Красный вервольф 4 - Саша Фишер
— Чего? — Марья посмотрела на меня. Хотя теперь по виду было понятно, что она прекрасно поняла, что сейчас будет.
— Свет, — сказал я. — Он хочет осмотреть подпол.
— Свечку что ли ему принести? — спросила у меня Марья. — А самогонку они, значит, не будут?
— Быстро! — рыкнул фриц. Второй немец притих. Ему явно больше хотелось хряпнуть первача, закусить салом, и чтобы первый убрался восвояси, а он бы еще разок смог облапать рубенсовские прелести Марьи. По осоловелым глазам видать, что он до них большой охотник. Марья снова подошла к шкафу, вынула оттуда огарок свечи в тронутом ржавчиной кованом подсвечнике, на вид помнящим еще Петра Первого. Чиркнула спичкой. Протянула фрицу. Тот закинул винтовку за спину и решительно полез вниз.
Ну, у тебя был шанс уйти отсюда живым, хрен моржовый… Может еще и повезло бы, вернулся домой в какой-нибудь Ганновер. По говору слышно, что ты откуда-то из Южной Саксонии.
Первым умер похотливый пацан. Даже не успев сообразить, что случилось. Он только шаг сделал в сторону люка, повернулся ко мне спиной, и тут-то заточка и воткнулась в его шею.
Я подхватил его подмышки и аккуратно положил на пол. Придержав коленом винтовку, чтобы не грохнула.
— Ганс, спускайся сюда, — раздался глухой голос снизу.
— Я, я, — шепотом пробормотал я, и прыгнул вниз, прямо на голову не в меру подозрительного фрица.
— Что…⁈ — только и успел вскрикнуть он. Дулом винтовки мне досталось скользом по бедру, свеча вылетела из рук фрица и погасла. Башка немца гулко стукнулась об лестницу, и я разок добавил еще, двинув со всей дури его затылок. Раздался противный хруст ломающейся переносицы. Я добавил еще раз, и еще. И продолжал, пока тело немца не обмякло и не сползло мешком к основанию лестницы.
Готов.
Скрипнула скрытая дверь. На фоне тусклого света свечи с той стороны показался силуэт Бежича-старшего.
— Ты чего вылез без команды, хрен старый? — довольно зло рыкнул я. Потом одернул себя и проговорил более спокойным тоном. — Богдан Степанович, я же сказал, что разберусь без вас. Сидите внутри, пока все не закончится.
Я взлетел наверх по лестнице и высунулся в окно.
Недоросль маячил на своем месте. Ладно, снимаю претензии к этому парню. В дычу получил, но пост не покинул.
И еще наконец-то солнце закатилось и начало темнеть. Значит уже скоро можно будет переходить к нашему плану.
— И что мне теперь с ними делать? — Марья меланхолично кивнула в сторону трупа того фрица, который был наверху.
— Не волнуйся, хозяйка, я наведу за собой порядок, — хохотнул я. Нервяк начал отпускать и сменился азартом. Пожалуй, что эти два трупа нам даже пригодятся. Особенно если «сиделец» найдет то, о чем я его попросил. С трупами все будет еще убедительнее выглядеть.
Так. Сейчас нужно все рассчитать прямо-таки филигранно. Этих двоих, конечно же, хватятся, но какое-то время у нас есть. Темнота наползает стремительно, значит скоро явится Яшка. Притащит бутылку бензина и несколько гранат, которые он все время на всякий случай в своей лоханке возит.
С минуту на минуту явиться должен…
Бл*ха, маловато будет бутылки, конечно. Дом Бежичей совсем рядом со школой, если быстро потушат, то быстро и сообразят, что хозяев в нем не было. Они так и так разберутся, конечно, не совсем уж конченые кретины. Но мне важна не столько достоверность, сколько выиграть время, чтобы Бежичи с Яшкой подальше уехали.
Я спешно скатился по лестнице вниз в подпол. Чертыхнулся, наступив на валяющееся тело фрица. Отметил мысленно, что оружие и всякие ценные вещи надо с этих двоих снять. Теперь я, опять, получается, один-сам-по-себе, так что к трофеям надо относиться ответственнее. Стукнул тихонько в дверь. Щеколда с той стороны отодвинулась. Я протиснулся мимо Бежича-старшего в «тайную комнату». На одном топчане сидела Эмилия с заплаканным лицом. И обнимала Милену. Голова девочки лежала у матери на коленях.
— Богдан Степанович, сейчас пара очень важных вопросов, — быстро сказал я. — Где в вашем доме хранится что-нибудь горючее?
— Постойте… — слабым голосом проговорила Эмилия. — А как же наши вещи? Я думала, мы успеем хоть немного вещей собрать в дорогу…
— Простите, Эмилия Богдановна, но нет, — я покачал головой. — Придется как-нибудь обойтись. Боюсь, если кого-то из вас заметят фрицы, то на всякий случай запрут где-нибудь и поставят охрану. Так что насчет горючего?
— Канистра керосина есть, в сенях стоит, — Бежич наморщил лоб и потер его пальцами. — Масло есть постное, трехлитровая банка. На кухне стоит, в буфете на нижней полке.
— Тряпки? Книги? — нетерпеливо спросил я.
— Книги есть, в книжном шкафу, — Бежич тоже начал походить на восковую куклу, как и Марья же. Говорил медленно и практически без интонаций. — В сундуке — белье. Сундук в гостиной. На кроватях еще на всех… Соломенный тюфяк на печке, должен хорошо гореть. Порох…
Я слушал Бежича очень внимательно и тщательно запоминал, мысленно представляя себе планировку их дома и рассчитывая маршрут едва ли не до шага. Чем меньше движений я там совершу, и чем быстрее все вспыхнет до небес, тем больше шансов, что тушить будут долго. И еще дольше — соображать, что дом был пустым, когда загорелся.
— Вроде все, — сказал Бежич и посмотрел на меня. Глаза больные, как у побитой собаки. Ччччерт, плоховато. Сдал старик. Держался огурцом, а тут как-то враз превратился в развалину. Эх, прости, Степаныч, приободрить-то тебя нечем…
— На выход, — я мотнул головой в сторону двери. — Пора.
Взлетел по лестнице, как раз в тот момент, когда Яшка вошел в комнату.
— Все готово, дядя Саша, — доложил он. Орел у меня Яшка! В глазах азарт и несломленная решимость. — Вот, я принес. Только три почему-то, я думал, что четыре.
Гранаты перекочевали из карманов Яшки в мои. И бутылка, заткнутая туго свернутой газетой.
Первым из подпола появился старший Бежич. За ним выбралась сонная Милена. На недовольной мордашке следов слез не видно, только заспанная слегка. Не капризничает, не куксится. Понимает, умная девочка, что сейчас не время. Последней выбралась Эмилия. Я опасался, что она вообще расклеится, но, кажется, после разговора про горючее, она наоборот воспряла духом.
— Пора что ли? — обреченно проговорил Бежич.
— Пора! — кивнул Яшка. — Сейчас через насыпь переберемся, а дальше километр по лесу, и вот она моя лоханка. Доставлю с ветерком, в лучшем виде.
— Погодь, — я придержал Бежича за рукав и посмотрел на так и стоящие на столе стаканы с самогонкой. — Давай-ка на посошок бахнем с тобой!
— Да зачем еще… — начал, было, Бежич, но закончить я ему не дал. Подтащил к столу, ухватив за полу ватника и прошептал на ухо, так чтобы дочь с внучкой не слышали.
— Соберись, старик, тебе еще дочку с внучкой спасать, а ты раскис, — потом подмигнул Эмилии, поднял оба стакана, один протянул Бежичу. Тот безропотно взял. — Давай, Степаныч, вздрогнули!
Я одним глотком опустошил свой стакан, но не ощутил ни вкуса, ни опьянения. Бежич выпил, заперхал, занюхал рукавом. На глазах выступили слезы.
— На вот, сальцем закуси! — я быстро сунул ему в зубы кусок сала. Ага, как-то да сработало! На бледных впалых щеках появился слабый след румянца. И даже глаза перестали быть такими пугающе-восковыми. — Все, с богом!
Я обнял Яшку, похлопал его по плечу. Потрепал по волосам девочку. Кивнул Эмилии. Пожал руку Бежичу-старшему.
Они все гуськом вышли из гостиной, и почти сразу их фигуры растворились в сгущающихся сумерках.
Глава 26
Я выглянул в окно дома Бежичей. На площадке возле школы шарила суета и раздавались команды на немецком. Весь свет был погашен, только изредка вспыхивали огоньки спичек и тлеющих кончиков сигарет. Атакующие, кто бы они ни были, угомонились примерно час назад, но фрицы пока еще не спешили успокаиваться. Судя по доносящимся командам и выкрикам, часть солдат отправлялись в поисковый рейд. О тех двоих, которые на свою беду дотопали до дома Марьи, никто пока не искал.
Я еще раз прошелся по дому, старательно не наступая в лужи масла и керосина.
Бл*ха, пожар в этой кромешной тьме
