Бездушный - Наталья Евгеньевна Шагаева
Резко оборачиваюсь и встречаюсь с мужчиной. Я не знаю, как его зовут, но точно знаю, что это один из людей Тараса. Я его помню, он следил за мной и тоже запугивал. Быстро кидаюсь к машине, но мужчина преграждает мне дорогу, хватая за руку и больно сжимая ее.
Глава 21
Роберт
Даю своим ребятам оценки работы на вечере: кого-то хвалю, кого-то отчитываю. Но всё это фоном, мой взгляд постоянно следит за Марией. Входная группа из темного двухстороннего стекла, снаружи нас не видно, зато внутри прекрасный обзор парковки.
Маша сегодня тихая и отстранённая, что ей несвойственно. Нет, она прекрасно себя несла. Мне зашел ее нежный образ. И это мятное легкое платье, волосы, заплетённые в косу, легкий макияж. Такая утончённая, нежная девочка. Ожидание того стоило. Но выразить ей восхищение, которое она ждала, напрямую язык не повернулся.
Я и сам не рад той бетонной стене, которая отгораживает меня от нормальной жизни. Но и сломать ее не в силах. Девочка читает меня на раз. Такая маленькая, но очень проницательная. Конечно, я ее хочу. Устал это отрицать. Конечно, мне льстит и отзывается теплом ее забота. Это всё так естественно и пахнет жизнью, которая продолжается. Артем давно это понял и принял. Он открылся Маше непосредственно, как ребёнок.
Ребенок смог, а я нет.
Это слабость.
Это страх и бессилие.
В груди начинает гореть от животного страха снова потерять. Уж лучше быть холодной каменной глыбой и никого не впускать в себя, чем потом вот так загибаться. Моя проблема в том, что я стираю все границы и впускаю женщину в себя очень глубоко, если люблю. А когда женщина уходит, она забирает эту часть меня с собой.
Елена уже вырвала у меня всё, что можно, и забрала. Там, внутри, ничего не осталось для других... Как бы мне этого ни хотелось.
Можно цинично и бездушно трахаться, удовлетворяя животные потребности. Я так смогу, девочка – нет. А мне не хочется причинять ей боль. Поэтому и отгораживаюсь, как могу, как умею. Но выходит плохо. Она застаёт меня в момент слабости и пробивает броню, залезая мне под кожу, и топит в своей искренней непосредственности.
У Марии есть одно очень редкое и ценное качество для женщин. Качество, за которое ее можно уважать. Она не истеричка. Не держит обиды, не отгораживается и не устраивает сцен. Она умеет говорить и слышать. И одновременно умеет гордо себя вести.
Когда наблюдал, как к ней подкатывает Иван, первым порывом было его уволить на хрен. Отгородить подальше от девочки, чтобы не смел трогать.
Потому что я ему где-то завидовал.
Завидовал черной едкой завистью.
Он может вот так просто прикоснуться, что-то нашептать, вдохнуть ее запах, чего-то наобещать. Он может забрать ее себе и жить с ней по-настоящему, проживая с наслаждением каждый момент. А я не могу. Я сломленный эмоциональный инвалид.
Со мной невыносимо. Со мной можно только медленно умирать, а не жить...
Мне хотелось вновь запретить ей общаться с Иваном. Но какое я имею на это право? Сам не живу, так пусть другие поживут.
Белый отчитывается за косяки, а я смотрю вслед Марии. Она утонула в моем пиджаке, и от этого кажется еще более уязвимой и беззащитной.
«Хорошая девочка Маша...» — крутится у меня в голове. Ума не приложу, что с ней делать. Уволить и отгородить от себя не могу. Она нужна Артему. Он с ней дышит, а я задыхаюсь...
Отвлекаюсь от ее образа всего на секунды, переводя взгляд на парней, даю последние указания, а когда снова поворачиваю голову, нашу Машу уже дергает на себя какой-то мужик. Она сопротивляется, но он не отпускает.
Реагирую мгновенно, даже не думая, срываюсь с места.
— Белый, за мной! — рычу и вылетаю на парковку.
— Ну что ты дёргаешься, мышка? Мы же не звери, — слышу обрывки разговоров. — Спокойно. Я отпущу тебя. Но ты же понимаешь, что твой долг увеличился, а терпение у Тараса закончилось, — маниакально выдает он ей. И я понимаю, что он не просто отморозок, а человек, которого наша Маша знает.
— Отпустил девочку! — рычу я, хватая Машу за плечи. Девочка моментально вжимается в меня, облегченно выдыхая, но я чувствую, как ее трясет. Испугалась.
Мужик спокойно ее отпускает, отходя на шаг. На конфликт не идет, но и не бежит, словно имеет права на Марию.
— Белый, — оборачиваюсь. Моему парню не нужно ничего пояснять. Мы настолько сработались, что понимаем друг друга без слов. Белый хватает мужика сзади и скручивает в два рывка, вжимая мордой в капот внедорожника. Тут же обыскивает на предмет оружия и находит ствол. — Маша, в машину! — велю ей.
Отпускаю и открываю пассажирскую дверь. А она стоит на месте. В глазах страх, шок и растерянность.
— Мария, — снижаю тон, подталкивая ее к машине. А девочка не может отвести глаз от мужика, который даже не дергается. Лежит себе спокойно, прижатый щекой к капоту, и ухмыляется. Нет, это логично, учитывая, что помимо нас на крыльце еще с десяток ребят из охраны, и почти все вооружены. Мужик не идиот. Но и вины за собой не чувствует.
А куда это наша Маша успела вляпаться?
Я ведь вообще ничего про нее не знаю. Нет, пробивал, конечно, поверхностно, но ничего подозрительного не увидел. Приехала покорять столицу из маленького городка неподалеку. Отца нет, мать умерла пару лет назад, остался отчим. Правда, закончила медколледж, работала в частной клинике, немного подрабатывала детским аниматором в эвент-агентстве. А надо было копать глубже.
— Не надо, просто опустите его, — хриплым шепотом просит Маша. Разворачивается ко мне, красивые глаза испуганно бегают.
— Разберемся. В машину быстро! — заталкиваю ее почти насильно, закрываю дверь, блокирую.
Оттаскиваем с Белым мужика подальше, в темное место
