Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1996 № 01-02
Американские газеты не имеют большого влияния; это объясняется многими причинами, основными из коих являются следующие.
Свобода писать, так же как и другие свободы, тем более опасна, чем позже она появилась; народ, который впервые участвует в обсуждении государственных дел, считает себя первым трибуном. Для англоамериканцев эта свобода такая же древняя, как сами колонии. Пресса, впрочем, умея хорошо подогревать человеческие страсти, не может, однако, сама их порождать. Итак, в Америке политическая жизнь проходит активно, формы ее разнообразны, она даже бывает буйной, но редко в ее основе лежат глубокие страсти; ибо редко страсти всплывают на поверхность, если не задеты материальные интересы, а Соединенные Штаты с этой точки зрения страна процветающая. Чтобы оценить разницу, существующую в этом отношении между англоамериканцами и нами, мне нужно лишь просмотреть американские и французские газеты. Во Франции коммерческие объявления занимают ограниченное место в газетах; даже новостей не очень много; самая насыщенная часть газеты — та, что освещает политические споры. В Америке три четверти огромной газеты, развернутой перед вашими глазами, заполнены объявлениями, в остальной части размещены чаще всего политические новости или какие-нибудь забавные истории; и только кое-где, в каком-нибудь невидном уголке, замечаешь статью, посвященную одной из таких горячих дискуссий, которые в нашем обществе и составляют ежедневную порцию для читателей.
Любая власть усиливается по мере централизации — это общий, естественный закон, который открывается исследователю при изучении данного вопроса и который деспоты даже малого масштаба постигают инстинктивно.
Во Франции пресса объединяет два разных вида централизации.
Почти вся власть прессы сосредоточена в одном месте и, можно сказать, в одних руках, так как органы прессы немногочисленны.
Таким образом, заняв прочное место в среде скептически настроенной нации, пресса должна была приобрести почти неограниченную власть. Это враг, с которым правительство может заключать перемирия более или менее длительные, но рядом с которым ему трудно держаться продолжительное время.
Ни один, ни другой вид централизации, о которых я сказал, в Америке не существуют.
В Соединенных Штатах нет столицы: свет, в смысле власть, рассеян по всей огромной стране; лучи человеческого разума вместо того, чтобы исходить из единого центра, отовсюду сходятся туда и там перекрещиваются; американцы ни одно место в своей стране не сделали центром всеобщего руководства человеческой мыслью, так же как нет там и единого руководящего делового центра.
Это связано с местными условиями, которые совсем не зависят от людей; что до законов, то они диктуют следующее.
В Соединенных Штатах нет патентов для печатников, марок или регистраций для газет; наконец, отсутствует правило поручительства[10].
Из всего этого следует, что издание газеты является там делом простым и легким: достаточно небольшого числа подписчиков, чтобы газетчик мог покрыть свои расходы; вследствие этого количество периодических или серийных изданий в Соединенных Штатах превосходит все ожидания. Наиболее просвещенные американцы относят маловластие прессы за счет невероятного рассредоточения ее сил; в Соединенных Штатах это стало аксиомой политической науки: единственное средство нейтрализовать влияние газет — это увеличить их количество. Я не могу себе представить, почему столь очевидная истина до сих пор еще не привилась у нас. То, что те, кто собирается произвести революцию с помощью прессы, стремятся сосредоточить ее в нескольких мощных органах печати, — это я понимаю без труда, но что официальные сторонники существующего режима и те, кто поддерживает существующие законы, полагают, что воздействие прессы можно смягчить путем ее концентрации — вот этого я абсолютно не могу постичь. Правительства Европы, мне кажется, ведут себе по отношению к прессе так, как когда-то вели себя рыцари по отношению к своим соперникам: на своем собственном опыте они убедились, что централизация прессы — это мощное оружие, и они хотят этим оружием поделиться со своим врагом, безусловно для того, чтобы при сопротивлении ему испытать больше гордости.
В Соединенных Штатах практически нет местечка, даже совсем маленького, где не выпускали бы свою газету. Нетрудно понять, что невозможно добиться ни дисциплины, ни единства действий среди такого количества борцов, поэтому, естественно, каждый поднимает свое знамя. Это не означает, что все политические газеты Союза делятся на те, которые за администрацию, и те, которые против нее; но, защищая ее или нападая на нее, они используют сотни самых различных средств. В этой стране газеты не могут, следовательно, поднять столь сильные потоки общественного мнения, которые либо вздымают даже самые мощные плотины, либо переливаются через них. Это дробление сил в печати имеет и другие последствия, не менее серьезные: издание газеты, будучи делом легким, позволяет каждому заняться им; с другой стороны, из-за конкуренции одна газета не может рассчитывать на большие прибыли. По этой причине крупные промышленные силы не вкладывают своих средств в такого рода предприятия. Впрочем, если бы газеты были источником богатства, для руководства ими могло, бы не хватить талантливых журналистов, поскольку газет этих бесчисленное множество. Журналисты в Соединенных Штатах занимают, как правило, невысокое положение, профессиональную подготовку они получают как бы вчерне, и образ их мышления нередко тривиален. Итак, в любой сфере правит большинство; оно устанавливает определенные нормы поведения, к которым потом каждый приспосабливается; совокупность этих общих правил называется духом, стилем; дух адвокатуры и дух суда отличаются друг от друга. Во Франции журналистский дух, стиль, выражается в манере вести разговор — напористо, но в приличных выражениях, часто красноречиво, — о великих государственных делах, и если не всегда получается именно так, то это потому, что нет правил без исключений. В Америке журналистский стиль — грубо, беззастенчиво, не подыскивая выражений, обрушиться на свою жертву, оставив в стороне всякие принципы, давить на слабое место, ставя перед собой единственную цель — подловить человека, а далее преследовать его в личной жизни, обнажая его слабости и пороки.
Должно сожалеть о подобных злоупотреблениях; позднее у меня будет случай рассмотреть, какое влияние оказывают газеты на формирование вкусов и нравственность американского народа; но, повторяю, в данный момент я занимаюсь только политической сферой. Нельзя не признать, что политическое воздействие свободы печати имеет немалое значение непосредственно для поддержания общественного порядка. Вследствие этого те, кто уже занимает высокое положение в глазах своих соотечественников, не осмеливаются писать в газеты и, таким образом, теряют самое устрашающее оружие, которым они могли бы пользоваться с целью расшевелить себе на пользу народные страсти[11]. По этой же причине личные взгляды журналиста не имеют никакого веса у читателей. Читатели газеты стремятся к одному — знать факты; следовательно, только меняя окраску этих фактов или искажая их, журналист может привлечь внимание к своему мнению.
Хотя пресса в Америке пользуется в основном именно такими средствами, она обладает все же огромным влиянием. Под ее воздействием оживляется политическая жизнь во всех уголках этой обширной территории. Именно пресса своим бдительным оком выслеживает, а потом извлекает на свет Божий тайные двигатели политики и вынуждает общественных деятелей поочередно представать перед судом общественности. Именно она объединяет интересы вокруг некоторых доктрин и формулирует кредо партий; именно благодаря прессе партии ведут диалог между собой, не встречаясь при этом; приходят к согласию, не вступая в контакт. Когда же случается так, что большое число печатных изданий начинает действовать в одном направлении, их влияние на долгое время становится преобладающим, и общественное мнение, обрабатываемое все время с одной стороны, в конце концов поддается их воздействию.
В Соединенных Штатах каждая отдельно взятая газета не имеет большой власти, но периодическая печать, как таковая, до сих пор является первой после народа силой[12].
О том, что воззрения, которые утверждаются в Соединенных Штатах, где господствует свобода печати, как правило, более основательны, чем воззрения, формирующиеся где-то в другой стране, при строгой цензуре.
В Соединенных Штатах демократический режим приводит к руководству делами все новых и новых людей; вследствие этого меры, предпринимаемые правительством, не всегда последовательны и упорядочены. Но главные принципы поведения правительства в целом более стабильны, чем в большинстве других стран, а основные воззрения, которые определяют жизнь общества, более устойчивы. Когда какая-либо идея овладевает умами американцев, будь она праведной или безрассудной, нет ничего труднее, чем переубедить их.
