Сосед года - Ляна Вечер
Кое-как ковыляю к зеркалу. Видок у меня тот ещё. Волосы всклокочены, пуговицы на блузке расстёгнуты, на коже красные пятна. Аллергия, что ли? Провожу пальцами по красняку. Хм, вроде не чешется. Зато болит.
— Элитная итальянская мебель… — ворчу, поправляя сползшую с плеча блузку, и застёгиваю пуговицы.
Какой смысл тратить огромные деньги на «лухари»-диван, когда после сна на нём выглядишь и чувствуешь себя так, словно провёл ночь на теплотрассе? Это орудие пыток точно стоит не меньше нескольких миллионов. Стас любил такую мебель… На недвижимости и интерьере не экономил — считал это не тратами, а вложениями.
— Насть! — зову коллегу. — Мы уезжаем или что?!
Хочется поскорее покинуть элитную жилплощадь. Желательно немедленно.
Настя почему-то не отвечает, и в квартире подозрительно тихо. Она вроде пошла вещи складывать, но что-то я не слышу шуршания пакетов.
Ползу искать Настю. Почти по стеночкам ползу — крыша едет.
— Насть, ты здесь? — заползаю в кухню. — Стас? — растерянно хлопаю ресницами, глядя на бывшего, который сидит за столом. — Что ты здесь делаешь?
— Ждал, когда ты проснёшься, — улыбается, попивая чай из прозрачной элегантной чашки.
На лице Стаса следы драки с Саней. Яркий фингал под глазом, отёк на скуле и губа разбита. После встречи в ресторане я не видела бывшего и здоровьем его не интересовалась…
— Может, я как-то непонятно спросила… — лепечу. — Что ты делаешь в этой квартире?
— Это моя квартира.
— Как это — твоя? — добираюсь до стула, сажусь. — А Настя знает об этом?
— Знает, — кивает. — Чай будешь? — тянется за заварником.
— Нет, спасибо, — тряхнув головой, зажмуриваюсь от боли. — Ох… Не хочешь объяснить, что происходит?
— Я люблю тебя, Никусь, — в глазах бывшего появляется злой блеск.
Я вообще перестаю что-либо понимать. Настя знала, что хозяин квартиры Стас…
— Настя! — зову её, срывая горло.
— Она ушла, — холодным тоном сообщает мой бывший.
В воздухе уже не жареным пахнет, а откровенно воняет палёным. И телефон мой остался на диване в гостиной.
— Раз Настя ушла — и мне пора, — цепляясь за мраморную столешницу, встаю.
— Сядь! — рявкает Стас.
Надо бежать отсюда, теряя тапки, но я не в состоянии. Что-то мне подсказывает, что Настя к этому моему «не в состоянии» приложила… термос с кофе. И сделала она это для Стаса.
— Что тебе от меня нужно? — опускаюсь на стул.
— Чтобы ты вернулась ко мне, — Стас пожимает плечами.
— Мы с тобой уже всё обсудили… — дрожу, как листик на ветру. — В ресторане. Помнишь?
— Никусь, что ты как маленькая? — Стас делает глоток чая и дарит мне пластмассовую улыбку. — Слова — просто звуки, а вот дела… — многозначительно выгибает бровь.
— Философом стал? — нервно сглатываю. — Стас, вокруг тебя много достойных женщин. Я тебе зачем?
Хмыкнув, бывший встаёт и обходит стол. Он встаёт у меня за спиной и молчит. В этой проклятой тишине я, кажется, слышу звон собственных нервов. Таким Стаса я никогда прежде не видела. Есть в нём сейчас что-то по-звериному хищное, опасное — пугающее до дрожи.
— Баб тьма — ты права, — наклоняется к моему уху. — Только все не те… Им нужны мои бабки. Понимаешь? — выдыхает шёпотом мне в ухо. — А тебя мои деньги никогда не интересовали.
От любого другого мужчины это прозвучало бы как комплемент, но только не от Стаса. Если перевести на простой человеческий, он сказал примерно следующее: «Я жадная скотина и не готов тратиться на женщин, а тебе ни хрена не надо. Мне это подходит».
— Но я не люблю тебя, Стас. У меня есть мужчина.
— Советую забыть его.
К моей шее прижимается что-то твёрдое и холодное. Кошусь на руку бывшего и вижу… ствол. Это ни черта не игрушка!
— Ты с ума сошёл?.. — шепчу. — Убери пистолет.
— Никусь, я ж хотел по-хорошему. Приходил к тебе, объяснялся, просил прощения. На свидание потратился… А твой мент мне лицо испортил.
— Саша был не в себе, — хриплю.
— Могла бы позвонить, спросить, как я. Но ты не позвонила, — сильнее прижимает дуло к моей шее.
Одно движение пальца этого ненормального — и меня не станет. По вискам ползут капельки холодного пота, а дрожь такая, что зубы клацают. Задержав дыхание, закрываю глаза…
— Тебя посадят, Стас. Не сомневайся, — выдыхаю «последнее слово».
— Вставай!
Стас убирает пистолет и толкает меня между лопаток. Я падаю грудью на стол и вижу в мраморной столешнице отражение психа с пистолетом. Думала, что знаю этого человека, а оказалось, нет.
— Гад… — шепчу без голоса.
— Вставай, сказал! — поднимает меня, как котёнка за шкирку.
Глава 47
Странные дела происходят с самого утра — котёна трубку не берёт. Или сбрасывает мой звонок. Набираю её номер, набираю — и ни хрена. На смс тоже не отвечает. Что происходит?
Успокаиваю себя тем, что Ника ещё спит. Официальная версия, так сказать. Хуже нет, когда заперт в четырёх стенах и не можешь не то что контролировать ситуацию, а тупо узнать хоть что-то. Остаётся только ждать… когда Ника проснётся.
И мне было бы проще, если бы не Витёк. Припёрся с утра и давай мне на мозги капать. Бубнит под ухо уже час.
— Саня, я уже не знаю… — следователь расхаживает по палате. — Мне казалось, что я вот-вот нащупаю связь между убитым бомжом и проституткой. Докажу, что это серия. Нет, что это верхушка серии! — останавливается, лупит по мне нервным взглядом. — Там должны быть ещё эпизоды. Они точно есть! И Стасик этот ваш… не просто так он хаты скупает.
Если у Вити не сходится пазл, Вите надо об этом поговорить. Чаще всего ему под руку подворачивается кто? Конечно, я! Мы ведь в одном кабинете работаем. Но сегодня я, чёрт возьми, не на работе! Но и Витя тоже. Колдунство какое-то!
— Витёк, ты палату с нашим кабинетом попутал? — вздыхаю.
— Ничо я не попутал!
— Тогда почему ты здесь причитаешь? — лежу на кровати, сверлю потолок взглядом. — Чуешь неладное — ищи. Только не здесь, пожалуйста.
— Саня, ты не понимаешь! — у Вити настоящая паника. — Дело того бомжа отдают Зайцеву!
— С каких таких хренов? — сажусь на кровати. — Ты ведешь это дело. Причём тут Зайцев?
— При том, что начальству нашему раскрываемость нужна! — Витька трясёт от возмущения. — Я до правды хочу докопаться, а Зайцев через пару дней найдёт какого-нибудь представителя городской фауны без постоянного места жительства и всё, привет. Будут в деле признательные показания убийцы, который максимум тузика на суп грохнул.
— В таком случае вообще не вижу
