Скверная жизнь дракона - Александр Костенко
— Конечно. Сказать по правде, я приготовился заранее — редко, когда мне получается изготовить нечто стоящее. Сейчас прикажу при… — скрежет открывшейся входной двери прервал мастера. Извинившись, он вышел во входную. — Горвил, приветствую тебя. Как раз с заказчиком разговаривали о проблеме с деревом. Известно, из-за чего задержка?
— Привет, Раймарт. Известно, чего ж гадать. Вчера твой раб спрашивать пришёл, я догадывался, а вот сейчас знаю точно — то морозные слизни. Заполнили они рощу собой так, что живности теперь плохо живётся, а тут поди отрядом деревья искать. Дело-то плохо, не раньше первых месяцев весны будет.
— А если заказ авантюристам предложить? На сопровождение.
— Да кто ж возьмётся-то? Особенно после того случая, что три года назад-то был. Слухи есть, что тот несчастный до сих пор никак сумму не накопит на лечение.
— О каком случае идёт речь? — моё любопытство перекрыло чувство такта, и я вышел во входную.
Напротив мастерового стоял мужчина лет сорока, немного упитанный, с косматой бородой и большими кистями рук. Поношенный, но качественный сюртук, одетый с целью произвести впечатление на одного из своих постоянных заказчиков, выглядел изысканным костюмом из гардероба королей рядом с лохмотьями, в которые был одет разумный, стоявший рядом.
Исхудавшее лицо, растрёпанные и засаленные волосы цвета соломы, опущенный взгляд в пол, кожаный ошейник, закрывавший почти всю шею и торчащие из-под одежды углы тела. Всё говорило о том, что это раб не самого хорошего хозяина. А болезненный вид сигнализировал, что жить ему осталось от силы несколько лет.
— Да что там говорить? — опешив от моего внезапного появления, столяр почти сразу смог вернуть себе самообладание. — Группа сопровождала вальщика одного, так во время привала один из наёмников сел на снег, а под ним слизень был. Вот то он и отморозил ему задницу так, что вырезать пришлось. Да так вырезали, что вообще ничего не осталось! То говорят в народе, что длинноухие такую цену заломили за отращивание новой, то тот до сих пор так и ходит.
Я на секунду представил эту картину и с трудом смог удержать смех: идёт группа авантюристов по лесу и один особо умный решается сесть не на поваленное дерево, не на пень, а вот прямо на снег, тем местом, которым он думает. А там внизу лежит слизень и он такой: «а-а-а-а-а-а, авантюристская жёпа!». И всё, больше думать ему нечем.
— Бедняга, — мастеровой с нескрываемой жалостью тихонько протянул. — Остаётся ждать весны?
— Снег как сойдёт и прогреет землю солнце, то слизни сами и помрут. Иль зароются вглубь до следующего раза. Они ж только на холоде опасны, под снегом прячутся, ползают, листву пожирают. Ты уж извини, но быстрее не получится достать.
— А что уже сделаешь? К тому же мы с Ликусом уже всё решили. Скажи лучше: ты когда в банк ходил? Я вот был там недели две назад и всё было нормально у них.
— А что такое?
— Я сегодня был там и мне сказали, что монеты города Мантар не принимают.
— Впервые слышу! Я-то, с неделю назад ходит и то ж ничего не слышал об этом.
— Значит, что-то случилось недавно. Надо будет завтра посмотреть в гильдиях: вдруг мор в окрестностях, а я рядом буду проезжать.
— Ну, тут только на волю богов стоит надеется, — столяр поднял глаза наверх в мыленной молитве. После короткой паузы он продолжил:
— Это, Раймарт. Я-то к тебе с делом ещё пришёл. Вот, — он показал рукой на раба, — ты до этого её проверял на магию, помнишь? Ну, ещё пальцы на ногах ей резал.
— Вспомнил, — всматриваясь в лицо рабы, он воскликнул. — И я не на магию её проверял, а пытался выяснить вид животного, лёгший в основу её осквернения. И не резал, а отрубал по фаланге, чтобы зафиксировать изменения. Если память не изменяет, то всего четыре отрубил, — повернувшись ко мне, мастеровой жестом показал на рабу, которую я принял за парня:
— Ликус, представь себе, что кости этого существа способны ману накапливать! В малой степени и с огромным смешением с порчей, но способны! А вид животного непонятен.
— Я столько денег-то потратил, чтобы узнать этот вид. А всё из-за церковного эдикта. Десять лет назад, когда купил её, сказали, что надо узнать и сообщить. И кормил её по-разному, как Раймарт говорил. А толку-то? Вон, уж совсем загибается. Я-то неделю назад новую купил. Ой, и как на сестрёнку-то мою похожа! А глазки-то добрые-добрые, а личико-то милое-милое. Бедная моя сестра… Чёртов дракон! Я надеюсь, ты страдаешь сейчас!
— Будет тебе, Горвил. Сестру твою не вернуть никак. А мы здесь.
— Да, мы здесь, — здоровяк шмыгнул носом и частенько заморгал. — Так я о чём — она же магию впитывает, нужна тебе тогда. Дёшево отдам, за четыре золотых. Магией кости напитаются у неё, вытащишь их, да и сделаешь что.
— И это что-то будет скверну источать? Не, не нужна она мне, тем более за столько. В ней же нет ничего ценного.
— А шкура? Ну та, на спине?
— Просто шкура. Волчья стоит дешевле, а по качеству лучше будет.
— Ну то для работы купи! У тебя ж много всяких работ, а лишние руки в плюс будут.
— Какая работа? Да она выглядит так, что стул не поднимет.
— В постель её возьми. Она вон же, как парень выглядит, плоская вся! Как раз в твоём вкусе.
Когда он произнёс эти слова, мне показалось, что мою пятую точку обняла костлявыми руками сама смерть. Нет, я, конечно, не против чужих увлечений гомогейством, но прям опасностью повеяло от того предложения испить винца.
— Она “как” парень, но не парень. К тому же у меня уже все семь ячеек заняты — я не смогу больше взять. Прости Горвил, но не куплю, — было заметно, как столяр осунулся. — Не пробовал зайти к торговцам?
— Да заходил я уже и к торговцам, и к аукционеру. Все как один говорят, что услуги труповозки дороже стоят, чем она. Боятся, что купят и она сразу умрёт.
— В итоге какой у неё вид? — эти двое так жарко спорили, что напрочь забыли про моё существование. По крайней мере, с десяток секунд в помещении стояла тишина, сквозь которую я слышал о чём говорят люди на улице.
— Записали как один из видов волков и на этом всё, — мастеровой заговорил первым. — Я, когда она впервые зашла, подумал, что в основе лежит нефритовый тигр. Шкура на её спине и боках так же имеет пять слоёв подшёрстка, но сколько её
