Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №03 за 1984 год
Старики хмонги, покуривая бамбуковые трубки, рассказывали, как мелкий чиновник колониальной французской администрации Ванг Пао торговал опиумом, потом стал лейтенантом, а затем американцы сделали его полковником и генералом...
Но, впрочем, по порядку.
Часа три на «джипе» набираем высоту по серпантину грунтовки, за обочиной которой глубокие пропасти. Потом плыли на выдолбленной из цельного ствола пироге по реке с лаконичным названием У. От берега минут сорок ползли вверх по крутой, словно винтовая лестница, тропинке.
Мы приехали как раз в канун Нового года, который встречают здесь на исходе двенадцатого лунного месяца (по нашему календарю в конце ноября — начале декабря). На языке хмонгов праздник называется «Кин Чиен». Однако в каждой деревне горцев, где живут несколько родственных семей, его встречают в разное время. Дело в том, что Новый год — конец уборки урожая, а эта пора в каждой горной общине наступает, естественно, с некоторой разницей.
Приготовления к «Кин Чиену» начинаются, впрочем, сразу после сезона дождей. Женщины вышивают яркими нитями орнаменты на блузках, особо тщательно укладывают полоски красного шелка в высокие тюрбаны, начищают массивные серебряные гривны на шеях. И обязательно шьют многокрасочный ковер из узких кусков материи.
В новогодние дни и мужчины к обычной одежде — коротким широким брюкам и свободным черным курткам — добавляют красные кушаки с привязанным широким кинжалом в деревянных, окованных серебром ножнах.
Дома лаосунгов стоят не на сваях, как у лаолумов, а прямо на горных склонах. Из-под соломенных кровель свешиваются связки кукурузы, кореньев, сушеной рыбы. На бамбуковых циновках угощенье: домашние колбасы, куры, кукурузные лепешки, клейкий рис, бананы, кувшины с напитками, настоянными на диковинных травах.
Как и положено традицией, наш разговор в новогоднюю ночь затянулся до рассвета: о семейных и хозяйственных заботах, о планах, о переменах, пришедших в горы. С восходом солнца все вышли на улицу. В первое утро года важно не пропустить голос какого-либо животного или птицы. От этого, считают люди гор, зависит предстоящий год. Запоет петух — будет хорошим год. Если же в прозрачной тишине вдруг послышится рев горного оленя — жди неприятностей: ему в здешних поверьях отводится роль нашей черной кошки.
Непременная часть праздника — рассказы стариков о древних героях, их подвигах.
Под аккомпанемент кхена Лиа Сонг, самый старший в общине, речитативом повествует о легендарном Патчае.
...Восстание лаосунгов началось в 1918 году в одной из деревень провинции Самнеа. Жители ее во главе с вождем Патчаем отказались выполнять принудительные работы. Французские колонизаторы надеялись решить проблему как обычно: послали карательный отряд. Горцы устроили засаду и разгромили его. Уже к декабрю
1919 года восстание охватило провинции Самнеа, Луангпрабанг, Сиенгкуанг, Фонгсали. Горцы объявили независимость, отменили налоги, трудовую повинность. Воины Патчая, вооруженные кремневыми ружьями, арбалетами с отравленными стрелами, наносили регулярной армии удар за ударом...
Народное выступление удалось подавить лишь через пять лет. Патчай погиб, сраженный пулями наемника. Тело героя тайно предали родной земле, и по сей день никто не знает, где его могила. Многие горцы верят даже, что он жив, ибо истинные герои остаются навечно в памяти людей.
Через двадцать три года, в 1945 году, хмонги во главе с Файдангом подняли в этих краях новое восстание. Им удалось прорвать кольцо окружения и уйти глухими тропами к скальным пещерам. Там и была создана одна из первых баз лаосского Сопротивления. Спустя пять лет отряды Файданга вошли в первый общенациональный фронт Лаоса, возглавивший борьбу за свободу и независимость страны.
Файданг — один из руководителей патриотов, член ЦК Патет Лао — сейчас является заместителем председателя Фронта национального строительства Лаоса.
«Мы сражались в одиночку и думали, что можем победить...— как-то сказал он.— И, не веря в помощь со стороны других, даже и не помышляли объединиться с остальными племенами в нашей борьбе».
Время показало, что победить можно, только объединившись. Так, сообща, были разгромлены незадолго до окончательной победы лаосской революции специально подготовленные ЦРУ отряды Ванг Пао. Давно уже «черный генерал», окопавшийся во времена «особой войны» США в глухом ущелье Лонченг на созданной американцами базе, вышвырнут из страны. Но нет-нет да и встретишь в западной прессе сообщения о якобы имевших место волнениях горцев против народной власти, где опять-таки упоминается пресловутый «король», доживающий свой век приживалкой ЦРУ. Так вот, беседуя со многими хмонгами, узнаю, что они в большинстве своем и не слышали о Ванг Пао. Старики же при упоминании его имени лишь презрительно качали головами.
— У нас есть настоящие герои — Патчай, Файданг, его племянник Лоблияо — председатель комитета по делам национальностей республики,— рассуждал старец Лиа Сонг, раскуривая трубку от уголька.— Мы горды тем, что мэр Луангпрабанга Пхоммали тоже родился в наших горах. Эти имена знает каждый. Когда мы встречаем Кин Чиен, обязательно вспоминаем всех соплеменников, достойных уважения. Предателям же никогда не будет прощения. Ванг Пао загубил немало жизней, обманом заставив некоторых горцев покинуть родные места.
Сейчас многие из тех, кто ушел после декабрьской революции 1975 года за пределы Лаоса, возвращаются домой. По сообщению агентства Каосан Патет Лао, только в октябре 1982 года в республику вернулось из Таиланда восемьдесят два горца. Один из таких, по имени Ту, хлебнувший «счастья» в лагерях беженцев, рассказывал мне:
— Что и говорить, обманули нас жестоко. Но как учит древняя мудрость: «За листком лотоса не спрячешь слона» — правда всегда восторжествует. Жаль бессмысленно потерянного времени и здоровья. Кто бы поверил, что в наших местах строят больницы, школы! Многие мои земляки за это время научились грамоте.
Он говорил, а мне вспомнилась статья в журнале «Фар истерн экономик ревю», где описывается один из лагерей беженцев в Северном Таиланде:
«Они страшно бедны и страдают от различных болезней. Власти запретили держать в лагере медикаменты. В основном лечением малярии, туберкулеза и других болезней занимаются «доктора-колдуны» из числа самих беженцев...»
Днем хмонги, гостеприимные хозяева, зовут нас на бой быков.
Это состязание бывает только в новогодние дни, но подготовка начинается за несколько месяцев. Для турниров отбирают самых мощных быков с крепкими рогами. Община выделяет им отдельное пастбище и дополнительно — рис и кукурузу для подкормки.
...Острый бамбуковый наконечник вонзается в шкуру быка, и горцы, которых, кажется, ничто на свете не может вывести из себя, на глазах превращаются в неистовых болельщиков. Как только животное кидается от противника в сторону, бой немедленно прекращается. Если же сошлись достойные соперники, они бьются, пока один не будет повержен. Иногда, правда, рассерженное животное может ринуться и на зрителей. Тут уж только поспевай уносить ноги...
Конечно, жизнь людей высокогорья нелегка. Есть у них проблемы, которые еще только ждут своего решения. Есть обычаи и традиции, с которыми одним махом не разделаться. Невозможно всем горцам и сразу перейти на оседлый образ жизни, бросить традиционное подсечно-огневое земледелие.
Барабан судьбы
...Я возвращался в Луангпрабанг, когда солнце только поднималось из-за утонувших в фиолетовом мареве горных кряжей. Воздух был напоен запахами диковинных трав и цветов. Сначала первые лучи заиграли в струях Меконга, затем они ласково прошлись по склонам холма Пхуси.
Луангпрабанг появлялся по-восточному не спеша. Вот утренний свет высветил холм и воздвигнутую на его вершине пагоду Шомси.
От дуновения ветерка мелодично позванивают серебряные колокольчики, обрамляющие крышу пагоды. Чтобы добраться до храма, нужно преодолеть триста двадцать восемь круто уходящих вверх ступеней. Там, на вершине холма, и находится огромный древний барабан с туго натянутой буйволиной кожей — городское «точное время» — каждый час раздаются его равномерные глухие удары.
Здесь и произошла у меня несколько лет назад встреча со смотрителем барабана, стариком по имени Лын. Вниз он не спускался, так и жил на холме, и если, согласно легенде, барабану насчитывалось триста лет, то старец выглядел не намного моложе.
Переводчиком был внук старца. Четырнадцатилетним подростком ушел в ряды Патриотического фронта и сражался за независимость родины. Иногда старик сетовал: умирать, мол, пора,— никакие снадобья не помогают, внук заметил:
