Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №06 за 1986 год
На эти горы еще не смотрел человеческий глаз. Мы в нашем «Севере-2» будем первыми...
И вот все занимают свои места в аппарате; спуско-подъемное устройство выносит его за борт, и он проваливается «в набежавшую волну». Теперь — вниз, к вершинам!
Спускаться прямо на вершину не будем: пользы от этого немного. Горам под водой, как и на суше, свойственна высотная (точнее, глубинная) зональность природных условий. Чтобы изучить подводный ландшафт, мы должны опуститься на дно океана у подножия горы и затем «совершить восхождение» по склону к вершине.
...Исчезла из вида играющая солнечными лучами поверхность океана, за иллюминатором сгущаются подводные «сумерки». Включаю прожектора, и перед глазами возникает картина, напоминающая звездное небо: белые точки, висящие в пространстве, которое кажется безграничным.
Гидробиолог Борис Колодницкий приник к иллюминатору, ведь белые точки — это медузы и маленькие рачки с красивыми названиями: эвфаузииды, гиперииды, копеподы. Планктон. Кстати, «планктон» по-гречески означает «парящий». Если смотреть внимательно, увидишь, что не так уж эти рачки пассивны: передвигаются кто мелкими прыжками, кто стремительными бросками на 10—20 сантиметров, кто медленно плавая или делая пульсирующие движения. За стеклами иллюминатора ученому открывается тонкая структура планктонного сообщества — картина, которую невозможно представить, изучая улов планктонных сетей...
Стрелка глубиномера медленно ползет вправо. Глубина увеличивается, и перед иллюминаторами возникают новые обитатели бездны. Вот длинная серебристая цепочка с оранжевой «головкой» на одном конце — это сифонофора. Вот появились мелкие рыбки, бока которых ярко сверкают в луче прожектора,— святящиеся анчоусы. Привлеченные светом, они идут вниз за нами, но вскоре отстают. Промелькнула рыба-флейта, чье трубообразное тело с длинным рылом и маленьким ротиком выглядит довольно нескладно, но это, наверно, только с точки зрения человека.
Внезапно в конце луча, упирающегося в туманную дымку рассеянного света, метрах в двадцати от аппарата, возникает нечто напоминающее артиллерийский снаряд и летит стремительно по лучу прожектора прямо на нас. Кальмар! Он включил на полную мощность свой «гидрореактивный двигатель», почти врезался в прожектор и, только обнаружив его несъедобность, всплыл перед иллюминатором, развернув щупальца и выпустив облако чернильной жидкости.
Эхолот показывает приближение дна. Первая встреча с ним — самый волнующий момент каждого погружения. Перед началом работы в этом неизведанном районе мы долго обсуждали тактику будущих спусков. Решили, что наиболее опытный из гидронавтов, капитан-наставник «Севера-2» Борис Иштуганов, проведет первые погружения сам и при этом «обкатает» поочередно двух других сменных командиров аппарата. В этом спуске с Иштугановым идет Иван Коник.
На ленте эхолота — острые пики. Но не они внушают опасения командиру «Севера-2», а микрорельеф — трещины, уступы, валуны, отдельные скалы. Эхолот их «не видит», а среди них предстоит вести аппарат, да еще в условиях придонных течений.
Перед подходом к грунту, на последних десятках метров начинают встречаться рыбы необычного облика — макрурусы: круглая голова с огромными глазами, плоское семидесятисантиметровое тело, заостряющееся к хвосту и окаймленное плавником. Макрурусы висят в воде неподвижно в самых разных позах, не обращая внимания на происходящее вокруг. Ну прямо философы!
Вот и дно. Но где же горы? О их близости говорит только песчаный грунт с множеством остатков кораллов — на подводных равнинах их не бывает. Жаль, что видимость вокруг аппарата ограничена двумя-тремя десятками метров, хотя и это неплохо.
Иштуганов прибавляет обороты винта, и «Север-2» двигается вперед. Появляются большие валуны и каменные глыбы, дно перед аппаратом поднимается все выше, превращается в крутой склон, покрытый каменистой осыпью. Склоны просматриваются теперь и справа и слева. Все ясно. Мы находимся в небольшом цирке, какие часто встречаются в горах. Поднимаемся еще выше, осыпь кончается, склон переходит в вертикальную стену из черного базальта, рассеченную трещинами.
Идем по стене вверх. Все-таки «подводный альпинизм» легче сухопутного... Но внезапно движение прекращается: аппарат уперся в нависающий над стеной скальный карниз. Сработало течение, которое по мере подъема усилилось.
— Ваня, иди сюда,— зовет Иштуганов Коника,— посмотри, как надо выходить из таких положений.
Молодец Борис — сам впервые в такой ситуации, но присутствия духа не теряет.
Несколько манипуляций ручками управления, и «Север-2» начинает разворачиваться.
— Теперь садись и выводи аппарат сам,— Борис уступает кресло Конику.
Иван садится за пульт управления. Повинуясь точным движениям его рук, «Север-2» еще немного разворачивается, отходит назад, и вот над нами снова открытое пространство водной толщи.
Поднимаясь дальше, обходим коварный карниз. До чего же красива эта ловушка! На черной скале желтеют ветки кораллов, синеют пятна мшанок, свисают гирлянды двустворчатых моллюсков, раковины которых окаймлены розовой бахромой мантии...
Выше, выше — и вот она, вершина! Узкий скалистый гребень, на нем красно-оранжевые с желтыми стволами коралловые «деревья» высотой в два-три метра. Среди них лениво плавают огромные красные окуни и серовато-розовые хошюстетусы. Затаились между камнями морские налимы. А чуть ниже вершины, на выступах скалы, как на полочках, лежат толстые, метровой длины, рыбы — синие зубатки. Это они так называются «синие», а на самом деле цвет их фиолетово-серый.
Преодолевая сильное течение, переваливаем через вершину и идем вдоль склона длинного ущелья. Макрурусов становится все больше, они заполняют все придонное пространство, в поле зрения их уже десятки, а может быть, и сотни. Большинство их все так же неподвижны, ни на что не реагируют. Мы буквально расталкиваем их корпусом аппарата. Среди макрурусов неторопливо снуют мелкие черные акулы. Иной раз, шарахаясь от приближающегося аппарата, акула случайно заденет макруруса, тот, в свою очередь, отскочит в сторону, но волна движения быстро затухает в этом сонном царстве.
— Иван, посмотри, сколько рыбы,— говорит Иштуганов.— Ты столько сразу еще никогда не видел.
Коник, сидевший уже за пультом бортинженера, подходит к иллюминатору.
— Вот бы с тралом пройти здесь...
Откликается Александр Павлов, ихтиолог:
— Пробовали и с тралом. Вон сколько их, тралов, на подводных горах лежит.
Впоследствии чуть ли не при каждом погружении мы натыкались на куски тралов. Сначала было жутковато — зацепиться за сеть нетрудно, а вот выбраться... Но потом научились своевременно замечать и обходить застрявшие в камнях и коралловых кустах сети и тросы.
— Дело в том,— продолжает Александр Павлов,— что ни уловы, ни эхограммы, ни даже подводные фотографии не дают достаточно полного представления о подводной обстановке, характере подводных гор и их обитателях...
Вспоминаю, насколько менялись взгляды ученых на глубинное распространение жизни в океане по мере совершенствования техники. Чуть более ста лет назад большинство ученых полагали, что ни один живой организм не может существовать глубже пятисот метров. Но стоило появиться глубоководным лебедкам и тралам, как разнообразных морских животных стали добывать со все увеличивающихся глубин вплоть до дна океанских впадин. И наконец, гидронавты увидели из батискафа рыбу и креветку на дне глубочайшей впадины Мирового океана. Стало ясно, что вся толща океана наполнена жизнью.
Тем не менее еще в пятидесятых годах можно было услышать, что хотя рыбы и населяют всю толщу океана, но промысловые, то есть достаточно многочисленные скопления, не могут быть найдены глубже 200—300 метров. Сегодня эта граница давно уже преодолена промысловыми судами и опускается все ниже: ведь техника промысла постоянно совершенствуется. Но не окажутся ли наши нынешние представления несостоятельными завтра?
Во всяком случае, по отношению к району, где работает наша экспедиция, такая смена представлений происходит прямо на глазах. Из подводного аппарата мы видим, что холодные воды глубин гораздо более насыщены жизнью, чем казалось «сверху». И не только видим: мы наводим на рыбу промысловые суда, сообщаем им о распределении рыбных скоплений по склонам и вершинам, о поведении рыб.
— Теперь мы можем найти рыбу там, где ее не замечают поисковые суда,— говорит Александр.
Павлов принадлежит к молодому поколению исследователей, которые не только признали новые подводные методы, но и перестали считать их экзотическими, рассматривая подводные аппараты как обычный
инструмент научной деятельности. Александр прошел нелегкий курс подготовки, чтобы попасть в группу гидронавтов, и теперь, на глубине, не теряет ни минуты: уткнулся в иллюминатор, наблюдая жизнь рыб, которых раньше мог видеть только на палубе извлеченными из трала.
