Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №05 за 2007 год
Вода Хлоридного, разумеется, не годится для купания, купаются в другом озере — Банном — взрывной воронке, заполненной сернистой, нагретой до 40°, водой. Купание в Банном всегда было своеобразным ритуалом для всех, кто работал на Узоне или попадал туда в качестве туриста. Вечером, когда темнело, к озеру тянулись вереницы людей с полотенцами. Осторожно шли они по медвежьим тропинкам, освещая путь фонариком, огибая грязевые котлы и фумаролы. По гулким буграм спускались к серному ручью. Уже слышно было, как булькают пузыри в истоке. А вот и Банное: луч фонаря останавливался на безмолвно клубящейся стене пара… Весной 1987 года температура воды в озере вдруг поднялась до 47°С. Любителей узонских ванн ожидало разочарование. А к осени температура вновь вернулась в прежние рамки.
В 1989 году на водоеме произошел так называемый фреатический взрыв с выбросом содержащегося в воронке материала. Его наблюдали только егеря заповедника. В 1991 году вулканологи обнаружили на глубине 25 метров плотный горизонт расплавленной серы. Пробив эту корку, груз с термометром достиг настоящего дна на глубине 32 метра. Впечатляющие факты! И все же стоит погрузиться минут на пять в грязноватую жижу, чтобы снять усталость и ощутить вместе с легким запахом серы мимолетную близость с «преисподней».
Тионовые бактерии живут в воде при температуре, близкой к 90°С. Их колонии образуют живописные космообразные скопления, вытянутые по течению кислотных ручьев
Алхимия под ногами
Грязевые котлы и грязевые вулканчики — маленькие чудеса Узона. Они встречаются там, где пеплово-пемзовые туфы под воздействием серных паров и горячей воды превратились в каолинитовые глины. Дитмар впервые описал их, а Владимир Комаров, известный географ, позже президент Академии наук СССР, оставил первые фотографии. Теперь кажется, что эти необычайно четкие, как тогда говорилось, «фототипии» сняты чуть ли не вчера. Такие же горячие источники, котлы, вулканчики — те и не те: трудно объяснить, в чем различие — в расположении источников или в их форме. Дело в том, что Узон все время меняется: одни источники умирают, другие — рождаются, пробиваясь сквозь тундру или прямо на медвежьей тропе. Глинистые корки, которыми покрыты многие термальные площадки, иногда гудят под ногой — под ними пустоты, и, если прислушаться, можно различить хлюпанье булькающей глины — это означает, что прямо внизу скрыт грязевой котел, готовый заключить вас в горячие объятия. Угодить в кипящую глину много страшнее, чем просто обвариться: глина не кипяток, остывает медленно, и сразу ее не смоешь. Можно только завидовать и восхищаться медведями, глядя, как лихо они пересекают термальные площадки.
Ленивое бульканье густой глины смешивается с яростным шипением «поющих» или «чертовых сковородок» — термальных площадок, где из-под зыбких корок брызжет, плюется и клокочет кипяток.
Грязевые вулканчики действуют почти как настоящие: и дымят, и «извергаются» своей горячей глиной, только активизация их «вулканической деятельности» наступает после дождя, когда разжижается глина, а в сухую жаркую погоду вулканчики «засыпают».
Там, где на поверхность выходят слабоминерализованные растворы, вокруг парогазовых струй откладывается мелкокристаллическая сера, покрывая землю нежно-зеленым налетом. В зонах сильной минерализации (до 5 г/л) при участии сероводорода идет процесс оруденения. Прямо на глазах у исследователя образуются различные сульфиды: мышьяка — золотисто-желтый аурипигмент и оранжево-красный реальгар, сурьмы — антимонит, ртути — красная киноварь, железа — латунно-желтый пирит. Палитра узонской земли причудлива — об этом и говорят названия минералов.
На озерах с теплой водой «царствуют» термофильные синезеленые водоросли. Они выделяют кислород и препятствуют попаданию метана и углекислоты из источников в атмосферу
С каждым годом кальдера Узон привлекает к себе все большее внимание ученых со всего мира. Особый интерес проявляют микробиологи, обнаружившие в горячих источниках Узона уникальный биогеоценоз. Прежде всего это мир архей — древнейших микроорганизмов, не относящихся ни к водорослям, ни к бактериям. Археи избрали для своей жизнедеятельности наиболее экстремальную среду. На Узоне они живут в источниках с температурой 96°С (температура кипения воды на уровне дна кальдеры — 96,5°С), используют «для дыхания» не кислород, а серу, и энергетические запасы пополняют за счет сероводорода.
Чуть меньшими «экстремалами» следует признать тионовые бактерии, открытые еще в 1933 году. На Узоне они предпочитают источники, нагретые от 80 до 90°С, и образуют там живописные космообразные колонии белого цвета. Эти бактерии различаются по виду и специализации: одни, например, окисляют сульфиды серы до серы элементарной, другие — преобразуют ее в серную кислоту. Ручьи, населенные тионовыми бактериями, имеют, как правило, белый цвет и рядом с красно-охристыми глинистыми буграми воплощают парадоксальную ассоциацию с «молочными реками и кисельными берегами».
В нижнем температурном диапазоне (менее 65°С) обитают хорошо известные, но малоизученные термофильные родственники обычных синезеленых водорослей. Это уже аэробные организмы, выделяющие кислород и, как выяснилось, препятствующие доступу в атмосферу из термальных источников таких газов, как метан и углекислота.
Для медведей, нагуливающих жир к зиме, ягоды — главнейшая пища
Медвежий рай
Медведи приходят на Узон в апреле—мае, когда всюду за пределами кальдеры еще лежит снег. При весенней бескормице зеленая трава для них — безусловный деликатес. Звери с явным удовольствием разгуливают по теплой узонской глине. Говорят, будто медведи лечат и укрепляют свои стопы, ослабевшие после долгой зимней спячки. Медведицы выводят из берлог совсем еще крохотных медвежат. На Узоне они чувствуют себя в безопасности. Любовные пары, не терпящие никакого соседства, могут уединиться в зарослях кедрового стланика. Молодежь резвится на снежниках. А летом и осенью, когда созревают голубика и кедровый орех — основная «вегетарианская» пища камчатских медведей, — косолапое население Узона заметно вырастает числом. Медведи пасутся на голубичной тундре порой часами, порой сутками, становясь неотъемлемой частью узонских ландшафтов. Люди стараются не тревожить их, и медведи отвечают снисходительным равнодушием, как и подобает подлинным хозяевам Узона, которым, по счастью, неведомо, что кольцо цивилизации уже замкнулось…
Андрей Нечаев Фото автора
Сладкое масло из горьких оливок
Кто впервые додумался извлечь из оливок пользу — непонятно. Древние свидетельства отжима оливкового масла найдены на территории Египта, Греции, острова Крит. Но, как бы там ни было, догадка эта стоит открытия. Все более или менее популярные гастрономические изобретения, давние или современные, будь то макароны, галеты, кукурузные хлопья, тоже интересны в своей идее. И все-таки их изначальные ингредиенты съедобны сами по себе. Здесь же — совсем другая история: ложку горчицы проглотить проще, чем съесть этот чудо-плод прямо с дерева. Стойкую горечь после свежих оливок не перебить ни кислым, ни сладким: она проникает глубоко внутрь и потом долго напоминает о себе. Есть мнение, что первыми от нее избавились, правда, уже в конечном продукте, финикийцы. Предполагают, что именно они превратили горькие, «деревянные» костянки в съедобное, ароматное, слегка сладковатое масло.
За беспристрастным рассказом об оливковом масле мы приехали на Кипр. Дело в том, что островное государство не поставляет этот продукт на наш рынок. Причин тому много, главная из них — есть более мощные экспортеры, такие как Испания, Италия, Тунис и другие. Наша же задача была не рекламировать известное масло, а узнать о процессе его производства, пообщаться с экспертами и производителями. Забегая вперед, скажем, что масла этого нам пришлось пробовать и потребить немало, причем не столько из-за любопытства или особой приверженности, сколько из-за всеобщей атмосферы смакования его. А еще мы пришли к выводу, что труд маслоделов не просто тяжек, а изнурителен. Известная переработка подсолнухов в этом смысле не идет с ним ни в какое сравнение. Один сбор чего стоит: наблюдая за этим процессом, так хотелось спросить, а зачем столько мучений? Но ответ, собственно, был предсказуем — есть такое понятие «традиция», будь она в национальной кухне или ковроткачестве, все равно. Традиция тверже камня. И если у нас «Хлеб — всему голова», то у жителей Средиземноморья явно — «Масло!» На Кипре, в Испании, Италии в кафе и ресторанах народ как завороженный с утра пораньше окунает горячий тост в золотое, зеленоватое, изумрудное (смотря какого вида) масло. В нем при этом может значиться рубленый чеснок, лимон или сладкий перец. Масло может быть сдобрено орегано, майораном, другими пряностями. Кто-то сверху тоста положит печеный помидор, кто-то кусочек брынзы и аппетитно захрустит под чашечку кофе. Как тут не проснуться и не взбодриться?..
