Это не орлы – это чайки - Артем Каренович Галустов
— Так что тогда произошло на войне? Почему Каразин отдал квартиру твоему отцу?
— Этого мы не знаем. Я могу только догадываться. Но мой отец мне ничего не рассказывал об этой войне, а Каразин ничего не говорил ей. Но и так понятно. Произошло что-то страшное. А отец и Каразин на войне подружились. У отца не было дома. Видимо, он и отдал свою квартиру. Одно я тебе точно скажу, Каразин всё это время приглядывал за мной. С самого моего рождения он помогал отцу.
— Да, но… — вдруг сказал Слава, но осекся быстро — Как ты воспринял то, что ты узнал про отца.
— Не будем об этом. Я не знаю, как к этому относиться.
— Да, понимаю, но это ведь ничего не значит.
— Я же сказал, что не хочу. Не значит, они знали оба и молчали. — Казак только хотел что-то сказать, но передумал.
— И что теперь?
— Не знаю.
***
Каразин и Митя уже были в доме. Неприятель его покинул, оставив снайпера после себя. Они оба поднимались по разрушенной лестнице, смотря себе под ноги. Они не разговаривали и шли очень медленно. Стрельба не прекращалась, и было понятно, где он засел. Дверь в квартиру не забаррикадировали, и они спокойно вошли.
Мебель вся разбросана. Везде осколки, камни и щепки. Они оба пытались идти так, чтобы их не было слышно, но из-за выстрелов все и так уже оглохли. Митя пошёл к снайперу, ему было велено убить его, а Каразин проверял другие комнаты в квартире. Когда Митя вошёл, он замер. Перед глазами были только длинные чёрные волосы, они лежали на спине. Она продолжала стрелять, но локоны не колыхались даже от отдачи. Он прицелился ей в голову. Но он не видел ничего, кроме женщины. Его начало тошнить. Слюни выцеживались между губ. Нос начинал рьяно выдыхать, он боялся, что она услышит. «Я не могу её убить. Нет, можешь. Стреляй, пока проблем не заработал. Быстрее, пока никто не видит, как ты стоишь. Быстрее. Быстрее. Ну. Нет, не могу. Но должен, ты должен».
Мимо него пронёсся резко ветер, и в волосах оказался нож.
— Подай сигнал. — сердито сказал Каразин.
Митя выпустил три мерных выстрела в окно. Каразин подошёл к ней. Одну руку положил на голову, другой — вытащил нож. Пришлось немного пошатать. Когда он это сделал, Митю вырвало.
— Да еб твою… — сказал сердито Каразин, увидев, что того рвёт.
Когда Георгий вытащил нож, он схватился за ее плечо и повернул к себе лицом. Голова лежала на плече, а глаза грустно смотрели в пол. Георгий сморщился, покачал головой и вышел из квартиры. Митя пошёл за ним.
В тот день они вернулись в поле, в котором пролежали всё утро под пулями. По нему уже ходил военный врач. Он спокойно бродил и вытаскивал раненых. Всех. И наших, и чужих. Его никогда не трогали. Он был самым свободным. Если неприятель на другой стороне, то он их людей давал им прямо в руки. Это была ничтожная, гражданская война.
В тот день врач и Каразину принёс одного. Он был ещё жив, но под морфием. Парень засыпал. Георгий взял его, как сына. Он умирал у него на руках. Георгий не смел плакать, пока его глаза не закрылись. Все держались. Лишь мужественно садились рядом и разделяли его бремя. Показывали ему, что это не страшно. «Ничего. Скоро ты окажешься в другом месте. А мы рядом. Мы с тобой».
Он закрыл глаза. И Каразин с какой-то болью, будто ему ударили в зубы, посмотрел на небо. Оно уже стало очищаться от чёрной поволоки. Слёзы шли беззвучно. Каждый подошёл и прикоснулся к телу. Это был знак прощания.
Танки заехали в город. Подразделение Каразина весь день очищало периметр. Изредка тараторили выстрелы. Под вечер они стояли у стены и курили, отдыхали от работы. И Каразин подошёл к Мите.
— Что с тобой сегодня было, ты моего приказа не слышал?
— Никак нет, товарищ капитан, слышал.
— А в чем проблема, я же не просто так именно тебя решил взять. Я же вижу, что ты не дурак. На меня смотри, Стародубцев. — Митя, держа окурок, злобно оглянулся на командира. — Мне тоже её жалко, но там внизу были мои парни, а если бы она нас услышала, то у меня двое детей. А у тебя родители, наверное, которые ждут тебя. Так что кранить мне тут не надо. Если я сказал, ты делаешь и делаешь быстро. Тогда ты выживешь и вернёшься домой целый и здоровый.
— Виноват. Исправлюсь.
— Ты мне брось все эти «Виноват», «Исправлюсь», я с тобой нормально разговариваю. Я на работе, а ты мой подчинённый. Изволь выполнять свою работу!
Глава 2
На следующий день Алексей с новым пополнением приехал в полк. Встали они рано утром, в пять часов, на плацу выстроилась колонна машин, которая ждала солдат. В полной темноте, в сонливой атмосфере они тряслись два часа в камазах. Алексей сидел с краю и смотрел, как сначала сменяются поля и леса, а потом всё это превратилось в высотки столицы и широкие дороги.
В полк они прибыли к началу рабочего дня. Выпрыгнув из машин, ребята стали озираться по сторонам. Если в учебном батальоне они привыкли видеть пики сосен, то теперь они смотрели на центральные дома. Красивые. Обладающие разными архитектурными элементами. Но было в них гораздо большее — окна. Выстраиваясь в три колонны, солдаты никак не могли отвести глаза от чужих кухонь и комнат. Вот девчонка пробежал мимо, и занавеска слегка колыхнулось в бок, кто-то сидит за столом и о чем-то говорит. На подоконнике стоят цветы, а у кого-то необычный свет горит. Люди собирались на свои работы. Они одевались. Завтракали.
Казармы располагались вокруг плаца. Это были старинные
