Диагноз развод. Ты это заслужил - Кира Туманова
47. Мамой клянусь!
И я получаю долгожданное спокойствие в больничной палате. Наверное, потому что я погружаюсь в состояние сонной амебы и подозреваю, что мне вкололи обезболивающее, которое оказывает на меня и седативный эффект.
Смутно помню, как меня принимали, и кто осматривал. Кажется, коллеги звонили Гуляеву, он распорядился срочно выделить мне отдельную палату и уложить, как королеву.
В памяти остаётся только информация о том, что у меня небольшое сотрясение, зато руки-ноги целы.
Не успеваю уснуть, как уже началось традиционное утреннее – давление, таблеточки... Милая молодая медсестричка, кажется, мне знакомой, но даже под пыткой я не смогла бы вспомнить её имя.
Как только она уходит, вновь проваливаюсь то ли в сон, то ли в забытье.
Прихожу в себя от того, что кто-то гладит меня по щеке. Слишком смело для главврача или он, действительно, меня так ценит?
- Олег Альбертович... – бормочу сквозь пелену, - сейчас встану и приступлю к работе.
- Милая, ты проснулась. Как ты? – Нежно звучит рядом.
Широко распахиваю глаза и в ужасе зажмуриваюсь. Рядом со мной сидит не Гуляев, а... Игорь!
Сил у меня немного, но я в ужасе забрасываю голову назад, несмотря на то, что затылок тут же отзывается тупой болью.
- Ты... – Шепчу изумленно и задаю главный интересующий меня вопрос. - Где Денис?
- Денис у твоей соседки, с ним все хорошо.
- Но ты... Почему ты здесь?
На самом деле, Игорь смотрится очень органично в стенах травматологии. Рука подвязана, лицо в лейкопластыре. Подозреваю, что он налепил его везде, где только мог, для пущего эффекта.
- Прости, я не мог забрать Дениса. Давал ценные показания. – Говорит это с плохо скрываемой гордостью. - А сейчас пришёл раны обработать, побои снять и вот, тебя навестить. Как ты, родная?
Его голос лучиться искренним сочувствием, да сам он под лейкопластырем сияет, как начищенный медный таз.
- Какие ещё побои? – С опаской интересуюсь.
- Увечья, которые мне нанёс твой... персонаж. Эх, Лиля, Лиля... Как ты могла!
- Лучшая защита – нападение? Ты так решил действовать?
- Пусть отвечает за то, что сделал. Я ведь и не знал, что ты с ним спелась. Но я всё готов простить.
- Ты? Готов меня простить?
Если бы я не боялась, что мне станет больно от смеха, то расхохоталась бы ему в лицо. Только по оскорблённому виду бывшего супруга вижу, что он вовсе не намерен шутить.
- Я ещё думаю, откуда Шереметьев про меня всё знает. Эх, Лиля, Лиля... – Он произносит моё имя с таким разочарованием, будто я избила и ограбила старушку. – А ты ведь всё ему про меня рассказывала.
- Игорь, уйди, пожалуйста. И без тебя плохо.
Отворачиваюсь к стене и думаю, что при следующем горестном упоминании своего имени, превозмогая боль и тошноту, встану и придушу его подушкой.
- Как же ты могла? Предать собственного мужа! – Голос Игоря вибрирует обидой. – Но я сделаю вид, что ничего не было. Только хахалю твоему это так просто с рук не сойдёт. Сядет за нанесение тяжких телесных повреждений.
– Ты серьезно сейчас? Уйди, прошу.
Пытаюсь подняться, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но голова кружится, и я вновь опускаюсь на кровать.
- Я для закона теперь - ценный свидетель. А твой Шереметьев – лгун. Он запудрил тебе мозги, втёрся в доверие, попросил шпионить за мной.
- Уйди. Не могу слушать этот бред. – Зажимаю виски руками, продираясь сквозь головную боль.
- Мы же с тобой, как ниточка с иголочкой. Куда ты, туда и я. Я люблю тебя до луны и обратно, поэтому готов принять тебя с распростертыми объятиями.
- Все украденные тобой деньги, взятки или что там было, оформлены на меня? – Я решаю пойти ва-банк, чтобы прекратить поток лиричных статусов их соцсетей, которые льются из него песней. – Поэтому ты хочешь меня вернуть?
- Эх, Лиля, Лиля... Ну как ты могла такое обо мне подумать?
- Хватит! – Рявкаю и резко сажусь на кровати. Сразу хватаюсь за стенку, чтобы не упасть. - Я же никогда не смотрела, что ты даёшь мне подписывать.
- Что ты несёшь? Ты помнишь хоть раз, чтобы я ходил с тобой в банк, открывал какие-то вклады.
Задумываюсь, такого точно не было.
- Удаленно можно, - неуверенно отвечаю. – В любом случае, ты бы что-то придумал.
- Я вовсе не исчадье ада, чтобы подставлять собственную жену. И это невозможно, ты бы знала. Ну сама представь, как бы я это сделал.
Задумываюсь. Ну да, я же не полная дурочка, чтобы он вертел мной, как хотел. Ну разок могла подмахнуть что-то не глядя. Но постоянно и без моего ведома он вряд ли смог организовать полномасштабный ввод и вывод средств.
- А дом?
- Государственный, честное слово! Выделен, как временное жилье. Ну хочешь, мамой поклянусь?
- А мамой Лилии Михайловны ты не хочешь поклясться?
Дверь палаты распахивается, и на пороге появляется мой спаситель.
48. Благодетель
Андрей заносит в палату атмосферу легкости, пакет с яблоками и ромашки.
При его виде Игорь как-то сразу скукоживается, становится мельче, будто готовится заползти под кровать.
- Твой полюбовничек опят тут как тут, - бурчит недовольно. – Какое право вы имеете здесь находиться, я интересуюсь? – совсем другим уверенным тоном интересуется он.
- А ты что здесь забыл, Семирадский? – Привалившись спиной к косяку мимоходом интересуется Андрей. - Приключений ищешь?
- Вообще-то я муж! Имею право.
- Твое право - это хранить молчание и отвечать на вопросы вместе с адвокатом, разве не понял ещё?
- Я чист, как банный лист. Меня поэтому и отпустили.
- Тебя отпустили, потому что ты сдал всех, кого только мог. Трясти дальше такое трусливое г..но – прости Лиля, смысла не имеет, еще инсульт заработаешь в камере. А вот про маму Лилии Михайловны мне бы хотелось узнать поподробнее. Расскажи, как ты втерся в доверие пенсионерке.
- При чем здесь моя мама? – приподнимаюсь на локтях.
- Да при том. Что я вчера имел возможность с ней познакомиться, - продолжает Андрей. – Милая женщина, но ипохондрик с признаками повышенной тревожности. Сколько ты ей перевел на лечение в Израиле? Расскажешь?
Игорь отводит глаза.
- Он, Лиля, умно поступил. Не стал выводить деньги
