Иль Мактуб. Судьба Эмира - Ульяна Соболева
***
Через несколько дней Сашу выписывают. Врачи говорят, что его рана не так серьёзна, но он пережил сильный шок и потерю крови. Он здоровый ребенок и быстро идет на поправку. Но я вижу в его глазах, как страх поселился внутри. Он больше не такой беспечный, каким был раньше. Он ластится как котенок, ищет моего тепла, моего утешения. Но что, если я не смогу его дать? Что, если я не тот человек, который способен защитить его? Вика видит, как Саша тянется ко мне, и это причиняет ей боль. Я чувствую её отчаяние. Но я не могу сделать ничего, чтобы это исправить. Каждый раз, когда я подхожу к Саше, её взгляд наполнен горечью и упрёком.
Прошло несколько дней с тех пор, как я узнал о Джамале и Самиде, но ни один из моих людей не смог найти их. Они исчезли, словно растворились в воздухе. Это сводит меня с ума. Как они могли быть так близко и исчезнуть? Всё это время я думаю о Вике. О том, что она знает теперь. О той правде, что я так долго скрывал. Я понимаю, что если не расскажу ей всё, это будет концом. Не только для нас, но и для неё самой. Она не сможет жить с этой ненавистью, с этими сомнениями. И, возможно, она никогда меня не простит, но я обязан рассказать ей правду. Я стою перед её дверью. В этот момент моё сердце бьётся так сильно, что кажется, оно вот-вот вырвется наружу. Я не привык бояться, но сейчас меня раздирает страх. Страх, что я потеряю её навсегда. Но я не могу больше молчать.
Я тихо открываю дверь и вхожу в комнату. Вика сидит у окна, лунный свет освещает ее безумно красивое лицо, ее четкий, такой идеальный профиль. Она не замечает меня сразу, погружённая в свои мысли. Её плечи дрожат, и я понимаю, что она снова плачет. Мои пальцы сжимаются, но я стараюсь сохранять самообладание.
— Вика, — мой голос звучит тихо, но достаточно резко, чтобы она вздрогнула и обернулась.
Её глаза, наполненные ненавистью и болью, встретились с моими. Это был момент, которого я боялся больше всего. Этот взгляд разрушал меня изнутри. Но я знал, что сейчас не время для слабости. Я должен был рассказать ей всё. О том, как наша жизнь переплелась, о том, как прошлое сделало меня таким, каким она видит меня сейчас. Я закрыл дверь за собой, и в комнате повисла гнетущая тишина. Вика отвернулась, словно мой приход был ей невыносим.
— Чего ты хочешь, Ахмад? — её голос был холодным, как ледяной ветер, и эта ледяная волна прошлась по моему телу. Я сделал шаг вперёд, не приближаясь слишком сильно. Её тело было напряжено, как натянутая струна. Каждое моё движение могло сломать её окончательно.
— Я пришёл, чтобы рассказать тебе правду, — мои слова прозвучали глухо, даже в собственных ушах. — Вся правда, Вика. О том, что связывает нас, и как мы оказались здесь.
Она медленно повернулась ко мне, её глаза блестели от слёз, но в них был такой гнев, такой разрыв между болью и ненавистью, что я почувствовал, как внутри грудной клетки болезненно сжалось сердце.
— Правда? — она издала горький смех. — Ты хочешь рассказать мне правду? После всего? Что ты можешь сказать, чтобы исправить всё это, Ахмад? Что ты скажешь, чтобы вернуть мою сестру? Мою мать? Чтобы вернуть мне жизнь, которую ты разрушил?
Её слова были как ножи, вспарывающие мне вены. Но я не мог уйти. Я не мог убежать от этого разговора. Я должен был выдержать, подставить грудь под ее лезвия ненависти, даже если это означало полностью обнажить свою душу перед ней.
— Я не могу вернуть их, Вика, — сказал я тихо, чувствуя, как мои собственные слова режут меня изнутри. — И это правда. Я совершил ужасные ошибки, которые не смогу исправить. Но ты должна услышать все… с самого начала и до конца.
Она замолчала на мгновение, её взгляд пронзал меня, как холодный замороженный кинжал, подернутый инеем.
— Говори, — произнесла она, и я знал, что это был её последний шаг. Она открыла для меня дверь, но за этой дверью была лишь боль.
Я глубоко вздохнул, собирая себя по осколкам. Мне было тяжело говорить. Но я должен был.
— Всё началось намного раньше, чем ты можешь себе представить. Всё началось с моей семьи. С моего отца.
Вика молчала, но её глаза не отрывались от меня. Я видел, как она судорожно сжимала руки, как её тело напрягалось с каждым моим словом.
— Он…любил женщин. Много женщин. У нас не принято мужчинам себе отказывать. Одна из его любовниц забеременела. Но отец не признал ее ребенка. Я не знаю, что с ним стало…точнее не знал. До недавнего времени. Пока не понял, что Амир – это Джамаль ибн Бей аль Назари. Мой сводный брат.
При упоминании имени Джамаля, Вика вздрогнула, и я понял, что эта история касается её намного больше, чем она могла себе представить. Мои слова тонули в тишине комнаты. Вика всё ещё молчала, но я чувствовал, что она слушает. Я продолжил.
— Джамаль вырос на улице, без поддержки, без семьи. По крайней мере так я думаю. Он выжил только потому, что у него было одно желание — вернуться и отомстить за всё, что с ним сделали. Он вернулся, чтобы разрушить всё, что я построил. Чтобы отнять у меня всё, что мне было дорого. И он начал с тебя.
Вика сжала губы, её глаза блеснули, и я знал, что каждое моё слово режет её так же, как и меня. Но это была правда, которую она должна была знать.
— Я не оправдываю себя. Я виновен в том, что произошло с твоей семьёй. Я сделал выбор, который привёл к гибели твоей сестры. Но Джамаль был тем, кто манипулировал нами. Он заставил тебя
