Время Воронов - Светлана Алимова
Никто? Даже тот, кто уже влез?
Нил Янг. Будущий Прекрасный Принц.
Льюис оживился.
Конечно, он может отказаться, но если этот человек собирается защищать город, то ловить бандитов ему по службе положено! И он не испугается Воронов!
Но тут он взглянул на едва не приплясывающего от нетерпения Рейвена. Тот явно желал доказать свою нужность и исправить недавнюю ошибку. Его и бойцов нужно было чем-то занять, пока они со скуки не переубивали друг друга. Распоясавшихся бандитов необходимо призвать к порядку, и уж что-что, а запугивать и подавлять Рейвен умел. С этим он справится идеально.
Может, удастся обойтись малой кровью?
— Хорошо. Займитесь этим. Но никого не убивать и не калечить.
Рейвен заулыбался.
— Как прикажешь, повелитель.
— И сообщи Нилу Янгу о происходящем. Шарлотта говорила, в городе у него репутация честного и ответственного стражника. Спроси его, будет ли городская стража выполнять свои обязанности по защите горожан от преступников, или Воронам придется справляться самим?
Рейвен скривился.
— Вороны всегда справляются сами. Но я передам ему твой приказ, повелитель.
— Просьбу. Нил Янг мне не подчиняется. Напомни ему, что жертвы грабителей — горожане, а не Вороны. Они должны быть под его защитой.
Льюис тоскливо подумал, что хоть Вороны и живут в городе, они будто изгнаны из него. Они не могут учиться, работать, обратиться за помощью в городскую стражу. Ставший Вороном исключается из нормальной жизни. И есть только один способ исправить это — снять проклятье. Еще бы понять как.
Что ответит Нил Янг на его просьбу?
А что сказал бы Принц Ричард?
Льюису показалось, что он снова слышит его уверенный, равнодушный голос:
— Горожане, помогающие Воронам — предатели, продавшиеся тьме. Пусть не рассчитывают на нашу защиту.
С чего он вообще взял, что Нил Янг чем-то от него отличается? Ведь Рейвен знал обоих куда лучше Льюиса и уже оказывался прав. Переговоры с Принцем Ричардом были бесполезны. Но что же, и не пытаться решить проблему мирно?
Он будет надеяться на лучшее. Но рассчитывать — только на себя и своих Воронов.
Глава 17. Причина ненависти
Рейвен был доволен.
Ночные стычки с бандитами стали отличной тренировкой для его новых бойцов. Конечно, это не то же самое, что сражаться с Рыцарями, но сгодится для начала. Когда могли, бандиты убегали, но если им навязывали драку, то бились они отчаянно, страшась гибели. Но куда им до бойцов Рейвена? Вороны в этих драках отделывались синяками и легкими ранами, гордились ими и даже не ходили за лечением к Льюису. Узнав об этом, он пришел к ним сам. Рейвен в то утро задержался у Шарлотты, подоспел к концу лечения и наблюдал забавную картину: тринадцать полураздетых бойцов почтительно внимали речи Великого Ворона, исцеляющего чью-то царапину.
— Ваша готовность сражаться за нас, защищать слабых Воронов и людей заслуживает уважения. Вы проявили большое мужество, и оно должно быть оценено по достоинству. Не стоит пренебрежительно относиться к своим ранам и терпеть боль. Вы в любой момент можете обратиться ко мне за помощью. Не стесняйтесь. Как ваша рука, Курт?
— Не болит, повелитель. Совсем прошла. Спасибо вам.
— Не за что. Мне всегда было интересно узнать о причинах, по которым Вороны вступают в боевой отряд. Вот вы, Курт, чем руководствовались, решив это сделать?
Квадратный, широкоплечий детина покраснел и смутился.
— Так это… надо же что-то делать? Пользу приносить. Я в город на службу приходил, а теперь вот навсегда остался. Папаша мой всегда говорил: делай то, к чему годен. Ты сильный, Курт, вот и трудись, береги слабых.
— Достойные слова. Ваш отец воспитал хорошего сына, — Льюис одобрительно улыбнулся и обернулся к остальным, — а как насчет вас? Господин Бернард, верно?
— Верно, повелитель. Я здесь давно, еще вашему предшественнику служил. Полжизни в армии, полжизни — Вороном. Я понимаю, зачем нужны солдаты. И буду сражаться за вас, пока я жив.
Бернард был самым старым Вороном в отряде: недавно ему исполнилось пятьдесят. Но он все еще был крепким и здоровым. Умелый, опытный воин, на которого Рейвен привык полагаться.
— Вы воистину благородный человек, — негромко заметил Льюис, — вы не устали от постоянных сражений?
— Нет, повелитель. Устал я от Времени Принца, но вы с ним покончили и снова дали нам лучшую жизнь. Мне нравится чувствовать магию и силу в руках. Вороном быть лучше, чем беспомощным человеком.
Льюис помолчал и обратился к следующему бойцу:
— А что вас привело в отряд?
— Рейвен, — честно сказал тот, — он велел мне прекратить ныть и притворяться слабаком. Пригрозил яйца оторвать, если не начну вести себя, как мужчина.
Бойцы грохнули от хохота. Рейвен улыбнулся. Но Льюис неожиданно нахмурился.
— Он вас заставил? Так дело не пойдет. Вы не обязаны рисковать своей жизнью, если не хотите. Вы можете оставить службу с этого момента.
Взгляды бойцов дружно сошлись на молодом Вороне. В воздухе повисло напряжение с явственным оттенком презрения. Тот торопливо помотал головой:
— Нет, что вы, повелитель! Все он правильно сделал! Я и был слабаком, все время себя жалел, а теперь я людей защищаю! Недавно девушку спас от бандита, так она меня за это поцеловала! Я хочу с ней снова увидеться!
Бойцы одобрительно засвистели и принялись хлопать его по плечам. Рейвен усмехнулся. Парень давно уже влился в отряд и теперь ни за что бы не расстался с новым положением. Бойцов в убежище уважали. Сражения давали им повод для гордости собой, а служба Великому Ворону — цель в жизни. Да и подчиняться было куда проще, чем решать, что делать, когда прежняя жизнь рухнула из-за проклятия. Тут многим требовалась твердая рука, направляющая в нужную сторону. Командовать бойцами было несложно, зная, чего они хотят и чего боятся — этому Рейвена научил прошлый командир, Рауль Сорес, погибший много лет назад. Как и тому, что жалость — самое никчемное чувство на земле. Жалеть себя все равно что превращаться в мешок с навозом. Больно? Терпи. Страшно? Одолей страх. Плохо так, что хочется умереть? «Попробуй только сдохнуть, тюфяк, ноги переломаю и за них же подвешу! А ну живо на тренировку, пока голова не опустеет!» — рявкал он и гонял Рейвена до изнеможения. И душевная боль уходила, разбивалась на сотни осколков, а потом стиралась в мелкое крошево. Сорес никогда не был по-настоящему жесток с ним, а его уроки
