Я тебя (не)отпущу - Галина Милоградская
Новые поцелуи заставили замолчать, и некоторое время тишину в палате разбавляли лишь тихие, влажные звуки, с которыми размыкались их губы.
— Не надейся, что я выпишу тебя домой после увиденного, — насмешливо сказала Каэдэ. Изаму тут же отпрянул, успев послать Асами выразительный взгляд, натянул маску и медленно обернулся.
— Твоё стремление поскорее поставить жену на ноги конечно похвально, — голос Каэдэ так и лучился ехидством. Скрестив руки на груди, она смотрела на порозовевшую Асами и снова ставшего самим собой абсолютно невозмутимого Изаму. — Но такими темпами ей придётся задержаться в больнице.
— Каэдэ-шишо! — взмолилась Асами. — Вы же знаете, я смогу долечиться дома сама.
— Ага, — фыркнула Каэдэ. — Если я тебя сейчас отпущу, к вечеру ты вернёшься с парой заново треснутых рёбер и кучей засосов.
Асами вспыхнула ещё ярче, Изаму поднял глаза к потолку, будто его это совершенно не касается. Послушно отошёл, когда Каэдэ склонилась над Асами, проверяя её состояние. Удовлетворённо кивнула, покосилась на насторожившегося Изаму и вдруг широко улыбнулась.
— Отправлять тебя домой, полагаю, бессмысленно: закрою дверь, войдёшь в окно. Поэтому оставайся, только… — она хитро прищурилась: — За дверью стоит толпа посетителей, так что, Изаму-сама, хотя бы недолго, но придержите в руках своё желание… — Каэдэ сделала многозначительную паузу и закончила: — убедиться в том, что с Асами всё в порядке.
— Ты действительно здорово всех напугала.
Цубаки сидела на кровати, на которой накануне спал Изаму, и с хрустом грызла крупное зелёное яблоко, щурясь от удовольствия. Вся её поза буквально кричала о беззаботности и веселье, что совершенно не вязалось с серьёзностью слов. Цубаки не хотела задерживаться на нескольких часах страха за подругу, отпускала легко, стряхнув лишнее, с улыбкой двигаясь вперёд. Асами всегда восхищала эта её способность, и ей не надо слушать о том, как было страшно — подруга пережила не самую приятную ночь, это легко угадывалось и в нарочитой небрежности, и в задумчивости, с которой она порой останавливала взгляд на Асами.
— Когда выписывают?
— Скорее всего в понедельник, — вздохнула Асами. Ей так хотелось домой! В их с Изаму дом, в место, где всегда тепло и безопасно.
— Да ладно тебе, не вздыхай так, — усмехнулась Цубаки и, примерившись, бросила огрызок в стоящее у двери ведро. — Уверена, Изаму уговорит Каэдэ отпустить любимую жену пораньше.
— Не уговорит, — невольно вспыхнула Асами, вспомнив понимающий, насмешливый взгляд Каэдэ. — Она сказала, что не отпустит раньше, чем через два дня, бесполезно уламывать.
— А что это мы так покраснели, а? — Цубаки хитро прищурилась. — Так спешишь вернуться в нагретую постельку? Ты, кстати, так не поделилась подробностями своей бурной сексуальной жизни.
— Отстань. — Асами устало прикрыла глаза — спорить не было ни сил, ни желания. Изаму ушёл час назад, чтобы принять душ и переодеться, а она уже скучала. И попросту боялась отпускать его куда-то одного.
— Ты знаешь, — неожиданно тихо заговорила Цубаки, — я ведь до этой ночи и подумать не могла, что у вас всё действительно по-настоящему. Нет, — поспешила продолжить, заметив, что Асами открыла рот, — не то, чтобы я не верила. Но всё-таки… Слышать — это одно, но видеть…
Асами слабо улыбнулась. Что-то поменялось в отношении друзей к их паре, что-то неуловимое, но отчётливо витающее в воздухе. То, как Кацу смущался, глядя на Изаму и будто спрашивая: можно обнять? То, как Шика вдруг заглянул узнать, как её самочувствие, и смотрел так пристально, будто лично хотел убедиться, что с ней всё в порядке. То, как Гай, широко улыбаясь, желал скорейшего выздоровления. Как будто все только сейчас поняли: они действительно пара. Как будто до этого не знали, как относиться, а теперь, поражённые, пытаются унять смущение и принять тот факт, что Изаму — её муж, а она — его жена. И дело не в клятвах и документах, не в общей фамилии и том факте, что они живут под одной крышей. Дело было в чувствах, которые прорвались так неожиданно, что смели все вопросы, обнажив то, что принадлежит только двоим. Асами даже не пыталась перестать смотреть на него. Постоянно ловила его взгляд, и он отвечал улыбкой, не приближаясь, пока в палату по очереди заглядывали друзья. И только когда пришла Цубаки, он с сожалением поднялся с подоконника, на котором сидел всё это время, поцеловал Асами в лоб и, пообещав, что скоро вернётся, ушёл.
— У нас всё хорошо, — улыбнулась Асами. Теперь всё точно будет хорошо.
— Я вижу, — проворчала Цубаки. — Могла бы и не рассказывать про то, что брак с самого начала был фиктивным. Теперь я знаю, что у вас это всё, — она покрутила пальцем в воздухе, — началось давным-давно. За три месяца такое не вырастет. — Она скрестила руки на груди, надула губы и протянула: — А ты так ничего и не рассказывала. Хороша подруга.
Асами невольно закатила глаза: Цубаки в своём репертуаре. Что она должна была рассказывать, если сама ничего не знала, не понимала, толком не могла разобраться? У неё и сейчас кружилась голова, а мысли никак не хотели собираться в кучу. Тут бы отдышаться, перебирая в памяти каждое слово, каждый взгляд, каждый полутон движений и касаний. Его дрожащий голос, признание, от которого сердце до сих пор срывалось на бег, стоило вспомнить. Собственное желание оберегать, быть рядом, снова и снова давать понять, как он ей необходим. Могла ли она подумать, что так сильно ему нужна? До сих пор мысль об этом приводила в восторг и наполняла такой силой, что хотелось кричать от переизбытка эмоций.
— Эй! Ты вообще здесь?
— Что? — Асами повернула голову.
— Понятно, тебя точно головой хорошо приложило, — фыркнула Цубаки. — А может, это не взрыв виноват, а… — она сложила руки на груди и пропела: — любо-овь.
— Не отвлекаю? — Изаму просунул голову в дверной проём и тут же нашёл глазами Асами. Она вспыхнула, засветилась таким счастьем, что Цубаки невольно смутилась. Сползла с кровати, наощупь ногой отыскивая свалившуюся туфлю, и пробормотала:
— Я завтра зайду.
26. Шаг навстречу будущему
Асами даже не заметила, как она вышла. Только смотрела, смотрела, смотрела на Изаму. Вот он посторонился, пропуская Цубаки, вот
