Истинная про запас - Екатерина Гераскина
— Ослабь его боль! Ну же! — вдруг обратилась она ко мне, растягивая тонкие красные губы в улыбке.
— О чем ты! Как я это сделаю? — заорала на нее.
— Желанием, моя славная, Кристиания! Желанием: отчаянным, кричащим и разрывающим твою душу.
— Ты чокнутая!
Старческий, мерзкий смех привел меня в ужас.
— А вот и вся семья в сборе! — торжественно произнесла Маринэлла. Пока я прижимала к себе огромного волка, сотрясающегося в конвульсиях.
Дора толкала коляску по утрамбованной почве и опустевшим стеклянным взглядом смотрела перед собой.
Ужас, страх, неверие и горе. Все это застыло на ее лице.
— Знакомься, моя милая. Это твой отец! — торжественно произнесла ведьма, а я дернулась.
— Что ты снова несешь, сумасшедшая!
— Фи-и, не выражайся при родителях, дорогая, — и засмеялась пуще прежнего, наслаждаясь моим искренним шоком, перемешанным с ужасом и страхом перед ведьмой. — Дора! Неужели и ты не чувствуешь истинного? — ехидно уточнила Маринэлла и повернулась к матери. — Неужели не узнаешь, своего истинного даже в этом дряхлом и сморщенном теле. К сожалению, время на Терре не щадит никого и мне пришлось отправить его в анабиоз, чтобы он дотянул до перехода и не умер. Мой любимый, — Маринэлла подошла к старику, сидевшему в инвалидном кресле с отсутствующим взглядом, и провела по его пергаментной щеке со старческими пятнами и полностью лысой головой. Старик резко вдохнул и, моргнув уперся таким же холодным взором, как и Маринэлла. Потом повернулся в сторону и увидел меня. Я вздрогнула от его взгляда.
— Что ты сделала? — скрипуче проговорил он.
— Спасла тебя от смерти, любимый. А еще присмотрела за твой дочуркой и даже помогла твоей любовнице, о которой ты думал я не узнаю. Не правда ли, я у тебя прелесть? — она наклонилась, оперлась на подлокотники инвалидного кресла и поймала его рассерженный взгляд, слишком яркий и молодой, никак не вязавшейся с внешностью умирающего старика. А потом ведьма мазнула по его губам своими и оставила яркий след, уходящий на его щеку. Мужчина скривился, но не оттолкнул Маринэллу. Ведьма, довольно улыбаясь, стерла большим пальцем следы своей любви с его лица, а потом… потом Дора упала на спину и тоже забилась в судорогах. Ведьма заорала:
— Ну же! Открывай переход! Мы уходим! Учти, у них нет много времени, — она пренебрежительно махнула рукой в сторону волка и Доротеи и сжала ладонь, принося еще больше боли волку и Доре. Мужчина же лишь зло сверкал глазами, он не пошевелился ни разу с тех пор, как его выкатили из дома.
— Не могу! Я не знаю как! — снова заорала я.
— Пожелай от все души. Твое слово имеет вес в этом мире. Только ты можешь решить и выдворить нас отсюда!
— Что за бред ты несёшь! Какое слово?
— Да потому что ты ведьма! Неужели не поняла! Твой отец — ведьмак, мой супруг, который спустя двести лет брака встретил твою мать — волчицу и оказался ее истинным. А я лишь позволила ему сходить на сторону, а потом запечатала его, наладила анабиоз, истратилась подчистую и потеряла свою молодость. Он собирался уйти от меня! От меня! Отказаться от цели вернуться на Варрес и побороться за власть. Он вдруг решил завести ребенка и остаться жить с волчицей! — орала она и сжимала кулак, принося еще больше боли лежащему Рихарду и Доре. — Ты единственная ведьма в этом мире и вправе осудить нас и выдворить в другой мир. Ты верховная! Остальных я убила. Произноси слова и открывай портал!
— Ты же говорила, что твоего любимого убили?
— А ты считаешь это жизнью?
Ужасаясь всему, через что мы прошли, я заорала во всю мощь своих легких.
— Убирайся из этого мира! Ты виновна во всем. Злодеяния твои огромны и необъятны. Ты несёшь вред всему сущему, и я приговариваю тебя к вечной и пожизненной ссылке на Варресе, — а потом я что-то зашептала, сама не понимая себя. Интуитивно почувствовала что это именно то, что я и должна была произнести. А потом, отчаянно пожелав, я раздвинула нити мироздания и открыта портал туда, куда решительно хотела отправить ее.
Портал запереливался холодным лунным светом. Ведьма вздернула меня и толкнула в переход.
— Сначала ты, дорогая. И лишь после твоего возвращения мы перейдем.
— Но откуда я знаю, что это Варрес?
— Почувствуешь! Поверь уж мне на слово. Каждая ведьма почувствует свою колыбель, даже такой смесок как ты. И если ты останешься в живых… — перебила ее я.
— Почему я должна умереть? — я совершенно ничего не понимала и упиралась в землю, не желая идти.
— Дура. Вы ведь тут поклоняетесь Лунной волчице, так почему ты думаешь, что и у нас нет Великой Веды. Если она примет твой приговор, то я уйду, потому что если нет, то ты умрешь в муках.
— Это бред!
— Пошла! — Маринэлла с силой толкнула меня и я прошла через портал, упав на четвереньки. Лиловые облака и салатовая нереально яркая трава цветом ударила по глазам, а запах разнотравья закружил голову. Ветер разбросал мои белоснежные волосы. Я глубоко втянула воздух, задыхаясь от переизбытка кислорода. Как будто я не дышала до этого. Магия. Я сразу поняла, что почувствовала то, о чем говорила Маринэлла.
Я встала на дрожащие ноги и оглянулась. Горы величественные и мощные упирались в розовые облака. Было красиво и нереально.
Но вдруг спазм в горле перекрыл кислород. Я стала задыхаться, открывала рот и раздирала горло когтями. Но как быстро началось так все и закончилось. Налетевший ветер заставил задохнуться от воздуха, насильно хлынувшего в легкие.
— Уходи, дитя другого мира. Наказание твоё принято. Я жду свою дочь… — услышала я и покрылась мурашками оттого, что мир ответил мне. Прикосновение чего-то высшего почувствовалось настолько явно, что стало жутко. Тело пробила дрожь и я не стала гневить «мир» или «богиню». Я вернулась обратно, еле держащаяся на ногах, отуплено взирающая на счастливую, плачущую Маринэллу. Она ощутила свой мир и, уже не глядя на меня, принялась толкать коляску с отцом вперед. Я хотела кинуться к отцу, но тот медленно закрыл и открыл глаза, показав мне, что не стоит его останавливать. Я и сама почувствовала, что дни его в этом мире сочтены. У меня было столько вопросов, столько сожаления, что я не смогла открыть и рта, лишь молча наблюдала за тем, как ведьма покидает наш мир и увозит своего супруга, моего отца, истинного моей матери.
Я снова упала на колени.
