Полководец поневоле - Дмитрий Викторович Распопов
— Мы обязательно учтём пожелания великого царя, — склонился иудей.
— Все отчёты и общение будете вести через него, — я показал на Хопи, — пока подрастает человек, которого я присмотрел для этого дела в будущем.
— Слушаемся Великий царь.
— Войско ещё примерно два месяца будет в пути, что даст вам время подготовится, затем я планирую дать отпор темеху и техену, которые стали уж слишком активны. Как кстати обстоят дела на рынках с ними? Ценятся эти рабы?
— К сожалению нет Великий царь, — осторожно ответил иудей, — кочевники строптивы и своенравны. Покупатели предпочитают более тёмный товар, он послушнее и легче подвергается тренировке.
— Что же, мне придётся тогда быть капельку жёстче в битвах с ними, — я улыбнулся так, что вздрогнули не только иудеи, но и мои охранники, а это испугало гостей ещё больше, — чтобы они плен рассматривали, как облегчение своих страданий.
— Два месяца — большой срок Великий царь, — поклонился с ужасом в глазах старший, кто со мной разговаривал, — мы позовём братьев на помощь и будем готовы.
— Отлично, — я кивнул и Небсений выйдя из тени беседки, кинул на землю перед каждым кожаный мешочек с золотом.
— Подарок от меня, чтобы вы купили ослов, повозки и остальное, потребное для перевозки рабов.
— Слушаемся Великий царь.
— Тогда на этом всё, — я поднялся и встал с лавки, а они снова упали жопами к верху.
Когда мы с Рехмиром вернулись в дом, он осторожно спросил.
— Мой царь уверен? Решив довериться этим людям?
— Конечно нет мой друг, — улыбнулся я, — после пары предательств, я больше недоверяю никому. Так что пусть начнут приносить пользу, а там посмотрим, как поступим с ними дальше.
Рехмир широко улыбнулся, такое обращение с иудеями ему было понятно.
— Что там с зернохранилищами? — поинтересовался я, меняя тему.
— Сегодня разграбим, — сказал он, — после произошедшего с поставками, я приказал грабить зерно нашим воинам, переодетым в местных жителей, отдавая лишь часть простым людям. Слишком много повадилось желающих получить зерно на халяву, так что я решил, пусть лучше зерно пойдёт на пропитание воинов.
— И этого всё равно оказалось недостаточно, если ты обменял меня на продукты? — пошутил я, смутив его.
— К сожалению армии нужно не только зерно, мой царь, а купцы боялись даже приблизиться к войску из-за вездесущих соглядатаев и жрецов.
— Я шучу Рехмир, — поднял я руку, успокаивая его, — что сделано, то сделано. Я так подумал вчера, что мы вполне можем разделить войско на две части, чтобы оба легиона находились в разных городах, ускоряя тем самым наше передвижение.
— Мой царь не боится, что наёмники или регулярное войско царя Хатшепсут смогут разбить разделившееся войско? — поинтересовался он, — уж слишком много шпионов крутиться вокруг.
— Сдвоенный легион с лучниками? — я покачал головой, — сильно сомневаюсь. Вот на марше да, но тут скажу центурионам, чтобы были осторожнее при передвижении.
— Да и кстати, пошли сообщение дяде, — вспомнил я, — пусть наведёт справки, кто такой отважный пытался убить меня на реке? Две лодки, с кучей убитых в них точно привлекли внимание случайных свидетелей.
— На царя было совершено покушение?! — ахнул он, — когда? Где?
— Почти сразу перед прибытием сюда Рехмир. Успокойся, мы отбили атаку и даже никто не был ранен с нашей стороны.
— Хвала богам! — он схватился за сердце, — каждая новая новость начинает тревожить меня всё сильнее, так, словно петля начинает сжиматься на моём горле.
Его слова заставили меня задуматься. Закончив разговор с ним, я обдумал то, что происходило или происходит вокруг меня. Рехмир не так уж и был не прав, всё свелось к тому, что меня всё больше обкладывали со всех сторон.
— Хопи, — позвал я центуриона и когда он встал напротив, я тихо сказал, — я только что понял, что с уходом всадников, мы лишились дальней разведки. Которая предупреждала нас о движении врага.
— Это так мой царь, — кивнул он.
— Знаешь что, выбери двадцать-тридцать парней, — я показал ему склониться ближе ко мне, что он тут же сделал, — переодень их в гражданскую одежду, возьми денег у Небсения на покупку ослов и повозок, да товару помельче. Пусть часть разойдётся небольшими отрядами на три дневных перехода от нас. Послушают, поговорят на базарах с народом.
— Выполню мой царь, — склонился он.
— Остальную часть пусти по реке вверх и вниз, пусть купят проезд тоже под видом мелких купцов, — продолжил я, — что-то мне не нравится, как сказал Рехмир, что на шее медленно стягивается удавка.
Хопи склонился и я его отпустил, сам оставшись в раздумьях. Что такого мне могли сделать, чего я не мог отразить?
***
Поскольку мы стали зависеть от поставок продовольствия извне, ведь никто из местных с нами больше не сотрудничал, то пришлось сократить программу празднований для народа, сделав её трёхдневной и также пересмотреть план движения войска. Теперь мы останавливались не в каждом городе, а только численностью свыше десяти тысяч человек. Скорость передвижения сразу значительно выросла и несмотря на все сопротивления номархов и жрецов в городах, мы продолжили с помощью пьяного простого люда опустошать царские и храмовые зернохранилища. Забирая, как предложил Рехмир, себе большую часть зерна. Сметливых купцов, которые раньше пользовались суетой и забивали свои повозки зерном на продажу, я приказал выкидывать из города. Не хотят поставлять нам продукцию, нечего пользоваться и нашими достижениями. Так что, соблюдая санкции царя Хатшепсут против меня, одни все одновременно лишили себя как золота, так и халявного зерна.
Количество жрецов и других соглядателей, которые следовали за войском едва ли не толпами, всё время только увеличивалось, так что нам самим невозможно было заключить никаких сделок. Тут же появлялись они и отпугивали любых поставщиков призывами о том, что боги и царь Хатшепсут накажут тех, кто нарушает её указ. Мне каждый раз хотелось их утопить, но ссориться с теми, с кем я вёл дела из храма Амон-Ра не хотелось. Ведь я не раз убеждался, что отданное третьему жрецу и главе канцелярии золото работало.
В храмах на местах, жрецы так сильно меняли посылы царя Хатшепсут и верховного жреца Амона к народу, что полностью искажали первоначальный их смысл, никто ничего не понимал и если бы не преследующие нас посланники Сененмута и Хапусенеба, то вести дела было бы значительно проще. Так что я не стал предпринимать никаких действий против жрецов, боясь тронуть тех, кто был на моей стороне. Ну или на стороне моего золота, если уж совсем говорить прямо и продолжал двигаться вперёд, добравшись наконец, как и планировал, до знакомого мне города
