш. Я рядом, — целую в припухшие от соленых слез губки. Настя охотно подставляется под ласку, ей сейчас это очень нужно, — все будет хорошо.
— Обещаешь?
— Клянусь, родная. Люблю тебя.
— И я тебя люблю.
Мы лежим с Настей вдвоем, болтаем о всякой ерунде. Настя сокрушается, что так и не успела посмотреть сегодня на оленей, а меня лишь от одного слова “олени” начинает трясти.
Интервал между схватками стремительно сокращается. Я понимаю, что скорую мы, скорее всего, не дождемся и будем рожать сами. После очередной схватки снова проверяю раскрытие. Пора…
— Ну что, маленькая, начинаем? — устраиваюсь между Настиных ножек, улыбаюсь и подмигиваю ей, чтобы поддержать.
— А, может, все-таки подождем еще? Дождемся скорую? — мямли в панике со слезами на глазах.
— Какой подождать, Насть? С ума сошла? Я уже Сережкину головку вижу. Ждать нельзя.
— Но…
— Что?
— Я не хочу, не хочу, чтобы ты там все это видел, — по румяным щечкам начинают бежать дорожки слез, — там кровь и некрасиво все…
— Ты
