Война - Максим Юрьевич Фомин
* * *
Наш барак находился в конце лагеря прямо напротив «креста», от которого нас отделяла «стометровка». С одной стороны барака была уже «запретка», а с другой находился «козий» отряд, затем был нежилой барак, и только потом два барака, где, собственно, и обитало всё население лагеря. Таким образом администрация колонии изолировала нас от остальной массы зеков. Блатных к нам в гости не пускали (собственно, от них не было никакого понта). Нас тоже никуда не выпускали. Единственным легальным способом поддерживать общение была церковь. По режиму содержания ты должен написать заявление на имя замполита, тебя внесут в список тех, кто может выходить и посещать Богослужение. Отказать не имеют права, если ты, конечно, не на «яме» или не на БУРе. Можно, конечно, связь держать по телефону, но воздействовать на массу так не получится — нужно личное общение. Церковь Еленовской колонии, наверное, была лучшей церковью, из тех, что я видел в исправительных учреждениях. Построил её бывший мэр Красноармейска, которого посадили за коррупцию. В церкви был шикарный иконостас, вся необходимая церковная утварь, отдельная локалка с беседкой, цветами и огородом, местом для шашлыка и бассейном для крещения. На втором этаже здания церкви располагался небольшой кинозал с большим количеством CD-дисков исторического и религиозного содержания. Была отдельная церковная библиотека с удобными креслами и диванами. Когда ты там находился, то просто забывал, что ты на зоне, посреди этого ада. Христос однажды сказал Петру: «Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют её» (Матф. 16:18). Бог снова проговорил в моё сердце через Писания, и я понял, что мои планы иметь общение через церковь — правильные. Я написал заявление и вскоре пришёл на Богослужение. И там неожиданным образом увидел человека с очень знакомой фамилией Недайборща, которая была написана на бирочке. Я залез в файлы своей памяти и вспомнил, где я слышал эту фамилию. Вроде что-то связано с моим родным посёлком… Да, да, точно!
В 2006-м году в Макеевке убили менялу. Кум менялы попросил того приехать к нему на работу в гараж и поменять крупную сумму в долларах. Кумом был не кто иной, как Недайборща. Дальше история имеет две версии: по одной, доказанной следствием, у Недайборща был умысел на убийство, версия Недайборща другая — что никакую большую сумму кум ему не привозил, а просто приехал побухать, и в ходе пьяной ссоры менялу убил подельник Недайборща. Как там было на самом деле, неизвестно, но факт один — меняле раскроили череп молотком. Дальше история развивалась в жанре чёрного юмора и абсурдных триллеров: бизнесом Недайборща было производство гробов, он заколотил своего кума-менялу в гроб, погрузил его в «газель» и ещё полтора дня ездил с ним, не зная, что делать. Сам он объясняет это тем, что был в шоке от происходящего. Затем он просверлил в гробу дырки и утопил в ближайшем от посёлка Старом ставке. Выбор на Старый ставок пал неслучайно: там раньше был карьер, где добывали какой-то камень, затем карьер затопило, размыв кладбище, которое было неподалёку. Периодически, когда весной ставок наполнялся водой, он дальше продолжал размывать кладбище, поэтому на поверхности воды, бывало, плавали гробы с останками людей. Конечно, это было давно, где-то в 70-е, но, видимо, Недайборща подумал, что если гроб всплывёт вдруг в 2000-х, то это не вызовет ни у кого подозрений. Его быстро вычислили. Менялы на суде торжественно пообещали расправиться с Недайборща, когда он выйдет с зоны. Подельника, который непосредственно убивал менялу, увезли в Изяслав — самую страшную тюрьму Украины. Недайборща дали 15 лет, все эти годы он сидит в Еленовке. Занимался на зоне тем, что делал иконы, шкатулки и прочую лагерную дребедень.
У Недайборща были ключи от всех локалок, промки и свободный ход по лагерю, его никто не шмонал, поэтому в кармане всегда лежал телефон и чекушка самогона. Несколько раз он приглашал меня в гости к себе в кайбашик, где он делал свои поделки. Мы сошлись с ним на почве бесед о вере. Такие прогулки внесли разнообразие в эти тяжёлые дни. Вечером после Богослужения можно было подняться на второй этаж, пообщаться и попить чай.
Мужики с порядочных бараков всё время нас чем-то подогревали. Я сразу сказал, что никакой запрет через церковь передавать не будем, чтобы не наломать ход окончательно. Первый, кто оценил полезность церкви для общего, был Добрый, который до этого к религии был равнодушен.
* * *
Январь 2016 г. Еленовская исправительная колония
Вот уже третий Новый год я справляю в заключении, хорошо хоть с 14-го на 15-й удалось побыть с семьёй. Первый Новый год в заключении был мрачный, да и сейчас не очень… Спасибо братве со свободы, загнали торты, пепси.
Сидим у телика, слушаем поздравления Захара. Перед Новым годом Республики передали Украине всех пленных… Хорошо им… А как же я?.. Понимаю, что, пока праздники идут, никто не будет заниматься моими документами. Я ж не пленный укроп, потерплю…
Мусора заходят с 23:30 каждые полчаса. Ровно под бой курантов тоже зашли — нюхают пепси, шмонают. Где ж мы спрятали водку? И так где-то до двух часов. Пусть ищут, нет ведь ничего.
Сразу после праздника Нос, наш, скажем так, официальный ответчик, снова соскочил на «крест». Парень он неплохой, людское в нём есть, но бродяга для него — это много. Зачем называться тем, кем не являешься?
После Нового года, как и всегда бывает, на Донбассе пошёл снег. Это решило нашу проблему с водой, которую мы очень экономили, но подкинуло другую шизу — нас хотели заставить его убирать. Многие скажут: что тут такого — убрать снег
