Мой друг – домовой - Гектор Шульц
– Квартира вычищена и сияет, барин Андреюшко, – отрапортовал дух и повернулся, чтобы уйти.
– Ты будешь кино смотреть? Я тут скачал последний фильм. Судя по отзывам, просто ураган! – как бы невзначай, спросил я. Нафаня замер на месте и медленно повернулся ко мне. На мохнатой морде застыло выражение недоумения.
– Так я же это, наказан, – тихо пробурчал он. – Ты мне запретил развлечения на полгода.
– Пусть это будет последнее китайское предупреждение, – улыбнулся я в ответ. – Тащи пиво из холодильника и все вкусняшки, что найдешь на кухне. Будем кино смотреть!
– Хороший ты, барин. Люб ты мне, сиротинке безвредной, – заныл дух.
– Давай, давай. Кино ждать не будет. Беги за провизией и начнем, – кивнул я, заставив Нафаню вернуться на грешную землю.
– А что за фильм, барин? – спросил Нафаня, задержавшись на секунду.
– Ужастик новый. «Нереальное объявление» называется.
– Тю. Я-то думал. Меня ужастиками не проймешь, что там страшного, – фыркнул домовой и потрусил на кухню за требуемым.
– Посмотрим, друг мой, – шепнул я. – Посмотрим, как не проймет.
Новый фильм наделал шороху в мире. Некоторых посетителей кинотеатров выводили из зала с самой настоящей истерикой, а возле входа всегда дежурили врачи. И я решил, раз дух мне не дает спать, то и сам спать не будет. После этого фильма уж точно.
Наконец, Нафаня явился из кухни с пивом и закусками. Домовенок увалился на диван и блаженно вздохнул. Устал, бедняга, кухню оттирать.
– Включай, барин. Давай посмотрим, что за ужасы там такие, – нетерпеливо пискнул он и я, улыбаясь, нажал на кнопку воспроизведения. Кино началось.
Спустя десять минут настал черед первой страшной сцены. Главный герой, с перепуганной физиономией, установил камеру наблюдения напротив своей кровати. Затем кадры сменились быстрой перемоткой. Электронные часы на тумбочке показывали половину третьего утра. Вдруг дверь в комнату главного героя начала медленно раскачиваться. Туда, сюда, с тихим скрипом. Скрип этот еле слышно возник и за нашим диваном, где мной были спрятаны большие колонки, о которых домовой не знал. Нафаня тут же заерзал, вылупив глаза.
– Барин, мне это мерещится?
– Ты о чем? – тихо спросил я.
– Дверь скрипит за спиной, – тихо пискнул домовенок, вжимаясь в диван.
– Чушь. Ничего не скрипит. Тебе кажется. Смотри, – я ткнул пальцем в телевизор, где в кадре возник туманный силуэт, похожий на женщину. Нафаня снова всхлипнул, когда призрак приблизился к камере. Внезапно возникшее лицо с жутким воплем заставило подпрыгнуть в воздух даже меня, а колонки за диваном усилили этот вопль во сто крат. Нафаня завизжал и закрыл глаза мохнатыми ладошками.
– Не нравится мне это кино, барин. Выключи его, – заныл домовой, шмыгая носом.
– Да, ладно тебе. Это просто фильм, – засмеялся я. – Смотри, там уже день.
Нафаня тут же успокоился и даже повеселел. Однако изредка он все же оборачивался, боясь услышать страшный скрип.
Ближе к финалу фильма у домового случился срыв. Нафаня истерично визжал и потребовал выключить телевизор, но уходить из комнаты наотрез отказался и смотрел на экран круглыми от страха глазами.
Главный герой сидел в маленькой кладовке и держал камеру в руках. Актер отыгрывал великолепно. Даже мне передался его страх. Дверь в кладовку меж тем медленно открылась и на пороге снова появилась та самая мутная фигура, напугавшая домового. Нечеловеческий крик сотряс комнату, а я не понял, было ли это в фильме или же Нафаня решил побить рекорд по воплям.
– А-а. Дурак! Закрой дверь, она же вас сожрет! Ой, тупой! – истерично заголосил домовой, снова закрывая глаза. – Барин, почему они тупые? Почему призрак орет позади меня? Я боюсь!
– Перестань бояться. Ты же сильный домовой, который ничего не боится, – улыбнулся я, стараясь не рассмеяться. А сам тем временем незаметно включил запись своего голоса, которую сделал до просмотра. Для достижения нужного эффекта я добавил несколько фильтров, благодаря чему мой голос стал очень страшным. Нафаня вытаращил глаза, когда из-за дивана раздался жуткий вздох.
– Ты… бесполезный кусок шерсти. Ты не дух. Дух, это я. Если ты еще раз оплошаешь, я займу твое место… А ты… исчезнешь во мраке, – мрачно пророкотал голос.
– Барин, ты слышал это? – пискляво спросил домовой, прижимаясь ко мне.
– Ага, – протянул я. – Жуть какая-то.
– А… теперь… Беги, дух. Как только заснешь, мы с тобой… встретимся… И встреча эта… не будет для тебя… приятной…
После этих слов раздался ужасающий хохот. Причем реально казалось, что источник голоса прямиком за диваном. Нафаня мешком свалился на пол и умчался на кухню, вереща при этом, как поросенок, которого собрались резать.
Зайдя на кухню, я увидел взъерошенного домового, который дымил одну папироску за другой и дергался от каждого шороха.
– Так, что. Спать идем? – невинно спросил я. – Поздно уже.
– Ага. Ты иди, барин, а я тут посижу. Только свет не выключай, – пробормотал Нафаня, озираясь по сторонам.
– Как хочешь. Доброй ночи, – домовенок не ответил мне. Он был занят тем, что заваривал себе большую чашку крепчайшего кофе. Я же покачал головой и отправился спать. Сны в кои-то веки были милыми и добрыми.
Утром я сладко потянулся и, проснувшись, улыбнулся. Затем, повернув голову, рассмеялся.
В кресле сидел закутанный в одеяло домовой. Глаза опухли, шерсть торчком, а рядом с креслом стоит бидон с кофе и пять грязных кружек.
– Ты чего? – ехидно спросил я. – Спать не ложился?
– Не-а. Ляжешь тут, когда страховидлы всякие летают, – тихо проворчал Нафаня. Я в ответ достал телефон и включил ту самую запись, напугавшую домовенка до одури. Только без фильтров. По мере осознания фактов домовой медленно стал превращаться из обычного домового в толстого лори, настолько округлились его глаза.
– Никогда тебе этого не прощу, – просипел он, качая головой. – Ни в жисть, барин!
– Мы квиты, дурилка, – хохотнул я. – И впредь думай о том, что делаешь, а то мстя моя может быть страшна.
Глава двадцать седьмая. Весна за городом.
После ужасного спора между двумя домовыми и двумя представителями человечества было решено поехать отдохнуть на выходные на дачу. Я был этому очень рад. Выходные на даче вдвоем с Алинкой. Ладно, почти вдвоем. Нафаня и Чуча, несмотря на свою сверхъестественную лень, тоже решили ехать с нами. Признаюсь, я был этому только рад. Кто знает, что мог учудить домовой, оставшийся один дома. Я запомнил его проделки с самогоном и вареной сгущенкой, повторения которых мне категорически не хотелось. Поэтому было решено ехать на отдых всем вместе.
Раннее утро субботы было обычным. Почти обычным. Естественно, снова разгорелся спор
