Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только - Ермак Болотников

успел что-либо сказать или сделать, ее губы на несколько секунд лишили меня дыхания, заставляя вновь забыть где и зачем я был. Холодные касания пальцев, на которых чувствовались остатки ожогов приводили в чувство и вырывали из тех крох сонливости, что еще оставались в теле, и полностью останавливали всякое движение, отдаваясь ей. Гелия отчаянно сжимала мои плечи, проводила ногтями ногтями по оголенной коже, ровно по венам или около шеи, но неизменно заканчивалось все именно тем, что девушка испуганно, чуть ли не параноидально, отводила руки к рубашке, чтобы вновь прижаться ко мне, стиснув ее в пальцах. Постепенно садясь на кровать, все сильнее сближаясь и нежно, с наслаждением, оставляя поцелуи на щеках, шее и губах, она не давала мне произнести ни слова, ничего не говоря сама, и только лишь тяжело вздыхая, иногда выдыхаясь. Я безвольно лежал в ее власти, имея силу лишь поднять свои онемевшие руки и погладить ее спину, прижаться к ней, коснуться волос, оголенных запястий, предплечий и выпирающих ключиц, что маячили прямо перед моим взглядом в те моменты, когда она поднималась, чтобы сделать вздох. Ее холод был столь… обжигающе теплым, что затмил для меня абсолютно все иные ощущения и чувства, в ушах повисла тишина, а на языке играл приятный вкус морской воды, куда менее соленой, чем в океане, но такой же свежий, теплый и интригующий. Глаза Гелии часто моргали, но неизменно глядели на меня, поднявшаяся с груди рука аккуратно гладила мои скулы, иногда касалась длинных волос, мочек уха, оставляя на теле человека узоры и целые слова, вычерченные ногтем. Казалось, что поцелуй продолжался вечность, но как я говорил ранее… все когда-нибудь имеет конец, но сейчас, я даже не был против этого. Ее голос… я не слышал его очень давно, учитывая, как долго тянулся каждый из прожитых мною дней, и каким долгим адом было заключение в имматериуме. Без памяти, без сил, без каких-либо смыслов к существованию, по сути никем. Наверное… Сейчас больше всего я желал услышать именно ее голос, ведь касания уже ощутил сполна

- Ты наконец рядом со мной… - Ее руки обвили мою шею, лоб прижался к моему, губы застыли в воздухе, разгоряченное дыхание приятно согревало, давая разрядку после ледяных поцелуев. Гелия аккуратно легла на меня, не обращая внимания ни одежду, ни на собственную обувь. Впрочем, будь она вся в крови и грязи, я все равно бы находился на седьмом небе от счастья, лишь от того факта, что она рядом. Ее сердцебиение отзывалось мне, я чувствовал все волнение, что теплилось в ее болезненном теле, которое радость делило с страхом, продолжая жаться ко мне, словно опасаясь, что кто-то отберет меня. - Мне… столько рассказали, столько произошло… но, но сейчас… ты рядом со мной, да? Ты правда живой… Ты помнишь, кто я, да? Прошу… не говори, что не знаешь кто я, я не смогу… нет…

- Я скорее забуду самого себя, чем тебя, ручеек. - Коснувшись ее талии, я аккуратно гладил девушку, ощущая под пальцами множественные повязки и шрамы, неровности и выпирающие кости, касания которых, вызывали в Гелии дрожь. Я отомстил за нее… все, кто причинил ей боль, ответили по заслугам, и ответят еще сильнее перед судом. Это… боже, я сделал это. - Ты… так прекрасна.

- Ты все такой же дурак, как и несколько недель назад, я рада, что ты им остался. - Гелия быстро поцеловала меня в губы, после чего аккуратно спустилась, кладя голову на грудь и поглаживая мои плечи. Ее вздох был наполнен грустью, перемешанным с счастьем, которого казалось, она не знала до этого дня. Я надеялся, что больше ей не придется радоваться тому, что я живой. - Расскажи мне все, прошу тебя, Руфи…

- Не хочется прерывать вас, но… я обязана оповестить Рисса о недавних событиях. - Я нервно вздрогнул, слыша голос Анастасии. Впервые оторвав взгляд от Гелии, что далось вашему покорному слуге с огромным трудом, я действительно увидел босса в дверном проеме, что крайне нелепо пыталась скрыть счастливую улыбку, сохраняя серьезное выражение лица. Неужели мы настолько органично выглядим? Да не может быть… - К счастью, никаких плохих вестей я не принесла, лишь награду, не только от Агентства, но и от правительства. Твои заслуги высоко оценили абсолютно во всех кругах, и по твоей просьбе, к награде представлены также Дерви и тот ангелок… Андрий. - Я сдержался, лишь бы не посмеяться над этим. Она даже не знала, кем он был… И какую связь имела с этим самым “ангелком”. Впрочем, улыбку во мне вызывала и Гелия, что в своем приступе нежности начала льститься и целовать мне шею и плечи, чуть стягивая с меня рубашку, которую любезно предоставил хоспис в котором я отдыхал. Кажется, присутствие босса ее ничуть не волновало, но вряд ли Анастасия будет против, учитывая ее благосклонное настроение последних дней. - Последний не может получить премию от Азазеля, но его представят к наградам в участке. Это… принадлежит тебе. - Маршем прошагав ко мне, Анастасия всучила меня тяжеленький конверт а также нож для бумаги, после чего отдала честь, так же резко развернувшись и направившись к дверям, решая не задерживать ни себя, ни нас. - Не забудь вернуть ножик и… хорошего отдыха, детектив Руфус. Азазель был прав, ты самый проблемный из всех… но наверное, от своей природной удачи, нежели непрофессионализма. Ножик вернешь когда встретимся на суде. Думаю, ты найдешь там “меня”. - Улыбка Анастасии и блеск тьмы в глазах оказались весьма красноречивы. Значит, они пригласили даже младших богов… неужели у нас будет аналог Нюрнбергского процесса? Да не может быть, почему тогда я все еще в списке виновных!

- О чем она, Руфи? - Обеспокоенно Гелия подняла голову, моргая и прижимаясь ко мне как можно ближе и сильнее. Я вздохнул, целуя девушку в лоб и ловко вспарывая конверт. Так, ладно, придется поведать ей не самые приятные вещи в том числе. - Говори, сейчас же.

- Да, мне придется предстать перед Божьим судом, но… не переживай. - Я увидел как глаза Гелии рухнули, а хватка ослабла. Вмиг, все ее хорошее настроение испарились. Черт, ну вот почему оно всегда вот так