Тамбовский изгнанник - Татьяна Анатольевна Нурова
Вот и налаживаю местные связи с нечистью, — думал Никита разбирая подаренную рыбу, Домовой крутился рядом.
— Хозяин вот эту лучше посолить, может я ей займусь, уж больно она хороша, а вот эту лучше пожарить, — вмешался он приятно удивив Никиту.
Ведь до этого Домовой хоть и лечил его и помогал ему, но до сих пор не назвал ему своего имени и держался отстраненно. А тут вроде как оттаял, и даже вот сам помогать Никите взялся. Никита в северной рыбе не сильно разбирался, только щуку знал, как выглядит, а Домовой заглянув в мешок, стал сыпать названиями ему совсем незнакомыми.
— О хариус то какой хороший, — о- хо- хо и осетр есть, а сорога то какая крупная да жирная, и нельма есть, — радостно перебирал рыбу Домовой. — Угодил ты Водянику раз он тебе такой рыбки то положил, да много.
Никита улыбнулся, — да еле дотащил, мешок тяжелый оказался.
— Вот тебе на жареху, а остальное вкуснее посолить будет, — Домовой быстро выложил для Никиты рыбу отдельно в чашку, а сам закрутился по комнате маленьким смерчем.
Откуда то достал небольшую совсем деревянную кадушку, хорошую, крепкую, Никита такую ни в доме не в сараях ни разу не видел, значит Домовой где-то ее припрятывал. Он так ловко укладывал рыбку в кадушку, пересыпая ее солью и сахаром, осыпая какими-то приправами, что Никита загляделся и забыл, что сам собрался жарить рыбу. Поглядывая краем глаза за Домовым он тоже принялся за работу и вскоре скворчащая на тяжелой огромной сковороде рыба наполнила комнату потрясающим запахом. Никита только слюну глотать успевал, такой рыбкой Борис с Петром его ни разу не угощали, видно им на удочки она и не попадалась.
— Лихо тебя отпускать стало, — сказал вдруг Домовой, — твоя жизнь Никита только сейчас настоящей стала, и ты собой, постарайся так и жить не оглядываясь на прошлое. — Отпусти все что было ведь уже ничего вернуть нельзя, может это и к лучшему.
— Я бы все отдал чтобы вернуться на три года назад, — глухо произнес Никита, слова Домового зацепили его неожиданно больно. Он не понимает, о чем говорит.
— А, про лихо это так к слову или… — спросил он.
— Нет, кто-то с помощью Лихо на тебя столько всего повесил, не видать бы тебе и дальше удачи, но ты сам изменился, и оно ушло.
— Как это, — удивился Никита.
— А, вот так тоже бывает, прокляли тебя молодого, наглого, гонористого, и все что ты делал против тебя и обернулось. — А жизнь то вон как тебя выкрутила, переломала и ты изменился, но не сломался, мудрость к тебе пришла. — Ведь как бывает то, многих так крутит, а они этого понять не хотят и гибнут, а ты ведь не стал переть против ветра, пошел куда тебя потянуло, да в работу ушел без требования награды, вот Лихо и отступило, — рассказывал неторопливо и певуче Домовой изумленному Никите. — Ты ведь даже здесь, когда появился, Лихо у тебя за плечом стояло, я ведь думал ты никогда от него не избавишься и боялся тебя. — Знал про твой характер гонористый, а ты не только меня удивил, но и Лихо тоже, вот оно и ушло, его ведь к одному человеку цепляли, ты изменился и совсем другим стал, перегорел. — Вот как-то так, лучше не объясню.
— Мм, — не знаю даже, что сказать в ответ, удивлен, а что говорить все равно сам я тогда дров наломал и не изменить ничего, — пробормотал Никита, понимая, что никому ведь не расскажешь, что оказывается Череп смог на него Лихо натравить, оттого Никита так плохо поступал, не оправдаешься никогда уже.
Домовому он поверил сразу, они нечисть и видят больше знающих людей, особенно такие редкие проклятья, и не лгут о таких вещах в разговоре, утаивать могут, это да, а вот соврать нет, это только привилегия людей. Да и прав Домовой, думал Никита я ведь раньше то какой упрямый был с норовом, гонором, какими-то амбициями, все кому-то чего-то доказать хотел, а сейчас пытаюсь просто жить со всеми в ладу и мне это нравится.
— А, можно все изменить… — Спросил вдруг Никита, — может есть такой способ…
— Что ты, что ты, — замахал руками Домовой, и думать об этом забудь, невозможно это, и не мучай себя. — Тут ведь как, — посмотрел на Никиту Домовой опасливо, — даже если б ты вернул все, то свою Василину ты бы потерял. — Не думай, что я что вызнал, ты сам во сне часто говоришь или кричишь в кошмарах, так я всю твою историю и понял.
Никита расстроено отодвинул сковороду с рыбой на край и как-то зло поинтересовался, — почему ты так уверен, что не вышло.
Домовой не смутился, только посмурнел, — может она тебя и любила, когда вы только познакомились, но ты ее ведь отравил поцелуями своими, и как ты с ней обращался то, вспомни. — Очнувшись она бы тебе ничего не простила и ушла бы все равно.
Чистая правда была в словах Домового, ведь иногда охотники используют специальное зелье чтобы поймать ведьму или колдунью на ядовитый поцелуй, лишая их воли и заставляя говорить правду, пользуются своей мужской привлекательностью для охоты, так когда-то Никита и с Василиной поступил.
— Зато бы она жива осталась, просто ушла от меня, мне бы легче было знать, что с ней все хорошо, — упрямо произнес Никита.
У него перед глазами все потемнело, и болью снова скрутило грудь, он бы все отдал чтобы Васька просто жила себе дальше.
— Ой ли, — не поверил ему Домовой, — не верю я что бы ты ее отпустил, но теперь то судить об том и глупо, отпусти ее, прошлого не изменить.
В комнате наступила напряжённая тишина, спорить Никита не хотел, этот разговор вымотал его. Домовой забив бочонок рыбой унес его в подполье настоятся, а вернувшись опасливо присел у печи на корточки, видно было что он сам уже жалеет, что начал этот разговор. Никита поглядев на него решил, что не стоит на него злится, и попытался перевести разговор.
— М-мм… А ты случайно нашего Погостника не знаешь, в смысле нужно мне идти на кладбище к нему скоро, а я боюсь немного, не знаю, как с ним договорится можно,
