Моя простая курортная жизнь 6 - Мэри Блум
Вот теперь вижу, что поняла. Может, даже выводы какие сделает.
Следующим утром перед завтраком, когда я подходил к кухне и слышал, как сердито внутри гремела посуда, я был на легкой измене. А не переборщил ли я вчера? Не слишком ли звонко шлепнул мою управляющую по заднице? А то вдруг сейчас зайду, а она звонко шлепнет передо мной заявление об увольнении и скажет «мне такой начальник-абьюзер не нужен!» Вариант, конечно, маловероятный, но… то, что она будет дефилировать передо мной нагишом, тоже было не слишком вероятно.
Когда я переступил порог, Полина стояла спиной ко мне, лицом к плите и привычно готовила. В одежде. Пугающе приличной одежде — даже очертания ягодиц не проглядывались — я вообще не знал, что у нее есть такие мешковатые брюки.
— Доброе утро, — сказал я, приземляясь за стол.
— Доброе, — не поворачиваясь ко мне, отозвалась она.
Звучало вполне обычно. Следом и тарелка опустилась передо мной вполне обычно — но как-то механистически, отстраненно, что ли? Может, это такое затишье? Может, она положит заявление прямо на тарелку — мол, «жри, абьюзер!» Хотя чего такого я сделал? Просто шлепнул по попе, которая сама так и напрашивалась, чтобы по ней хорошенько шлепнули. И потом, ну какой из меня абьюзер? Вот, например, Катерина — вот она абьюзер. Подруг лупит почем зря и постоянно — и они до сих пор подруги. Ну, не буквально лупит, конечно — не по задницам — но по мозгам долбит покруче любого тяжеловеса. Однако я же совсем не такой — у меня же характер куда выносимее, чем у этой невыносимой заразы. Неужели такой хороший я не могу просто шлепнуть красотку по ее красивой заднице, особенно когда она это заслужила? Может, это вообще такой первобытный комплимент?
В этот момент на мою тарелку плюхнулся… оладушек, как бы говоря, что мне не о чем волноваться. Но мне еще не дали чашку с какао — а что если вместо напитка там будет свернутое в трубочку заявление — мол, «глотни моей обиды по полной, абьюзер!» А если она попросит у меня рекомендацию перед уходом? Какую я могу ей оставить? Напишу как есть: «любит ходить голой по дому и вертеть задницей перед хозяином». Вряд ли ей понравится такая рекомендация — хотя, блин, с такой рекомендацией она еще быстрее найдет работу…
Наконец Полина закончила копошиться то около плиты, то около шкафов, молча поставила передо мной чашку с какао, в которой — о счастье! — было какао, и села на соседний стул к своей тарелке, уткнувшись глазами в свой оладушек. Однако я все-таки поймал ее обжигающе косой взгляд. Моя управляющая смотрела так, будто я ее вчера жестко трахнул, потом перевернул и еще раз трахнул, потом выписал штраф и оставил бедняжку всю ночь думать о своем поведении.
— Слушай, насчет вчерашнего, — осторожно начал я.
— Вчера ничего не было, — на одном дыхании выдала она.
И надо сказать, удивительно достоверно выдала — я б сам поверил, если б не видел. Кто бы мог подумать, что в Полине пряталась великая актриса.
Жаль, ее выдавал румянец, который красными пятнами пошел по щекам.
— И все-таки… — продолжил я, пытаясь внести ясность и обсудить, какие теперь отношения между моей рукой и ее задницей.
— Ром! — с нажимом отрезала моя управляющая. — Вчера. Ничего. Не было! — и зверски растерзала оладушек, как бы намекая, что на его месте могу быть я, если продолжу настаивать.
Некоторое время мы молча ели — только приборы звенели по тарелкам и чашки со звоном приземлялись на стол. Однако к концу завтрака Полина заметно смягчилась, великодушно простив себе свою ночную глупость.
— Ромк, — позвала она, и я охотно перевел на нее глаза, — я хотела тебя кое о чем попросить…
Рекомендаций не дам. Даже не надейся.
— О чем? — невинно уточнил я.
— Предупреждай меня, пожалуйста, — красотка постарше встала из-за стола и начала собирать грязные тарелки, — когда твоя девушка будет к нам приходить…
А затем отвернулась к плите, снова говоря со мной пятой точкой.
— Общаться с ней не входит в мои должностные обязанности…
На этом моменте я понял, что задница у нее, по всей видимости, играла роль щита, через который не проходили ни логика, ни слова, ни даже шлепки по этой самой заднице, да что там — даже Марианка не пробила брешь. Из подручных средств ничто не имело эффекта. Так что я решил прибегнуть к средству потяжелее, которое, как перфоратор, могло просверлить Полине дырку в нужном месте — в смысле, в голове — и наконец заполнить ее нужными мыслями.
Конечно, для такого требуется не богиня любви — а кто-то, кто решает вопросы пожестче. Хорошо, что такой переговорщик у меня имелся.
Поблагодарив упертую красотку за завтрак, я поднялся к себе в комнату и открыл один ежедневник, густо исписанный девичьими восторгами, пожеланиями и кое-где даже контактами. Неосмотрительно закрашивая номер Оксаны на моих страницах, тем не менее номер другой своей подруги Полина не закрасила. А там так и было написано — «обращайся, если проблемы». Что это, как не проблема?..
Как и полагается деловой бизнес-леди, мне назначили встречу в офисе и сказали «не опаздывай, а то упустишь свой шанс». Правда, я не уточнил — шанс на что? На просто поговорить?
Бизнес-центр встретил меня суровым охранником на ресепшен, который, однако, сразу смягчился, когда узнал, куда я.
— К Тамаре Георгиевне? Конечно, проходите, — без малейшего удивления выдал он.
У нее что, так часто бывают парни моего возраста? Вот что стоило бы расследовать…
— К Тамаре Георгиевне? — следом без признаков удивления улыбнулась и ее личная секретарша, сидевшая, как страж, у двери своего большого босса. — Хорошо, вовремя пришли. Она такое любит. Шестым будете.
— Чего? — не понял я.
— Шестым в очереди, — пояснила она. — Среди других стажеров.
И указала на скамью у стены, где уже чалились пять парней примерно моего возраста. Все, затянутые в душные деловые костюмы, досадливо зыркнули на мое расслабленное белоснежное поло, явно дающее мне преимущество на фоне их одинаково скучных одежд.
— Да я не по этому вопросу, — вновь повернулся я к секретарше.
У меня просто управляющая чердаком потекла, и
