Боец 4: лихие 90-е - Валерий Александрович Гуров

Я еще раз поблагодарил словоохотливую тетушку и пошел. Грязноватая суматошная площадь оглушила меня настырным галдежом множества таксистов, не соврала буфетчица. Но я, увидев поодаль трамвайную линию, остановку и кучку людей, молча прошагал туда, не обращая внимания на рекламные вопли.

Трамвай, старенький расшатанный вагон Рижского завода, туго попер в гору, въехал в заросли, где прятались деревянные домики, заборы, сараи… Интересно. Прогромыхав по этим джунглям, мы выехали на нормальную улицу, тоже с подъемом, который постепенно выровнялся, и по некоторым признакам я понял, что мы приближаемся у центру города… На одном из зданий прочел табличку: «улица Ленина» — ну, точно, значит, центр!

Я добросовестно считал остановки, но это, в общем, и не понадобилось, поскольку характерный объект слева, за жидковатым березовым сквериком и не мог быть ничем иным, как стадионом. Справа же я увидел здание пожарной части, тоже с характерной вышкой и ангарными дверями, а за ним вершины огромных тополей, пониже — множества других деревьев, и ясно, что это и есть парк.

Тут же показался и вход в парк — довольно помпезная арка на манер триумфальной, ну, поменьше, конечно. Трамвай остановился, шумно распахнул двери, я вышел.

Было все-таки еще очень рано, идти в спортзал не имело смысла, поэтому я решил прогуляться по парку. Ходил, осматривался с любопытством: ну, парк, как парк, с центральной площадкой, где был установлен обелиск с постаментом и «вечным огнем». На обелиске были выбиты фамилии людей, которые мне ни о чем не говорили, но я догадался, что это местные революционеры вроде столь же неизвестного мне Якутова, имени которого, кстати, на памятнике не было.

Всмотревшись в одну из аллей, я увидел, как вдалеке блеснула некая водная гладь, заинтересовался, пошел туда, обнаружил озеро, окаймленное асфальтированной набережной, прошелся и вокруг, потом еще гулял… словом, как-то убил время. Наконец, решил, что можно отправляться и в спортзал.

Здание стадиона оказалось сильно запущенным, давно не ремонтированным и перенасыщенным конторами, совсем не имевшими отношения к спорту: какая-то брокерская фирма, центр недвижимости, еще что-то… Но атмосфера! Ни с чем не сравнимый запах спортзала, тяжкое и звонкое буханье упавших штанг, резкие тренерские голоса… Дверь с надписью «зал тяжелой атлетики» резко распахнулась, оттуда бодро выбежал мощный невысокий парень — типичный штангист по фигуре.

— Эй, друг! — окликнул я его. — Где тут самбисты занимаются?

— На втором этаже! — крикнул он на бегу и махнул рукой: — Вон там лестница!

— Спасибо.

Я поднялся на верхний этаж, без труда нашел дверь с надписью «секция самбо», вслушался. За дверью явно шла тренировка: шум, голоса, звучные шлепки — ясно, это борцы швыряют друг друга на маты.

Мне все ясно было уже на слух, а приоткрыв дверь, я то же самое и увидел: спортсмены в белых самбистских куртках усердно разучивали приемы, а тренер, среднего роста коренастый молодой мужчина со всеми повадками единоборца — мягкий шаг, упругие четкие движения — расхаживал среди подопечных, делая подсказки, замечания, иногда демонстрируя приемы.

Как звать-то его?! Забыл. Я спохватился, полез в карман за письмом Степаныча, развернул — ага, вот: Андрей Борисович. Андрей Борисович Ракитин.

Тут же он и заметил меня:

— Молодой человек! Кого-то ищете?

— Ага! Ракитина Андрея Борисовича.

— Что вы говорите! — тренер улыбнулся. — Ну считайте, что нашли. Слушаю вас.

— Я от Владимира Степаныча, ростовский зал «Спартанец».

— Да вы что?! — изумился он, обернулся: — Ребята, пять минут отдыха! Разминочные движения.

И подошел ко мне.

Я протянул ему бумагу, улыбнулся:

— Рекомендательное письмо.

Он не то, что взял, а прямо-таки выхватил лист, стал читать, наморщив лоб. Еще не дочитав, но, видно, уловив суть, он крепко потер левой ладонью затылок, обернулся:

— Азат! — крикнул он мощному парню азиатской внешности. — Я отлучусь минут на десять, отработаете комплекс упражнений, как я говорил. Ты за старшего! Все ясно?

— Так точно! — с юмором откликнулся тот.

— Работайте, — и Сергей слегка подтолкнул меня. — Пойдем в коридор, поговорим немного.

Мы вышли.

— Значит, от Степаныча?.. Ну, друзья Степаныча — мои друзья, я у него и начинал в «Спартанце»… Ты, я понял, тоже оттуда?

— Да.

— Значит, коллеги, оба его воспитанники… И обоих сюда судьба забросила! Ты хочешь у меня продолжить карьеру?

— Да. И еще кое-какие задумки у меня есть, хотел поделиться.

— Так. Это хорошо. Но… Слушай, подожди меня малость! Я утреннюю тренировку закончу, потом до вечера свободен, тогда и поговорим уже так обстоятельно. Давай так?

— Согласен.

— Тогда подожди, у меня примерно час еще. Хочешь, погуляй пока. А через час давай внизу у главного входа!

Так мы и сделали. Через час тренер, переодетый в цивильное, спустился к главному входу стадиона, улыбнулся мне:

— Ты прямо с поезда сюда?

— Да. Еще нигде не остановился даже.

— Ну, это решим. Жилплощади, правда, у меня нет, сам не здешний, как видишь. И ресурсов таких нет пока. Но ладно, об этом потом! Значит, ты в смешанных единоборствах практикуешь?

— Только начал, — скромно заметил я.

— Ну-ну! Степаныч пишет — ты находка для тренера, золотой самородок…

Так прямо Степаныч не писал, но…

В Ростове накануне отъезда мы договорились, что Ракитину о нашей связи с криминалом мы упоминать не будем.

— Неловко мне, Серега, — признался Степаныч. — Андрюха ученик мой, я для него когда-то был царь и бог, а тут… Степаныч — член ОПГ! Эх… Ладно, я напишу, что ты хочешь там в институт поступить, в педагогический, на спортивный факультет, что уже сейчас бьешься на мастерском примерно уровне… ну, а дальше он сам увидит. Тренер он толковый, я уверен.

На «золотого самородка» я отреагировал чуть заметным пожатием плеч, а Андрей убежденно сказал:

— Степаныч зря слова не скажет, я знаю. Но смешанные бои… черт его знает, тут думать надо.

— Вот! — воспламенился я. — Вот именно я о том и хотел сказать!..

И я изложил то, что, в общем-то во мне уже сформировалось, покуда я добирался сюда: идею провести турнир по смешанным единоборствам, так сказать, первый блин — и посмотрим, каким он комом выйдет. Этого еще никто в России не делал! Мы можем здесь стать пионерами, ледоколами… я не пожалел красноречия, но Андрей Борисыч, явно не дурак, сам все смекнул, принялся крепко растирать рукой затылок — такая, видать, у него была привычка.

— Ага… — напряженно проговорил он. — Пожалуй… Но тут думать надо. У нас в местном Спорткомитете зампред есть, мужик с головой,