Вокруг Света - Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год
Этот отзыв о Верховном правителе талантливого и непредвзятого наблюдателя — Николая Устрялова — очень примечателен. Конечно, имелось множество объективных причин поражения возглавленного им Белого движения на востоке страны. Слабость и невероятная растянутость коммуникаций, отсутствие в Сибири промышленной базы и малые людские ресурсы, недоверие местного населения, которое не успело еще натерпеться от большевиков, а от войны устало, коррупция и разложение местных элит, буквально рвавших власть на части, саботаж социалистических партий, ненадежность союзников, катастрофический недостаток способных организаторов на фронте и в тылу — все это подтачивало основы колчаковской власти. Однако успеху действительно мешали и личные качества Верховного правителя, схваченные Устряловым. «Лучше, если бы он был самым жестоким и властным диктатором, чем тем мечущимся в поисках общего блага мечтателем, какой он есть на самом деле», — считал также барон Андрей Будберг. С другой стороны, добился бы большего человек, менее разборчивый в средствах? Ответить на этот гипотетический вопрос, конечно, невозможно.
Впрочем, поначалу явление «сильной руки» многими было встречено с воодушевлением. В Омске стремительно началось строительство «новой всероссийской государственности» по привычному имперскому образцу: с многочисленными министерствами, департаментами и канцеляриями. Власть обретала регулярность и правомерность, но так и не стала эффективной и скорой. В победе над большевиками никто не сомневался, а потому все делали не спеша, с расстановкой. Противник не то чтобы недооценивался, просто в Омске в головах у очень многих (и прежде всего у самого Верховного правителя) господствовала слишком простая и рациональная схема: на «нашей» стороне порядок, на «их» — хаос и террор. Лишь собственные ошибки объясняют наши временные неудачи, в конечном же счете хорошая организация всегда побеждает. Только немногие понимали, что в Москве строят совершенно новый тип власти, способный разбить в прах старомодные представления о праве и порядке. Да и на контролируемой Колчаком территории порядок оставался во многом иллюзорным, а право готовы были попрать не только противники, но и союзники с подчиненными.
Армия Колчака отступает по дороге между деревнями Степановка и Максимовка. Омская область. 1 августа 1919 года. Фото: РИА «НОВОСТИ»
Наспех организовав фронт, армия Верховного правителя перешла в решительное наступление в начале марта 1919 года. За месяц до этого, едва оправившись от тяжелой болезни, Колчак совершил многодневную поездку по городам Урала и Западной Сибири, посетил и передовую. Адмирал не слишком хорошо разбирался в стратегии и тактике сухопутных сражений и вынужден был полагаться на свой штаб и командующих отдельными армиями. Между тем здесь, как и в остальных сферах, царили разброд и борьба амбиций. В результате в момент своего пика наступление велось сразу по пяти (!) расходящимся направлениям.
Первоначальный ошеломляющий успех белых зиждился на песке — у них не было ни резервов, ни конкретной и единой цели. В результате не прошло и двух месяцев, как наступление захлебнулось. Знаменитый колчаковский «полет к Волге» (кое-где до реки не дошли всего несколько десятков верст) оказался полетом в никуда.
К середине года численность Красной армии составляла около полутора миллионов человек (правда, на всех фронтах). В распоряжении Колчака находилось всего около 135 000, и с течением времени это число лишь таяло. «Сейчас наше положение много хуже того, что было год тому назад, ибо свою армию мы уже ликвидировали, а против нас вместо прошлогодних совдепов и винегрета из красноармейской рвани наступает регулярная Красная армия, не желающая, — вопреки всем донесениям нашей разведки, — разваливаться; напротив того, она гонит нас на восток, а мы потеряли способность сопротивляться и почти без боя катимся и катимся», — писал барон Будберг в начале августа. В это время красные уже вышли к Тоболу, вступив на территорию Сибири.
Новое наступление большевиков началось в октябре 1919-го. После безуспешных попыток обороны пришлось оставить Омск. В военном отношении это было неизбежно, в политическом, как хорошо понимал Колчак, — означало конец. Тыл и фронт прекращали существовать. В начале января власть в Иркутске перешла в руки меньшевистско-эсеровского Политцентра. Из символа сопротивления и созидания «новой России» адмирал превратился в иной, ненавистный символ. 15 января сопровождавшие эшелон правителя чехословаки, выполняя инструкцию представителя Антанты французского генерала Пьера Жанена, выдали Колчака Политцентру. Вместе с ним был арестован и последний премьер его правительства Виктор Пепеляев. «Самоарестовалась», не пожелав покинуть Колчака, и Анна Васильевна.
«О себе не беспокоюсь, ибо все известно заранее»
Их поместили в разные камеры, но разрешили совместные прогулки во дворе. «Разве я не понимаю, что, даже если бы мы вырвались из Сибири, он не пережил бы всего этого: не такой это был человек, чтобы писать мемуары где-то в эмиграции в то время, как люди, шедшие за ним, гибли за это и поэтому. Последняя записка, полученная мною от него в тюрьме, когда армия Каппеля, тоже погибшего в походе, подступала к Иркутску: «Конечно, меня убьют, но если бы этого не случилось — только бы нам не расставаться».
И я слышала, как его уводят, и видела в волчок его серую папаху среди черных людей, которые его уводили. И все. И луна в окне, и черная решетка на полу от луны в эту февральскую лютую ночь. И мертвый сон, сваливший меня в тот час, когда он прощался с жизнью, когда душа его скорбела смертельно. Вот так, наверное, спали в Гефсиманском саду ученики. А наутро — тюремщики, прятавшие глаза, когда переводили меня в общую камеру».
Эти строки Тимирева написала в Москве 30 января 1970 года. Позади остались десятилетия лагерей, ссылок и мытарств. И памяти.
Колчака и Пепеляева расстреляли в ночь с 6 на 7 февраля 1920 года, по официальной версии — из опасения, что прорывавшиеся к Иркутску части генерала Владимира Каппеля имеют целью освободить бывшего Верховного правителя. Тела убитых хоронить не стали, спустили в прорубь на Ангаре. В Иркутске стоял 40-градусный мороз.
Судьба адмирала
Сегодня в гостиную для избранных приглашен известный кинорежиссер Андрей Кравчук, создатель картины «Рождественская мистерия» (2000), сериала «Господа офицеры» (2004), фильма «Итальянец» (2005) о воспитанниках детдома, получившего Гран-при детского конкурса Берлинского кинофестиваля и еще более 10 престижных наград (картина выдвигалась на премию «Оскар»). Поводом же для настоящей беседы послужило весьма примечательное событие: в октябре 2008 года на экраны страны выходит масштабная историческая кинолента «Адмирал», посвященная драматической судьбе выдающегося русского флотоводца, полярного исследователя, Верховного правителя российского государства Александра Васильевича Колчака.
— Скажите, Андрей, что побудило вас создать фильм об адмирале Колчаке?
— Личность Колчака заинтересовала меня еще в школе, когда о нем говорили как о враге советской власти и агенте иностранных держав, а о его расстреле — как о заслуженной каре за злодеяния. Позже, в университете, я узнал, что он был видным исследователем Севера — экспедиции Александра Васильевича, в частности, нашли отражение в романе Обручева «Земля Санникова». Помимо этого он был известным минным инженером: по его пособиям до сих пор изучают минное дело. Вся многогранность такого характера как-то сама собой сфокусировалась и особым образом осела в моей памяти. Позже, когда я делал документальный фильм о режиссере Илье Авербахе и рассказывал о его несостоявшейся экранизации булгаковской «Белой гвардии», мне пришлось изучать документы, фотографии, кинохронику периода Гражданской войны, и я волей-неволей испытал сильнейшее влияние тех людей и событий. Поэтому когда позвонили с предложением стать режиссером фильма о Колчаке, мне сразу стало интересно. Интересно не только время, в которое жил, воевал и любил адмирал, но и его пространственные перемещения. Сначала он существовал в антураже огромных пространств — полярных и морских. Потом, после провозглашения его Верховным правителем российского государства, это пространство вдруг стало сужаться: сначала до границ Сибири, потом до штабного вагона, а потом и до камеры иркутской тюрьмы, откуда его увели на расстрел. Но в самом конце, когда тело Колчака бросили в Ангару, он снова встретился с безграничностью пространства, завершив тем самым круг своей удивительной жизни.
— Большое место в фильме отведено любовной линии — роману Александра Колчака с Анной Тимиревой. Что это — часть вашего творческого замысла или уступка вкусам публики, воспитанной на «мыльных» сериалах?
