Самый Обычный Попаданец - Леонид Антонов
***
Где-то глубоко под Милиодом…
Существо, напоминающее бесформенную массу, темно-серого цвета, медленно открыло четыре глаза. Оно просыпалось каждые двадцать семь лет, только для того, чтобы поесть. Существо, старше этой галактики, которое прилетело на эту планету много лет назад, когда тут ещё не было больших городов.
Аккуратно растолкав массивные глыбы, которые были его укрытием, существо выползло из ниши в небольшой пещерке, и завалив нишу обратно, поползло по пещере. Оно было не сильно удивленно, увидев, что проход на поверхность был завален, и потому проделав своими щупальцами, коих у него было с избытком, ведь оно менять свою форму как угодно, вылезло в каналы.
На улице стояла ночь, и где-то вдалеке слышался тихий плач, на которое существо и поползло. Пока оно передвигалось по каналу в сторону ступенек, что вывели бы его на улицы города, существо меняло свою форму. И когда оно уже добралось до ступенек, на первую из них ступил человек, одетый в шутовской наряд: красные шаровары, остроносые туфли, на кончиках которых были бубенчики, и глупая шутовская шапка, с колокольчиками на ней. И вот так тихонько позвякивая, существо, которое звало себя Пелливайз, пошло к своей первой жертве, которой был мальчик лет одиннадцати, возвращавшийся домой.
- Ненавижу их всех! – бормотал мальчик, тихонько плача. Его сегодня опять обидели хулиганы, и обычно, старающийся сдерживать свои эмоции, сегодня он не выдержал, и разревелся, ведь один из засранцев, порвал ему рукав на новой курточке, что купил ему отец. Он не торопился домой, ведь знал, что получит сильных звиздюлей от папаши.
- Чего ты плачешь, маленький друг? – спросил шут мальчика, когда тот обернулся на странное позвякивание. – Тебя кто-то обидел?
- К-кто вы? – всхлипнув, спросил парень, вытирая слезы, бегущие из глаз руками. Шут сделал несколько шагов к мальчишке и очень по-доброму улыбнулся. От его искренней, доброй улыбки, у мальчика сразу улучшилось настроение.
- Не бойся меня, малыш. Я просто Весельчак! Моё призвание – приносить детишкам радость, особенно тогда, когда они грустят. Как, например, ты сейчас! Хочешь, я тебе станцую?
- Д-давайте! – улыбнулся малыш, и тут шут начал смешно подпрыгивать, дергая ногами, и от каждого его движения, бубенчики на туфлях и на шапке весело позвякивали, что придавало его танцу, особое очарование…
По крайней мере, это веселое очарование продолжалось лишь до тех пор, пока шут, в танце, приблизился к мальчишке, и затем одним быстрым движением откусил ему голову, раскрыв очень сильно рот, в котором обнаружилось множество острых зубов.
Не успело безголовое тело мальчишки упасть на землю, как шут подхватил его, и забросив на плечи, убежал в переулок, на ходу скидывая с него одежду, ведь ткань Пелливайз не ел, и уже в темном закоулке, устроившись поудобнее на земле, существо стало пожирать ребёнка, прямо вместе с костями, которые оно особенно любило…
Глава 10. ОНО притаилось за деревьями…
Есть хотелось сильно, даже не смотря на то, что совсем недавно он успел сожрать и второго ребенка – девочку лет пяти, но она была такой маленькой, что просто… как любили поговаривать люди – на один зубок.
Бродя по городу, с утра пораньше, Пелливайз, для меньшего привлечения внимания, изменил свою форму, и стал похож теперь на толстого мужика-медведя в грязной рубахе, коротких штанах и с очень хмурым взглядом. Не то, чтобы ему нравилось превращаться в мужчин, ведь он был бесполым, и не отдавал предпочтения ни одному из полов, просто именно на этой планете, как он знал, быть мужчиной гораздо легче. В том плане, что и прав у тебя больше, да и приставать никто не будет.
Без особых проблем выйдя за городские стены, решив искать себе пропитание в бедных кварталах, где легче поймать добычу, ведь не любил подвергать себя лишней опасности, несмотря на силу, предпочитая действовать осторожно, как и все нормальные долгоживущие существа, он брёл по улице как вдруг увидел ту, от которой у него сразу же побежали слюнки. Как, в прочем, это бывало с ним, когда он вообще видел детей.
Маленькая девочка-кошка, в красном плаще с капюшоном, наброшенным на голову, быстро шагала вдоль домов, держа в руках корзинку, и о чем-то сама с собой разговаривая. Одинокая девочка – легкая добыча, особенно если учесть то, что она ещё и направлялась в сторону Пелливайза…
Существо недовольно нахмурилось, когда к девочке подошел какой-то человек-лис, а затем они вместе, за руку, пошли к домам, скрывшись за углом. Пелливайз обреченно вздохнул, понимая, куда и для чего повел тот зверолюд девочку, и пошел себе дальше, решив искать новую жертву. Он не любил попорченных… Даже у него были свои принципы!
Но какого же было его удивление, когда пройдя в ту же сторону, куда лис увел девочку, он вдруг увидел её целую и невредимую, да ещё и со злобной улыбочкой на лице, что-то бормочущей себе под нос, и выходящую из проулка.
Древнему существу, стало настолько интересно, как «красный капюшон» смогла выкрутиться из ситуации, что не удержался, и зайдя за угол дома, нарастил щупальца, с помощью которых забрался на крышу дома, и проползя на ней, посмотрел в проулок, где обнаружил тело лиса, лежащего в луже крови. Пелливайз, не сумев сдержать своих эмоций, усмехнулся, и аккуратно спустившись с крыши, убедившись, что его никто не видит, решил проследить за этой девочкой.
И дело уже было совсем не в том, чтобы съедать её…
***
- Охреневшие ублюдки! Чёртовы… лоботрясы! Сукины дети! – возмущенно шептал я, пока шел по городу, держа в руках перед собой корзинку, в которой лежал мешочек с монетами, взятых как из приюта, так и забранные с трупа. – Оборзевшие ублюдки, которые…Ух, сука! Будь у меня нормально тело, я бы им показал, как связываться со мной… Че ты молчишь? Давай совесть, начинай уже говорить, а то если не отвлечешь меня своей болтовнёй я точно сорвусь!
- Н-ну, я… т-ты меня немного пугаешь… Ты очень, очень страшно ругаешься! - пропищала Алисия. От её слов я фыркнул, и покрепче стиснул зубы от злости.
Почему я вообще злился? Потому что чёртовы орангутанги в доспехах, причем буквально они, стоявшие у ворот, не хотели пропускать меня в город, говоря, что оборванкам там нечего делать, а маленьких
