Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1996 № 10-11
Большинству членов комиссии больше всего понравился пятидесяти футов в высоту Угрожающий Знак, представляющий собой рвы, которые разбегаются во все стороны из пустого центра площадки. Формой они напоминают молнии, зазубрены, словно стискивают крошечного путника. В центре находится разрушающаяся бетонная камера Проекта «Пилот».
Рядом — огромная напольная карта всех мировых захоронений отходов. И карта Нью-Мексико с указанием местоположения этой точки. Карта выбита на граните и слегка выпукла, чтобы песок сдувало ветром и не застаивалась вода. Расположенная ниже комната содержит детальную информацию о том, что лежит внизу, в глубине соляных копей, так же, как четыре меньших комнаты под самыми большими Рвами. «Говорящие стены» из гранита стоят тут и там по всей площадке.
Общей идеей здесь является неправильная геометрия и ангиэстетитизм незавершённости. Она входит в противоречие с людскими архетипами совершенства в нашем несовершенном мире, которое все же проскальзывает в кругах, квадратах, пирамидах и шпилях. Использование неправильных форм, вопреки устремлениям дизайнеров, сознательно нацелено на отход от идеалов, исключение всякой ценности этого места.
Люди всегда ценят мастерство, а тут всё намеренно сделано грубо, как бы начерно, из щебня и куч земли. И вместе с тем сооружения огромны по размеру, впечатляют, — но вовсе не совершенством, что наводит на мысль об отсутствии культурной ценности.
Эта тема должна прослеживаться во всех надписях. Благоговейный страх, мрачное предчувствие, неконтролируемый ужас — для всех, независимо от языка или культуры. Человеческие фигуры и особенно лица, выступающие барельефами из камня. Лицо с руками, простертыми в неописуемом страхе, как в известной картине Эдварда Мунка «Крик». Или, возможно, искаженное приступом рвоты лицо.
Свист ветра меж монолитов, его скорбные завывания в мрачных закоулках рвов окружат всю долину тревожной и зловещей аурой. Культура каждого народа, заселяющего здешние края, должна будет таким образом нести легенду о проклятии, нависшем над этим местом — даже если и утратится память об истинной причине его появления.
Предусмотрено захоронение целого ряда предметов специально для тех, кто попытается копать там. Каждый из разработчиков помещал в центр сооружения саркофаг. В нем должно находиться большое количество материала разъяснительного свойства: от списков радиоактивных элементов, захороненных в этом месте, до самой периодической таблицы элементов, для сравнения с надписями на стенах.
И все же подземные склепы могут быть разграблены. Но тут стоит обратиться к опыту шумеров. Около третьего тысячелетия до н. э. они начали вести записи на маленьких глиняных табличках, которых к началу нашей эры накопилось видимо-невидимо. Благодаря этому мы имеем теперь непрерывную цепь документов, подробно описывающих религию, верования, экономику, обычаи шумеров.
Подобным же образом мы должны усеять площадку захоронения маленькими керамическими табличками, насыщенными предупреждающей информацией. Так можно перехитрить, с одной стороны, вандалов, всегда покушающихся на большие, внушительные памятники, а с другой стороны, — стихии природы. Под влиянием эрозии таблички выйдут на поверхность: освобожденная временем информация.
С условием, конечно, что местные жители смогут прочесть их. Но современным языкам не суждено без изменений пересечь моря тысячелетий.
Языки меняются непредсказуемо. Они так сложны, что склонность к упрощению какой-то одной части (скажем, английский свел в одно артикли и глагольные формы всех трех родов), неизбежно приведет к усложнению другой (в том же английском стало больше неправильных глаголов). Исторические события вносят свои коррективы. Основная причина столь значительных отличий фризского языка, на котором разговаривают на севере Нидерландов, от его ближайшего родственника в германской группе языков — английского — в том, что англы подверглись завоеванию норманнов, а фризы — нет.
Даже искусственно сконструированные языки не могут избежать внешних воздействий. Эсперанто, на котором в свое время разговаривали около 50 000 человек, был раз и навсегда лишен будущего, когда США и СССР наложили вето на его использование в качестве рабочего языка ООН. Кроме того, ни один «естественный» язык не появляется сам по себе, в изоляции, с самых древних времен. Наш мир покрыт сетью всевозможных коммуникаций, поэтому эволюция языков будет идти по иному, более сложному пути. Какому же? Предсказать невозможно, потому что еще не разработана общая теория эволюции словесных искусств.
Таким образом, и ожидать нечего возникновения науки, предсказывающей будущие языковые формы, и проблема надписей на строениях проекта «Пилот» приобретает огромное значение. По прошествии нескольких столетий лишь эксперты смогут прочесть ранние формы даже их собственного языка; мы с грехом пополам разбираемся в оригинальных текстах Чосера, но сдаемся перед «Беовульфом». Если не произойдет слишком большого культурного разрыва, возможно, пара-тройка знатоков древности будут в состоянии расшифровать английский или какой другой современный язык. Но вандалы редко приглашают в консультанты ученых.
Те, кто найдут это множество захороненных посланий, возможно, не смогут прочитать их, но поймут, что они представляют собой некие знаки. Наше эволюционное наследство — определенная предрасположенность к виденью образных значений: к примеру, мы группируем в сознании предметы, если они обведены линией. Мы четко определяем края и выделяем фигуры из общей картины. И с такой же легкостью расчленяем большие объемы информации на меньшие кусочки.
Символы должны отвечать этой нашей способности. На протяжении тысячелетий людям нравятся истории с продолжением. 11 500 лет назад с наскальных росписей Левантины в Испании начался настоящий бум первобытного искусства. Существуют пиктограммы, где изображена охота, разнообразное оружие, всякая одежда, древние мужчины и женщины.
Похожие упрощенные рисунки сегодня могут изображать схематические фигурки людей, закапывающих контейнеры с отходами, в то время, как остальные держатся на расстоянии.
На других рисунках можно изобразить людей, которые раскапывают или бурят площадку, фонтан грунтовых вод, а затем искривленные фигурки падающих на землю людей, и, наконец, сцену похорон.
История должна развиваться по-разному, где возможно напоминая великие древние мифы. Гобелены Байо во Франции, японский свиток «Вторжение Монголов», и повествование в картинках индейцев лакота-сиу «Битва на Скользкой Траве» (которую мы знаем как «Последний Оплот Кастера») — все они черпают свою выразительную силу в последовательности образов.
Былинное повествование само по себе очень сильно связывает различные эпохи. Почему бы не использовать местную традицию, чтобы донести наше послание? В конце концов, «Илиада» и «Одиссея» Гомера дошли до нас через тысячелетия как устно передаваемые истории. Даже будучи записаны в шестом веке до н. э., они подвергались изменениям еще много веков. Великая сага, которая должна придать проекту «Пилот» мифический статус, может выжить так же долго.
Но, разумеется, никто не в силах в достаточной мере надежно упорядочить миф. Даже если он выживет, пересказываемый вновь и вновь, развиваясь, он может потерять своё предупреждающее значение. Опыт показывает, что записанные устные предания перестают быть великими сказаниями. Книги заставляют исчезнуть рассказчиков.
Так что нам остается история в картинках. И хотя образ может стоить тысячи слов, не всегда сразу понятно каких именно. Прямо в нашем столетии свастика из положительного религиозного символа Индии превратилась в ненавистную нацистскую эмблему. Нам хочется, перекричав тысячелетия, сообщить будущим поколениям: «яд — радиоактивные материалы — не приближаться».
Наиболее распространенным символом, обозначающим радиоактивные материалы, является для нас изображение атома урана в виде трех эллипсов, имеющих общий геометрический центр. Но он лишь описателен и ни о чем не предупреждает. Некоторые думают, что это изображение солнечной системы.
Символ «радиация» международен: «трилистник» из черного кружка с тремя усеченными конусами вокруг. Но это не картинка, а лишь искусственный образ, и он никак не связан с радиацией. Некоторые видят в нем цветок или японский мон — герб клана. Один член нашей команды сострил: «Мм, зачем это им было закапывать все эти винты подводных лодок?»
Череп и скрещенные кости относятся ко временам средневековых алхимиков, видевших в этом символе череп и кости Адама, обещающие воскрешение. Лишь позже так стали обозначать яды, и хотя это изображение международно, оно имеет свои недостатки. Когда с трехлетними малышами провели опыт, показав им этот символ, они сразу же закричали: «Пираты!» Как только его приклеили на бутылку, дети стали кричать: «Яд!»
