Руфус Рисс, ненависть к чаю и не только - Ермак Болотников

Преданная, брошенная, распятая

Главный трон Прометея располагался в рваном пространстве передо мной, не принятый ни имматериумом, ни реальностью вокруг, из-за чего его образ попросту выпадал из пространства, выглядя словно лишняя деталь, добавленная специально, лишь бы запутать. К нему вели десятки сломанных, искореженных или дырявых ступеней, в чьих прорехах было видно всю подноготную болезни, разъедающую эту иллюзию в самой себе, сжигая в себе надежды и мысли. Отвратительная, вязка консистенция, совмещающая в себе сразу все, что находилось в имматериуме и при этом уничтожая это в самой себе. В багряных складках пространства виднелись неразборчивые мысли, словно черви роящиеся между ступеней и в них самих. Их голоса отражались вокруг меня, тихий шепот постепенно усиливался, с каждым моим шагом наверх, что я делал пусть и со страхом, но точно без сомнений, ровно так же, как шагал навстречу плененной надежде. Запертые внутри болезни мысли боялись живого существа, моя аура убивала их, заставляя кричать от боли или страха, меняя некоторых до такой степени, что те отчаянно тянулись ко мне внезапно родившимися из ниоткуда конечностями, рожденные смертью и жизнью. Те мысли, кто оказался проворнее и быстрее, скрывались под золотыми ступенями или наоборот, пытались убежать от меня в сторону камина, но всегда встречали своих вырожденных собратьев, что хватались за из сущности, присоединяя к себе и так же рассыпаясь, стоило мне отойти от них. Что же касается меня… то я продолжал упорно всматриваться в чистую, ничем не зараженную и не искаженную болезнь, которая стала приближаться ко мне, протягивая свои цепкие путы к моим ногам. Мысли были лишь верхушкой, скорее всего, они распространяли ее, ведь под их слоем, что в трепете покидал свои убежища, находились эмоции и чувства. Воплощенные в единый разум, в организмы, что я видел на протяжении всего своего пути, сущности, именно их образ являлся пресловутыми грибами и теми самыми дефектами, которые порождали безумие и разъедали плоть. Они тянулись к живым существам, прилипая к душам, стягивая их собой, постепенно подчиняя не только своей воле, но и воле всего организма, что питался новыми эмоциями и чувствами, оставляя от человека пустышку, пустую оболочку, которая пускалась на убой. Собственно… теперь механизм действия стал мне понятен, но что лежало в самом начале? Что породило эту ужасающую смесь, которая обрела самосознание, благодаря сотням умерщвленных существ, и которая даже сейчас, пыталась поглотить меня? Мне критически нужны были ответы… И я уже не беспокоился о безопасности или слабости, мой путь лежал все дальше, и с каждым шагом, я ощущал как становится холоднее… Как что-то рвется внутри, скручиваясь в груди. И как оказалось, это был взятый по пути осколок, который выпал в расщелину ступеней, словно стекло разбиваясь и рассыпаясь в мелкую крошку.

Я замер посередине лестницы, на секунду даже перестав дышать, глаза застелила мгла, но я смог успокоиться. В душе зрела жажда правды, проморгавшись от души, я аккуратно опустил взгляд на болезнь, что не могла приблизиться ко мне из-за тухлятины в душе и, возможно, Надежды. Что же… я хочу знать истину, я готов рискнуть, даже будучи так близок к победе, сдерживать свой азарт было слишком сложно… до одури проблематично. Я… это место раскрепощало, хор и гам эмоций и мыслей сводил с ума, и именно он на несколько секунд лишил меня всяких сомнений по поводу того, насколько разумно лезть на рожон в подобной, весьма деликатной ситуации. Понять устройство болезни, сокрушившей сознание Титана, подвергнувшее его в безумие и слабость, лишившее его все, чем был Прометей и чем мог бы стать… кто бы оказался в силах пройти мимо, не заглянув под изнанку? Не лицезрев… что находится внутри этой чертовой табакерки и наконец, не уничтожив это по мере возможности. Мне кажется, никто не был способен противостоять этому желанию, ровно как многие искали в жизни адреналина, я хотел рискнуть сейчас, чувствуя, как внизу что-то ждет меня, как желает быть обнаруженной.

Я опустился на колено возле одной из множественных прорех среди ступеней, ведущих в самое естество проклятья. В руках мелькнуло лезвие ножика, я остановил руку над разбегающимися в сторону эмоциями, что боязно сторонились моей мертвой крови. Смерть кроет все карты и мысли… В этом наша сила, мы антидот любой психической силы и эмоций, ведь что есть главное различие жизни и смерти? Верно, покой и хаос, смерть была первым… Не оставляя иному никакого шанса противостоять ею. И потому, спустя несколько секунд и небольшого ручья крови, что уничтожил самые неспешные эмоции и втоптанные в пол мысли, я смог узреть разбитое зеркало, осколки которого глядели на меня, моими же глазами, лишь иногда дергаясь, меняясь на чьи-то глаза теплого, желтого цвета, глядящего на меня с грустью и печалью. Мое испуганное выражение лица отразилось в кровоточащем зеркале оскалом, который тоже порой менялся на стиснутые губы, зрачки сузились, словно у змеи… Я видел аккуратные изображения каждого сантиметра моего лица, израненного мелкими трещинами, с которых текла кровь и проклятья, видео и грязные, распущенные волосы, покрытые коркой из болезни… Но что-то было не так, зеркало постоянно менялось, двигалось из стороны в сторону, осколки лопались и заново начинали светиться тусклым светом, моя кровь то высыхала, то заново проявлялась на них, ровно в те моменты, когда само изображение решило стать иным, абсолютно полностью новым и чистым…

Я ожидал появления очередного существа, или по крайней мере, разговора с кем-то, живущим по ту сторону. Но как оказалось, стекло действительно было просто стеклом, обросшим слоем эмоций и мыслей, которые наверно точно что-то значили, но понять что именно я не смог. Что же… весьма абстрактно, будь оно неладно со своим сюрреализмом. Бешено бьющееся сердце, ожидающее чего-то ужасного и мерзкого, постепенно успокаивалось, пропорционально тому, как сознание все сильнее утопало в своих мыслях, все дальше и дальше продвигаясь по тропам догадок, но не находя ответов. Возможно, я смогу отыскать их непосредственно у трона Прометея, на который я старался не