Братство бумажного самолётика - Екатерина Витальевна Белецкая
– Но что мы можем сделать? – резонно спросил Ганс. – Самфелаг могущественны, у них есть армия, боевые корабли, и…
– У нас есть – мы, – решительно ответил Ван. – Мы сами. Наши головы, руки, и наше право. Мы должны вернуть себе свою родную систему, Сферу, и Планету. Соединить то, что они разобщили. И жить полной жизнью, свободной жизнью, а не бесправными рабами.
После этих слов заговорили разом все, но Ван прервал разговоры, подняв руку.
– Я не закончил, – произнес он. – Итак, я даю вам выбор. Вы можете присоединиться к нам, и помочь – и сопротивлению, и своим товарищам, и… будущему. Вы молоды, у вас обязательно появятся дети. Скажите, вы вот этого всего для них хотите? Вы хотите, чтобы ваш ребенок получал один отпуск на пять дней раз в двадцать лет? Чтобы он всю жизнь провел здесь, так толком и не увидев настоящего неба? Вы желаете для своих любимых рабской доли, или – вы хотите для них иного? Амрит, твоя опекунша очень богата, но даже она, и то не смогла обеспечить тебе поездку никуда, ты понимаешь это? По сути, все мы – нищие. Бесправные и нищие. Мы ничего не выбираем, всё давно выбрали за нас.
– Но о чем думали те, кто подписывал соглашение с Самфелаг? – спросил кто-то. – Неужели они не понимали?..
– Не понимали, – покачал головой Ван. – На том этапе наших людей никто не информировал об истинном положении вещей. Именно поэтому рабство они приняли за благо, а подачку – за награду. Не стоит винить предков, Павел, их обманули.
– Ясно, – убитым голосом ответил парень, который до этого задавал вопрос. – Что-то такое я и предполагал.
– И правильно, ты умён, и всё понял верно, – поддержал его Ван. – Поэтому… делайте выбор, у вас он сейчас есть. Делайте выбор.
Амрит задумался – вопросов получалось слишком много, гораздо больше, чем, как ему сперва показалось, их может получиться. Хотя…
– Ван, простите, можно я спрошу? – решился он. – Есть сопротивление, верно?
Ван кивнул.
– И оно планирует – что именно? Бунт? Но как? – Амрит нахмурился. – Я имею в виду техническую сторону вопроса.
– Ты хочешь узнать всё сразу, – покачал головой Ван. – А вот этого нельзя, для вашей же безопасности. Но, да, у нас есть боевые отряды, и вы, все вы, если захотите, можете войти в один из них. Это низовая должность в организации, боец, но на бойцах вся организация и держится. После того, как мы удостоверимся в том, что вы благонадежны, вы сможете подняться на ранг выше. Потом еще на ранг.
– А кто – вы? – спросил Ганс. – Вы… на самом верху?
Ван рассмеялся.
– О, нет, – покачал он головой. – Я командир нескольких отрядов бойцов, и еще управляю частью разведки, но вам про это знать пока рано. Нет, я не на самом верху, Ганс. Я исполнитель. Мне отдают приказы, я выполняю их.
– А много в сопротивлении народу? – спросил Павел.
– Не знаю, – развел руками Ван. – Думаю, что много. Гораздо больше, чем хотелось бы Самфелаг.
– Вот даже как, – протянул Ганс. – А они про сопротивление знают?
– Догадываются. Но они уже даже сейчас вынуждены с нами считаться, – Ван нахмурился. – Мы сила, и они вскоре признают её – по доброй воле или нет, решать не им, а нам. Они действуют как воры и захватчики, мы… как хозяева. В любом случае, правда на нашей стороне.
– Ван, а что с Планетой? – задал, наконец, мучивший его вопрос Амрит. – Что будет с Планетой, если мы победим?
– Мы даруем им свободу, – серьезно ответил Ван. – Предоставим им выбор, которого их лишили обманным путём. Они такие же люди, как и мы, тоже обмануты и ограблены. Мало того, их заточили ещё хуже, чем нас. Жить шестьдесят лет, это в лучшем случае – как тебе такая перспектива, Амрит? А люди там живут именно столько, а порой ещё и меньше.
– Но я читал книги, и… – начал Амрит, но Ван его перебил:
– Адаптированные книги, – поправил он. – Книги, которые основательно переработали. Те же сроки жизни в них иные, не такие, как в исходных. Ты читал «Собор Парижской Богоматери»?
– Про горбуна? – уточнил Амрит. – Да.
– Сколько было лет Квазимодо?
– Сорок…
– Двадцать, – отрезал Ван. – В исходном тексте ему двадцать лет, Амрит. И умирает он – в двадцать. Сколько лет было Эсмеральде?
– Тридцать шесть.
– Шестнадцать!
– Постойте, вы сказали – умирает? – вдруг сообразил Амрит. – Они же поженились.
– Да как же! – рассмеялся Ван. – Они погибли в исходной книге. Оба. И несчастная девушка, которую повесили, и бедный горбун, который умер от горя сам, рядом с её телом. Наивный, наивный юноша. Которому не дали узнать даже такую правду.
– Я найду исходную книгу, – Амрит почувствовал, что начинает злиться. – И проверю.
– Проверь, – тут же кивнул Ван. – На старо-французском читать умеешь?
– Умею.
– Сей тебе даст исходный вариант, я скажу, чтобы он принес тебе книгу. Учти, она будет на бумаге, обращайся крайне осторожно, это большая редкость, – предупредил Ван. – У кого еще есть вопросы?
После этих его слов вопросы посыпались со всех сторон, Ван едва успевал отвечать – но только Амрит больше не спрашивал. Он отошел в сторону, сел в уголке, и задумался. Эта книга – подлог? Обманка? Он прочел её в четырнадцать, на ново-английском, и ему она не очень понравилась – трогательная история любви красавицы-француженки и горбуна, смотрителя собора, была предназначена в большей степени для девушек, но никак не для парней. Особенно финал, где всё семейство, с тремя детьми, вступает под своды Собора во время праздника Пасхи. Сопли и слюни, фу, какая приторная концовка, подумал он тогда. Сладкая, как сироп. А оно, оказывается, вон как. Ладно, прочту. Может, и другие книги тоже… и не только книги… Правильно Сей поступил, и правильно я поступил, когда согласился. Я хочу знать. Правду – вот что я хочу знать. И свободным я тоже хочу быть.
