Смерч навстречу. Даром (СИ) - Светлана Нарватова
Поляков не появился до вечера. Даша дождалась конца рабочего дня и полчаса сверху, но начальник так и не объявился. И не позвонил, когда она приехала домой. Даша сделала над собой невероятное усилие и заставила работать. Работа шла. Только мышка тупила. После того как текст в очередной раз скопировался не так, как надо, мышка полетела в стену.
Мышка — не телефон. Несветаева могла себе позволить купить новую. Она оставила сотовый дома, чтобы не заглядывать в него каждые десять минут, и поехала за мышью. Обратно четыре остановки автобуса прошла пешком. Ее так трясло от эмоций, что если бы не прогулка, ее бы порвало.
Вернувшись, Даша специально не заглядывала в телефон. Только когда она стала укладываться, она взяла аппарат в руки, чтобы проверить зарядку и будильник.
Паша не звонил.
На следующее утро Даша снова купила булочку и сделала кофе. Булочку специально взяла другую, чтобы было понятно, что это новая. А старую выкинула в мусорное ведро. Еще бы кофе вчерашний по клавиатуре разлить. И написать на столе: «Кощей — козел».
Паша задержался (начальство не опаздывает), и напиток уже остыл. Дарья сварила свежий, но когда зашла, завтрак уже был съеден.
— Ваш кофе, — она поставила кружку на угол стола.
— Спасибо, — буркнул Кощей, не отрывая взгляда от экрана.
— Я нужна?
— Нет.
Несветаева вышла и чуть не расплакалась. Но потом взяла себя в руки. Конечно, она ему не нужна. Зачем она ему?
Она постучалась в дверь и заглянула:
— Бумаги подпишете сейчас или позже.
— Сейчас. Давай сейчас, подпишу позже.
Дарья положила документы на стол и дала, где необходимо, комментарии.
— Я могу быть свободна?
— Абсолютно.
Даша думала, что тяжело было вчера, когда Поляков уехал.
Оказалось, что настоящая пытка — когда он рядом, но чужой.
Несветаева с трудом продержалась до шести, быстро подхватила куртку и сбежала. Она зашла в магазин, купила продуктов и собралась готовить, когда зазвонил телефон.
Только это был рингтон мамы.
— Здравствуй, мама. — Даша поставила на громкую связь и принялась крошить капусту для солянки.
— Здравствуй, Дашуля. Почему не звонишь? — Мама была на удивление в хорошем настроении.
— Я болела.
— Да? А чем?
— Неважно, мам. Как твое самочувствие?
— Как это «неважно», если ты болела так, что не могла позвонить матери?
Обычно мама легко переключалась на тему своего здоровья, но тут не сработало.
— Мам, ну я правда сильно простыла. Мне даже скорую вызывали.
— Кто вызывал?
— Неважно.
— Даша, что ты от меня скрываешь?
— Мама, я ничего от тебя не скрываю. У меня просто была очень высокая температура. С работы вызвали. — Дарья даже не соврала. — Но теперь все нормально. Хотела тебе позвонить, но много работы накопилось. А когда освобождаюсь, уже поздно. Вдруг ты спишь, а я тебя разбужу. Ты же потом так плохо засы…
— Даша, представляешь, кого я только что видела? — прервала ей мама.
— Не представляю.
— Николая Владимировича! — порадовала Дарью мама. — Он просил передавать тебе привет.
Даша осторожно села на стул.
— Спасибо, — она постаралась ответить как можно более ровным голосом.
— Он говорил, что очень по тебе скучает. Что собирается разводиться с женой и купил новый загородный дом.
Даша промахнулась мимо вилка, хватанула наточенным ножом по пальцу и вскрикнула.
— Что у тебя там? — возмутилась мама.
— Ма, я порезала палец. У меня кровь хлещет. Нужно перевязать.
— Почему ты все время врешь?
— Я не вру. Хочешь, фотографию пришлю.
— Почему ты себя не бережешь? Нужно быть осторожнее. Что ты им вообще делала?
— Хлеб отрезала. Мам, я тебе перезвоню. Хорошо? — И отключилась.
Дарья крепко прижала салфеткой место пореза и тихонько покачивалась вперед-назад. Это ничего. Спрут не в первый раз ссорился с женой. Кому хочется жить с запойным алкашом? На ком он теперь срывает раздражение? Конечно, на близких. Это ни о чем не говорит. И новый дом он мог придумать, чтобы напугать.
Несветаева дождалась, когда кровь остановится. Взяла телефон и набрала номер Кощея.
— Привет, — сказала она, когда на том конце виртуального провода ответили. — Ты занят?
— Нет. Приехать?
Даша кивнула. Горло свело спазмом и она всхлипнула.
— Скоро буду, — пообещал Паша.
Глава 20. Павел
Даша была профессионалом по сносу крыши. Не только в чисто сексуальном смысле этого слова, а вообще. Паша оставил ее одну на час. И за этот час из довольной, счастливой женщины она превратилась в жертву насилия. Кощей голову сломал на тему, что он сделал не так. И когда? Выходит, все это время она только изображала, что ей хорошо, а на самом деле страдала и мучилась? Пашин компас эмоционального интеллекта вдруг отказал и бессмысленно мотался по кругу, как вблизи магнитной аномалии. Полякова никогда не интересовало, что у девушек в голове, но он мог поклясться, что всегда знает, что они чувствуют. Всегда до знакомства с Дарьей.
Приятным бонусом на фоне общего беспредела стал ночной эпизод Дашиного самоудовлетворения. Была у Полякова такая сексуальная фантазия. Однако бонус вышел с привкусом горечи. Неужели Кощей настолько по-мужски бездарен, что хуже Дашиной правой руки? Вот так он смотрел, мучился сомнениями и чувством стыда, но наяривал. Конечно, Дашина правая рука лучше. Еще лучше рот. А уж естественное для того отверстие — так прямо идеально. И чего ее не нравилось?
Если раньше ее отстраненность и таинственность Пашу заводила, то теперь бесила так, что он был на границе рукоприкладства. Разумеется, он бы никогда через нее не переступил. Но желание было. Желание подойти встряхнуть хорошенечко за плечи и повторить свой вопрос: «Что, черт возьми, происходит?». Больше ни-ни, пусть идет эта Несветаева Великой Китайской стеной в светлое будущее, решил Паша. Но нарастающее противостояние задевало в душе натянутый до боли нерв, о существовании которого Кощей даже не подозревал. Он видел, как злит Дарью его поведени, и от этого одновременно становилось и горько, и сладко.
В общем, запоздалый пубертат в чистом виде.
Только прыщиков на лице не хватало.
Из этого будоражащего транса Пашу вывел звонок Дашиной мамы. Кощей уже практически забыл о ее существовании. И не вспоминал бы. Насколько он сумел понять из разговора — Даша тоже. Забыла и не вспоминала бы. А вот некоего Николая Владимировича, который из абстрактного бывшего шефа Несветаевой с некоторых пор превратился во вполне
