Никуда от меня не денешься - Кристина Майер
— Я хочу, чтобы ты брыкалась и стонала подо мной, — шепчет в ухо, обжигая горячим дыханием. Целует в ухо, захватывает мочку губами. Запустив по телу волну мурашек, он умело разжигает в крови пожар.
— Если ты не прекратишь, я буду кричать, — повышаю голос.
— Кричи, — через сжатые зубы. — Я хочу слышать твои крики и стоны. Готов всю ночь доводить тебя до оргазмов, чтобы ты сорвала голос, — толкается эрегированным членом сзади, одеяло — слишком тонкая преграда. Низ живота стягивает от возбуждения. Невозможно оставаться рядом с ним холодной воблой. Все разумные доводы испаряются от его пошлых обещаний, влажного языка на моих скуках, крепких объятий…
Если так продолжится, я уступлю Яну. Я не хочу, чтобы нас связывал только секс. Он будет творить, что ему вздумается, а я буду сидеть дома, ждать его?
— Помоги… — мой крик гасят его губы. Язык ныряет в рот, не дает возможности позвать на помощь. Несколько минут я пытаюсь сопротивляться, бить его через одеяло, кусаться и отворачиваться от поцелуев, но быстро теряю силы.
Как только я сдаюсь, Яне перестает зло терзать мои губы. Поцелуй становится нежным, сладким. Развернув к себе, нежно целует мое лицо, словно хочет успокоить, а не возбудить.
— А теперь постарайся уснуть, тебе нужно отдохнуть, — голос просел, словно у заядлого курильщика. Я тоже возбуждена, но не настолько, чтобы мучиться бессонницей, а у кого-то явно будет непростая ночь. Сам виноват, я не звала его в гости. — Засыпай, Ника, — убирает волосы, открывая лицо.
Не представляю, как уснуть под его пристальным взглядом. К себе Ян не уйдет, если я продолжу его прогонять, все может закончиться исполнением его обещаний. Ему непросто дается воздержание.
Закрываю глаза. Стараюсь расслабиться, дышать спокойно, но очень долго у меня ничего не получается. Я чувствую его близость каждой клеточкой кожи, слышу неровное дыхание, которое ласкает кожу лица.
— Ника, ты не спишь, — шепчет Самсонов.
— Если ты не будешь меня будить, то я усну, — бурчу, накрываясь с головой одеялом.
Ян смеется, стягивает одеяло вниз.
— Дышать углекислым газом вредно.
Не помню как, но мне удалось уснуть. Проснулась я рано. Будто во сне меня кто-то толкнул. Кто-то?
Самсонов спал на второй половине кровати в одном полотенце, обернутом вокруг бедер. Руки за головой, расслабленная поза. Идеальный торс, длинные накачанные ноги. Не выдержав, я взяла с тумбочки телефон и сделала несколько снимков.
Недолго думая, поднялась тихонько с постели. Оделась, забрала сумку с вещами, которую собрала с вечера. На цыпочках, стараясь не шуметь, покинула спальню. Сходила в гостевую уборную и гостевой душ на первом этаже. На все про все ушло не больше двадцати минут. Если бы у меня были деньги, я бы прямо сейчас вызвала такси…
Оставаться мне здесь не было смысла. С мамой и Эдуардом Викторовичем увиделась, поужинали вместе. Я выразила свою благодарность и уважение отчиму, спокойно выслушала мамины советы за столом и даже не разозлилась, когда она напомнила о «дочернем долге».
Для злости и раздражения у меня была причина — карточку я так и не нашла. Все мои надежды осыпались прахом. Самсонов вынуждает меня вернуться к нему, но я лучше с голоду опухну, чем приду на таких условиях. Честно скажу, мне претят его методы добиваться своего.
— Ника, доброе утро, — подпрыгиваю от неожиданности, услышав голос Эдуарда Викторовича за спиной.
— Доброе утро, — натягиваю на лицо улыбку.
— Ты так рано проснулась, — комментирует он, переводя взгляд на собранную сумку.
— Да… — думаю, что еще сказать. — Моя соседка потеряла вчера вечером ключ от комнаты, ночь провела у девочек, но ей нужно попасть в комнату, чтобы переодеться… — мне кажется, звучит не очень убедительно. — Я хотела вызвать такси, но карту то ли потеряла, то ли оставила в общежитии, — зачем-то указываю на рюкзак, валяющийся в ногах.
— А Ян еще спит? — интересуется Эдуард Викторович, как-то подозрительно смотрит на меня.
— Да, не стоит его будить, — поспешно. — Пусть отдыхает, у него была тяжелая неделя, — сочиняю на ходу, понятия не имею, какая у него была неделя.
— С мамой не попрощаешься? — спрашивает Эдуард Викторович. Мне становится неудобно перед ним. Он любит мою маму и из-за занятости многого не замечает.
— Не хочу ее будить, попрощаюсь по телефону, когда она проснется.
— Ну, хорошо. Я скажу Владимиру, он тебя отвезет, — предлагает отчим, тут же звонит водителю.
— Спасибо вам большое, — стараюсь сильно не радоваться.
— Ника, тебе нужны деньги? — подхватывая мою сумку, интересуется он.
— Нет, не нужны, спасибо, — просить мне неудобно. — Главное, чтобы я не потеряла карту… — выдерживаю паузу, корчу грустную улыбку.
— Если не найдешь карту, сообщи мне. Заблокируем старую и перевыпустим новую, ее тебе сразу привезут, — подбадривает меня. Я хватаюсь за эту мысль. Так и сделаю, назло Самсонову обращусь за помощью к его отцу!
На пороге Эдуард Викторович останавливается, лезет в шкаф, достает из портмоне несколько пятитысячных купюр, протягивает мне.
— Не надо… — мотаю головой.
— Бери, бери, вдруг не найдешь карту, на что жить будешь?
Не стоит его посвящать в то, что я второй месяц питаюсь за чужой счет. Живу за счет девочки, у которой ничего нет, она сама едва сводит концы с концами…
Стоит об этом подумать, я начинаю сильнее злиться на Яна.
— Спасибо. Большое спасибо, — принимаю помощь. Я не в том положении, чтобы отказываться.
Сажусь в машину. Покидаю особняк. На губах гуляет улыбка. Представляю выражение лица Самсонова, когда он проснется и поймет, что я уехала без него…
Глава 45
Ника
Открыв утром глаза до звонка будильника, тянусь за телефоном, чтобы его отключить. Вверху экрана висит оповещение — непрочитанное сообщение.
«Соскучился», — пришло от Яна в два часа ночи, когда я давно спала. Улыбаюсь.
За последние полтора месяца наши отношения можно смело назвать «американскими горками», мы учимся слышать друг друга, но у нас не всегда получается. Мы все так же ссоримся, не общаемся по нескольку дней, потом вроде миримся. Повод для ссоры всегда найдется, особенно если отношения такие непростые, как наши.
Порой мне хочется убить Самсонова, а его труп закопать во дворе дома Кайсынова, чтобы тот отравился трупным ядом. По привычке стараюсь ненавидеть Демона, хотя последнее время это делать все сложнее. Я замечаю, как меняется его отношение к Раяне. Он заботится о ней, оберегает. Мне кажется, он влюблен в нее. Конечно, он тот еще мудак, но лучшего защитника Раяне не найти.
