Все еще жив - allig_eri
— Кирин, — махнула девушка рукой, — что думать?
— «Что думаешь», — по инерции поправил я её. — Хотя погоди. Опять ты по-дурацки всё сказала! В нашей ситуации нужно было спросить: «О чём задумался?»
— Ты, — нахмурилась она, — дурак сам.
— Ладно, — смиренно почесал я затылок, — не дуйся, аристократка, лучше расскажи, как праздновала пятнадцать лет?
Ей скоро шестнадцать, так что… почему бы не вспомнить времена, когда всё было хорошо? Она тогда, небось, вообще никаких бед не знала.
Тему эту, между прочим, не я начал. Силана сама принялась рассказывала именно об этом, когда от кареты, где мы находились, отвалилось колесо. Что поделать, я не всемогущий, да и зачаровывал эту штуку предельно упрощённо, о чём и сказал скептично хмыкнувшей девчонке, которая пробормотала в ответ что-то на мунтосе. Дай мне угадать, поставил бы на «криворукий неудачник» или нечто аналогичное. Либо на то, что я оправдываюсь. А может это некая монхарбская поговорка? Если и так, то я в любой миг готов на это ответить! Как говорил Гильем Кауец: «Генерал, ни разу не испытавший неудачи, недостаточно опытен».
— Не хочу, — скрестила Плейфан руки на груди. — Ты говорить… я плохо…
Всё ещё считает, что я назвал её дурой? Не называл я! Сказал, что она объясняется по-дурацки, но ведь это вообще не о том. Причина в банальном незнании языка и малого опыта! Хм, может рассказать ей об этом?
На мгновение задумался, а потом мысленно поморщился. Нет уж, чтобы меня снова посчитали оправдывающимся?
— Силана, — наклонился я к ней, — даже не начинай. Если выведешь меня из себя, то прекращу с тобой разговаривать, — я говорил медленно, давая ей понять свою мысль. — Тогда практика таскольского помахает тебе рукой. То есть, — едва я произнёс это, как осознал, что девчонка может не понять смысла фразы, — у тебя не будет практики языка. Значит, будешь дольше и труднее его учить.
— Фёртас вернётся вечером, — не слишком уверенно возразила она, вспомнив про переводчика.
— Тогда до вечера, — через силу улыбнулся я. — Пойду, прокачусь на лошади. Не зря ведь её покупал. Удачной поездки, архонт Плейфан.
Притворно вежливо поклонившись, под неразборчивый аккомпанемент мунтоса и таскольского, смешанного в непередаваемую кашу, покинул карету.
Вот ещё, делать мне нечего, уговаривать её!
Спрыгнув в грязь, которая разлетелась под сапогами во все стороны, прошёл немного вперёд, а потом завернул, выискивая конюхов, которые занимались лошадьми. Ага, вон они! Ведут стадо, голов на двести, немного в стороне от неровных колонн имперской армии.
Быстро забрав из общего стада свою лошадь, я отметился у скучающего секретаря, сидящего в повозке (он вёл подсчёт, чтобы потом не было путаницы или пропажи чьих-то скакунов), а потом вскочил на неё и пристроился к нашей колонне.
Армия совершала переход до вольного города Мобас, оставив за спиной полуразграбленный Кииз-Дар. Даже я, только что присоединившийся к армии, уже успел услышать не один и не два десятка историй его захвата. Как солдаты расстреливали сдавшихся защитников. Как к чертям собачьим сожгли кварталы бедняков. Как богатых купцов вытаскивали из домов и забивали камнями, превращая в окровавленные куски мяса. Как прячущуюся знать находили, собирали группами, а потом, на центральной площади города, публично раздевали, ломали ноги, выжигали на лбу знак Хореса и ослепляли, бросая на произвол судьбы. Каждый волшебник знал, что таких лечить нельзя. Как я слышал, кто-то из этих калек, на момент ухода армии Империи, ещё даже оставался жив, побираясь возле храмов и надеясь на милостыню.
Теперь Кииз-Дар стал символом неотвратимости. Не думаю, что кто-то ещё из вольных городов последует его примеру и попытается столь искренне и целеустремлённо сопротивляться имперской армии. В этом нет смысла. Слишком велика разница сил.
Впрочем, поговаривали, что император придумал нечто куда более интересное, на случай новых попыток оказать ему отпор. Даже интересно на это посмотреть!
Некоторое время я двигался в общем потоке, пристроившись к ближайшим солдатам, рядом с которым ехал небольшой отряд кавалеристов, травящих байки.
— У нас ведь, пока возле Кииз-Дара торчали, — рассказывал лоснящийся, чисто выбритый мужчина, чёткость движений которого выдавала сиона, — не только разведка по сёлам да лесам бегала, ещё и провиант тащили весь, который только могли собрать, — на это собравшиеся заухмылялись и закивали. — Конечно же, милостью императора, каждому сиволапому крестьянину платили даже за последнюю завалявшуюся морковку, ведь грех перед Хоресом, грабить свои же земли, — возвышенно задрал кавалерист лицо к небу.
— Истину глаголишь, — осветил себя знаком Хореса его сосед.
— И истина сияет, как маяк в ночи, — улыбнулся рассказчик, а потом заметил меня и подмигнул. Молча кивнул ему, показав, что тоже заинтересован в истории. — В тот день наш отряд прикрывал фуражиров на телегах, которые направились на западные холмы, возле моря Гурен, — продолжил он. — И в крайнем поселении наткнулись на старосту, который, видать, крепко обижен был на Империю и всех её представителей. Может, кто из родичей погиб? Не моё в общем, дело, — пожал он плечами. — Вестимо, стали торговаться за урожай. А ему-то, видать, донесли уже, что наши крестьян не трогают, а командиры за любую солдатскую вольность шкуру дерут! Вот он и загнул цену. Серебряный, понимаешь ли, говорит, за каждый мешок тыквы и зерна! Мясо и вовсе по два завернул.
Всадники засвистели и заржали, как кони, на которых ехали. Ценник, конечно, был задран в небеса.
— Призывы к совести и здравому смыслу этот сын ишака полностью игнорировал. Уж мои парни задумали было проучить придурка, но я остановил — слухи точно дошли бы до верхушки, тогда не избежать наказания, да притом крепкого, сами знаете, — он вздохнул, нахмурился, а потом улыбнулся. — Уходить пустыми тоже не хотелось, а потому Гимурт, главный фуражир, взял да и выложил горсть серебра!
— Во дурак! — воскликнул кто-то, но на него тут же зашикали. Люди понимали, что история ещё не закончена.
— Так и староста тот подумал, — ухмыльнулся кавалерист. — У него такая презрительная усмешка на губах появилась! А Гимурт, между тем, заорал своим: «Тащите чехлы от инсуриев!» У нас, ха-ха, таких как раз десяток валялся. Всё никак интендантам сдать не получалось. Староста перестал улыбаться уже на стадии разворачивания «мешка», а когда мы начали их набивать…
На этом моменте люди уже откровенно хрюкали от
