Я не ваша, босс - Надежда Марковна Борзакова
— Ты, та, которой ты была в то время, не могла поступить иначе, Лера. Это просто невозможно. Павел был твоим первым мужчиной, чуть ли не единственным близким человеком, кроме родителей, ведь друзей у тебя не было, а также неким буфером, между тобой и авторитарным отцом, за которым ты могла наконец-то не бояться действовать самостоятельно. Последнее, к слову, и было одним из факторов, из-за которых Павел позволил себе не занимать в вашем союзе мужскую роль. Разрешив себе после вступления в брак сепарацию от родителей, ты слишком настойчиво демонстрировала свою независимость и самодостаточность. В том числе и от него.
Моя мама учительница литературы. И, конечно же, я выросла на хороших классических романах. И в тех из них, которые о любви, героини как раз и были такими — слабыми и беззащитными, чем меня безумно раздражали. Но получалось, что не будучи хоть сколько-то такой же в жизни, все, что получишь — это возможность все делать самой в браке.
— Сегодня наше время вышло, — объявила Лена еще через несколько минут беседы, — Увидимся уже после праздников.
После сессии мне стало ещё немного легче. Понимание и принятие собственных ошибок, работа с фобиями придавали уверенность в способности изменить свою жизнь к лучшему.
Сегодня тридцатое декабря. В прошлом году мы с Павлом в этот день елку ставили. Раньше не успели из-за работы, а, поскольку эта приятная обязанность была нашей много лет, родители сами не стали. Была ли я тогда счастлива? Теперь и не вспомнить. Наверное, да, от самого факта подготовки к любимому детскому празднику, который сам по себе временно стирает все проблемы и дает надежду, что вот в новом-то году все точно изменится к лучшему. Яблонька начнет плодоносить персиками, ага.
Тридцать первого бы пошли за багетом для бутербродов с красной икрой — обязательно свежим и хрустящим. Один бы съели еще до середины дня и пришлось бы идти за вторым. Сидели бы на кухне с моей мамой, которая готовила бы блюда на новогодний стол, то и дело “кусочничая” вкусностями. А первого января поехали бы на елку на Софиевскую площадь. Фотографироваться и пить кофе. Именно Новый год мы всегда отмечали дома с моими родителями, а на Рождество ездили к его. Для меня эти поездки были мало приятной обязанностью потому, что ни одно семейное застолье в их небольшой убитой квартирке не обходилось без пары бутылок водки на столе и скандала между членами мужниной семьи, вспыхнувшего из-за какого-то пустяка. Они и “на трезвую” редко общались между собой не на повышенных тонах. Как именно я умудрялась в моменты дебошей сохранять стоическое спокойствие, быть вежливой и молча терпеть было для меня такой же загадкой, как и то, что бывшему не было ни капельки стыдно передо мной за такие моменты. Ни разу. Вообще. Хоть сам он, к слову, как-то умудрился не перенять отцовское пристрастие к алкоголю и полнейшую неспособность работать. Да и вообще мало походил на сына своей семьи. По крайней мере, в начале наших отношений он выглядел таким себе добрым и трудолюбивым парнем из проблемной семьи, из кожи вон лезущем, дабы “всего добиться сам”. Ну и безумно в меня влюбленным, разумеется. Подкупающий образ, ага?
По таким вот визитам я скучать не буду точно. Да и по тем эмоциям, с которыми я жила в последние полгода-год тоже. Скандалы из-за пустяков, его полнейшее безразличие к моим слезам, а то и вовсе словно бы садистское удовольствие от них, а после якобы “примирения” молчание и невнимание истощали меня отчаянием и безысходностью. Озлобляли, превращая в истеричку и заставляя чувствовать себя не женщиной, а пациенткой психиатрической клиники. Но, психика штука загадочная. Она любит привычное настолько, что изо всех сил цепляется за него, каким бы оно ни было. Все новое, даже если оно лучше сейчас или в перспективе, очень тяжело для нее, потому психика и пытается этого избежать. В праздники же еще тяжелее, потому что, в отличие от будней, это яркие, запоминающиеся моменты, а значит и перемены в том, как они проходят, ощущаются острее.
Позвонив сообщить, что не беременна, Саша снова позвала меня отмечать с ними. Это было бы отличным выходом, встретить Новый год в другой обстановке, где ничто не будет напоминать о случившемся. Однако я снова отказалась. Не только потому, что не хотела быть пятым колесом, но и поскольку иначе “ломку” эту не пройти. Нужно пережить каждые ее этап и я собиралась сделать именно это.
Сама сходила за багетом тридцать первого. Сама таскала с кухни мамины вкусности. Сама поехала первого на елку, а седьмое, впервые за много-много лет провела не наблюда пьяный дебош. Да, бывали моменты, когда приходилось гнать от себя печаль и мысли о том, что поведи я себя иначе вот в этот момент, вот в этот в вот тот, быть может, все сложилось бы иначе. Возможно бы сложилось. А возможно и нет. И точно не сложилось бы так, как я бы этого хотела. Нет, поймите правильно. Развод это почти всегда такое явление, в котором виноваты оба. Мой — не исключение. И собственные ошибки осознаны и в процессе проработки. Однако, даже не будь их, это бы не изменило очевидного — яблоня персиками не плодоносит.
Перед первым рабочим днем я нервничала так, словно собиралась на свою самую-самую первую работу. Три раза меняла выбранный наряд, два переделывала макияж из-за того, что продолжающаяся бессонница оставляла все более очевидные и трудно скрываемые следы на лице. И приехала в офис за полчаса до начала рабочего дня, из страха опоздать.
Но все было хорошо. И на первый взгляд, и на десятый. Коллеги, рабочее место, обучение, даже клиенты. Да, материала много, ответственности тоже, но так даже лучше, ведь вечером валишься с ног и наконец-то спишь ночами. Поглощенная выполнением сложных и интересных задач я ощущала, что оживаю. Даже наконец-то веса немного набрала и есть начала с просто волчьим аппетитом. Если так пойдет и дальше, то совсем скоро придется перестать есть шоколадные маффины. Но, поскольку это самое совсем скоро еще не настало, я купила парочку для себя и Саши в кофейне напротив бизнес-центра. Держа в руках бумажный пакет, перебежала дорогу и нырнула в крутящиеся двери.
Несмотря на то, что до начала рабочего дня было еще минут двадцать, в офисе царила суматоха.
— Привет, — Саша, бешено сверкая глазами, подскочила
