Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №02 за 2008 год
Станислав Дробышевский
Провинциал без комплексов
В романе Вальтера Скотта молодой шотландец Квентин Дорвард, колеблясь, кому из соперничающих сторон предложить свой меч и рыцарскую доблесть, размышляет вслух: «Я слышал, что двор герцога бургундского гораздо пышнее и богаче французского двора и что служить под знаменами герцога гораздо почетнее: бургундцы — мастера драться, и у них есть чему поучиться, не то что у вашего христианнейшего короля…» Пройдет всего несколько лет — и двухвековой спор между Францией и Бургундией разрешится раз и навсегда: Париж превратится в великолепную столицу объединенного государства, а слава Дижона стремительно померкнет. Однако и сегодня внимательный путешественник различит в обаятельно провинциальной столице Бургундии следы былого великолепия.
Любопытный факт: имя дижонца Эйфеля носит знаменитый символ Парижа , однако в родном городе о выдающемся земляке почти ничего не напоминает. Набережную, названную в его честь еще при жизни, дижонцы, возмущенные тем, что Эйфель оказался замешанным в знаменитом коррупционном скандале, связанном со строительством Панамского канала , переименовали. Мост его имени взорвали немцы при отступлении в 1944 году. А дом, где родился великий инженер, снесли в 1969-м. Правда, в том же году в его честь назвали городской техникум.
Великое дижонское прошлое зашифровано в городском пейзаже. Узкие, плохо освещенные улочки, фахверковые дома, каковых много во Франции , но стоит взглянуть наверх, как вы увидите совершенно «нефранцузские» крыши с разноцветной черепицей (кажется, если откусить кусочек такой черепицы, то он окажется сладким, как пряник). Они напоминают, скорее, Голландию , Фландрию… а вместе с тем — и то, что некогда эти территории входили в герцогство Бургундское.
Как и в любом провинциальном городке, прохожие будут доброжелательны и разговорчивы, всегда готовы посплетничать о мэре и проводить вас в бывший дворец герцогов бургундских. С прогулки по дворцовому музею и следует начать знакомство с городом и его историей.
Дворцовые тайны
Первый замок был построен на этом месте еще при Капетингах (XI — начало XIV века) — при них Дижон из непримечательного городка стал постепенно превращаться в важный региональный центр. Однако настоящий расцвет города наступил в XIV—XV веках, во время столетнего правления бургундских герцогов из дома Валуа (позже та же династия занимала общефранцузский престол).
В 1356 году младший сын короля Франции Иоанна Доброго единственный из всех сыновей не бросил отца в битве при Пуатье. Вернувшись в 1360 году из английского плена, он получил в награду от благодарного отца герцогство Бургундия. Филипп Смелый (1342— 1404), как после геройского поступка стали называть герцога, женился на Маргарите Фламандской, заметно расширив свои владения за счет ее плодородных земель. Он же построил на месте старого замка новую резиденцию, от которой сегодня сохранилась лишь «Башня Бара», названная так веком позже в честь ее самого знаменитого заключенного. (Блистательный Рене Анжуйский, герцог Барский и Лотарингский, племянник Людовика XI, попал сюда после поражения в битве при Бульневиле 1431 года, где его разбил граф Антуан де Водемон, вассал герцога бургундского.)
Дижон издавна славится своей кухней. С 1921 года в ноябре здесь проходит Гастрономическая ярмарка, а с недавнего времени город превратился в один из крупнейших исследовательских центров по проблемам питания. Что касается гастрономических сувениров, их тоже большой выбор: от всемирно известной горчицы, популярной еще при герцогах Валуа, и пряников — до шоколадных улиток и, разумеется, знаменитого бургундского
Именно при Валуа бургундский двор стал по-настоящему роскошным. При них же — что немаловажно для современной дижонской традиции! — оформилась местная оригинальная кухня. Хотя основным центром виноделия уже тогда считались окрестности другого бургундского городка — Бона, местное вино обязательно присутствовало на герцогском столе. Уже тогда стала пользоваться успехом и знаменитая по сей день дижонская горчица. Ее подавали к мясным блюдам, а также непременно дарили послам иностранных держав и отъезжающим гостям — как лекарство она могла пригодиться в дороге, где всегда есть риск простудиться.
О том, что представляло собой обычное пиршество при дворе Валуа, можно догадаться по сохранившимся кухонным помещениям XV века. Их размеры потрясают: девять арок поддерживают свод, посреди которого находится отверстие вентиляционной шахты. Девять огромных каминов-жаровен говорят не только о хлебосольстве герцога, но и об аппетите его гостей. В каждом камине можно было зажарить тушу кабана или даже целого оленя! Сегодня на этой кухне устраивают фотовыставки и проводит различные мероприятия мэр Дижона. На фоне этих скромных фуршетов средневековые трапезы в том же здании представляются пирами Лукулла…
Другой достопримечательностью дворца остается каминный зал — здесь герцог принимал послов и рассматривал жалобы подданных. Теперь в помещении, где некогда в тисках этикета бушевали страсти, — полная тишина, а возле огромного готического камина дремлет мужчина средних лет — музейная скука сморила даже привычного к ней смотрителя.
В самом центре зала установлены саркофаги с фигурами двух герцогов Бургундии — Филиппа Смелого и Иоанна Бесстрашного — с супругами. Гробницы перенесли в музей еще в 1827 году из семейной усыпальницы в аббатстве Шанмоль (в течение своего правления герцоги могли проводить в Дижоне не так уж много времени, но появлялись на свет и находили последний приют они именно здесь). Саркофаги пусты — останки государей ныне перенесены в городской собор.
Так что, собственно, пустая гробница — все, что осталось во дворце от сына Филиппа, Иоанна Бесстрашного (1371—1419). И это даже символично: мечтая о захвате Парижа, он проводил большую часть времени на поле брани и мало заботился о благоустройстве родного Дижона.
Напротив, его наследник Филипп Добрый (1396—1467) посвятил себя заботе о столице Бургундии и обустройству собственного жилища. При нем дворец был полностью перестроен — герцога уже не устраивали ни размеры, ни внешний вид дедушкиного дома. Того, чего не удалось достичь Иоанну Бесстрашному военными методами, Филипп добился династическими браками и кропотливой работой над собственным «имиджем»: при нем бургундский двор затмил своим великолепием парижский, на десятки лет став законодателем всей европейской моды. О том, что она собой представляла, можно судить по официальному портрету Филиппа, выставленному в том же каминном зале. Это копия с утерянного оригинала из мастерской Рогира ван дер Вейдена. Хозяин дворца облачен в черный бархатный камзол с золотой вышивкой. На голове мягкий бархатный берет, на шее — цепь ордена Золотого руна.
Тонкость 1. То, что портрет принадлежит кисти фламандца, не случайно. Лучшие художники Нидерландов трудились при бургундском дворе. Так, в 1425 году Филипп Добрый пригласил ко двору Яна ван Эйка, предложив ему баснословное жалованье — 100 ливров в год. А через десять лет повысил его до 360 ливров. Придворные финансисты пробовали протестовать — но Филипп остался неумолим. Сегодня плоды расточительного меценатства герцогов можно видеть в Музее изящных искусств, также расположенном в дворцовом комплексе.
…316 каменных ступеней винтовой лестницы позади: гремит засов, обитая железом дверь распахивается, и мы выходим на верхнюю площадку Башни Филиппа Доброго. Дижонский «колосс» стоит на месте более ранней дозорной башни. Но в отличие от своей предшественницы серьезного военного назначения он не имел. Хотя в башне размещался небольшой гарнизон дозорных, задумана и построена она была только ради одной цели: всем своим видом олицетворять могущество Бургундии.
Если спуститься вниз, на первый этаж, то попадаешь в оружейный зал. Двуручные мечи, итальянские и французские клинки, шотландские палаши — память о боях бургундских рыцарей с гвардейцами короля Людовика XI — и охотничьи кинжалы с клеймами дижонских оружейников. А также — ордена…
Тонкость 2. 11 января 1430 года, в день бракосочетания со своей третьей женой, инфантой Изабеллой Португальской, Филипп Смелый учредил новый рыцарский орден — Золотого руна, в честь Пресвятой Девы Марии и апостола Андрея Первозванного, покровителя Бургундии. В него вступили наиболее близкие и преданные ему рыцари. Они должны были собираться раз в году — в день св. Андрея, 30 ноября. В уставе было записано, что герцог учреждает орден «из-за особой любви и расположения к рыцарству, которому он страстно желает приумножать честь и процветание, дабы рыцарство охраняло, защищало и поддерживало истинную католическую веру, церковь, спокойствие и благосостояние государства...»
