Как закалялся дуб - Борис Вячеславович Конофальский

— Это потому, что наш околоточный — настоящая… — тут синьор в котелке покосился на дежурного, который внимательно следил за разговором. — В общем, это неважно. Просто поверьте старому портовому подрядчику Джованни Перуцио на слово. Моё слово в наших банках ценят, как вексель.

Эта фраза в корне изменила отношение Буратино к господину Перуцио, мальчик задумался, а сам тем временем разглядывал костюм синьора. Ботиночки, конечно, у подрядчика были в грязи, но весьма даже нестарые, рубашечка белая, во всяком случае была, пока ему не дали в нос, котелочек модный. А главное, запонки, почему-то полицейские не отобрали у синьора Перуцио золотые запонки. Осмотрев таким образом синьора, Пиноккио всё взвесил и произнёс:

— Хорошо, синьор Перуцио, я вас выручу.

С этими словами Буратино достал из кармана горсть медяков и, отсчитав десять сольдо, протянул их дежурному:

— Вот штраф за этого синьора.

Полицейский неодобрительно посмотрел на пацана, но деньги всё-таки взял, медленно их пересчитал и сел за стол писать бумаги.

— Ну что, отпускаете его? — спросил Буратино.

— Сначала я должен выписать квитанцию, — объяснил полицейский, — затем счёт, затем занести счёт в счётную книгу, потом выписать справку об освобождении и зарегистрировать её в книге задержаний.

— Понятно, — понял Пиноккио. — Это история длинная, а времени у нас нет. Где нам вас найти, синьор Перуцио?

— Приходите ко мне домой, сейчас я запишу вам адрес.

— Нет, лучше я к вам на работу загляну завтра.

— Отлично, я работаю на семнадцатом пирсе с шести до четырёх. Завтра буду вас ждать.

На том они и распрощались. Выйдя на улицу, Буратино серьёзно отчитал братцев за то, что они не послушались Луку. После чего выдал им по два сольдо и отправил домой, наказав ждать, когда он за ними пошлёт, а сам отправился в сарайчик на берегу моря.

Рокко и Лука запрыгали от радости, увидев дружка.

— Ну, ты молодец, — похвалил Пиноккио Чеснок, когда тот рассказал, как освободил братцев. — Значит, околоточный взял денежки?

— Взял, — улыбался Буратино, — только вы никому не сболтните, особенно это касается тебя, Лука.

— Я — могила, — заверил Крючок.

Мальчишки разожгли костёр и стали ужинать. И тут появился один из портовых пацанов по имени Джеронимо. Парень молча поздоровался со всеми за руку, молча взял себе кусок колбасы, пожаренной на костре, и сел рядом с Рокко.

— Чего кислый такой? — спросил его Лука. — Мы наших ребят из тюрьмы вытащили, а он кислый.

— Скромный ты человек, Крючок, — сказал Рокко, — говори уж как есть, что ты вытащил, а не мы.

— Да ладно, оговорился я, синьор Буратино вытащил ребят из тюрьмы.

— Это хорошо, — заметил Джеронимо. — Эти ваши две стоеросины вам теперь пригодятся.

— Что то ты, Джеронимо, загадками говоришь? Давай-ка выкладывай, что случилось? — спросил Пиноккио.

— Дело дрянь, пацаны, — ответил тот, — контракт на вас объявлен.

— Что ещё за контракт? — поинтересовался Буратино, но ему никто не ответил: Джеронимо жевал, а Рокко и Лука молча смотрели на него, а он заговорил, только прожевав.

— Как только Аграфену покалечили, её муж послал двух молодых цыган, чтобы всем блатным и деловым сказали, что за тебя, Буратино, и за Рокко он за каждого по два цехина даёт. Так-то.

— Ой, мамочки, — охнул Лука, — неужто насмерть убьют?

— Либо насмерть, либо хребет напополам, — уточнил Джеронимо. — Такой вот заказ.

— Брехня, — заявил Рокко, но в его голосе не чувствовалось уверенности, — откуда ты это взял?

— Моя сестра старшая замужем за старшим братом Фиксатого, что со слободы. Она слышала, как какой-то цыган с самим Фиксатым говорил. Потом пришла моей матери рассказать, а я подслушал.

— А что Фиксатый? — спросил Буратино.

— Не знаю, но вряд ли Фиксатый на контракт подпишется. Он по понятиям живёт, ему такая работа западло, хотя деньги большие, кто знает.

— Хм, — хмыкнул Рокко и заулыбался.

— Ты чего? — спросил его Крючок.

— Приятно, — ответил Чеснок, — кто из вас, пацаны, может похвастаться, что за него два цехина дадут? Правда, Буратино?

— Лучше бы давали поменьше, — заявил Буратино.

— Ну, ты и дурак, Чеснок, — восхитился Джеронимо, — дурак, но отчаянный. Убьют то ведь не понарошку.

— Да ладно, — небрежно отмахнулся Рокко. — У нас такая жизнь блатная, так ведь, Буратино?

— Жизнь у нас, может быть, и блатная, — согласился Пиноккио, — только вот рисковать хребтом мне чего-то не хочется. Я к своему хребту за последнее время привык, знаете ли.

— Тут я не спорю, — согласился Чеснок, — но мы за свои хребты кое-кому ещё их хребты поломаем. Мы на этого Николая сами контракт выставим, тогда посмотрим, кто кого.

— На какие такие шиши мы контракт объявим? — спросил Пиноккио. — Или у тебя где-то заныкана пара золотых?

— Не-а, — сознался Рокко, — что я — крыса, что ли, от своих пацанов деньги ныкать.

— Тем более что Николай не пару цехинов стоит, а пять, как минимум. Он ведь барон, хоть и цыганский, — вставил Джеронимо.

— И что же нам делать? — спросил Буратино у него.

— Не знаю, пацаны, — честно признался Джеронимо, — наверное, вам лучше отсюда свинтить на полгодика и затихориться где-нибудь.

— Крысиная жизнь — не по мне, — заявил Рокко, — да и некуда мне винтить.

— А что вас держит, сели на лодку и поплыли новые страны смотреть, — мечтательно произнёс Джеронимо. — Посмотреть, как люди в других местах живут, какие там города, дома, что едят.

— Тебе всё жрать, — неромантично заметил Рокко. — А как с пустыми карманами винтить не расскажешь нам, Джеронимо?

— Так вы вечно при лавэ, вы — пацаны зажиточные, — с долей зависти ответил тот. Для вас бабки никогда проблемой не были.

— Никуда мы не поедем, — вдруг заявил Буратино, — эту проблему мы будем решать, а то так всю жизнь можно прожить по-крысиному, от проблем бегаючи.

— И то верно, — согласился Чеснок.

— Ух, и отчаянные вы, ух, и отчаянные, — восхитился Лука, — я бы на вашем месте и без