Личный призрак для препода - Любовь Викторовна Фунина
— О, Эван, ну почему ты так жесто-о-ок со мной!? — услышала протяжный томный стон.
Рефлекторно повернув голову на звук, я отметила несколько вещей. Первое. За дверьми оказалась внушительная библиотека со стеллажами, уходящими ввысь к самому потолку и настоящими коридорами, тянущимися куда-то вглубь громадного помещения. Второе. В библиотеке присутствовали потенциальные читатели камасутры, если таковой трактат имелся в этом храме знаний. Третье. Одним из присутствующих, если судить по костюму и разговору, являлся женихом.
— Мадлен, я тебе уже сотню раз объяснял, что между нами всё кончено! — жених пока стойко держал оборону, хотя пышногрудая блондинка хорошенько прижала его к стене своими верхними девяносто. — Я сегодня женюсь на Беатриче!
— Женись! Кто тебе не даёт?! — вдруг фыркнула девица и, запустив обе ручки в брюки мужчины, горячо зашептала. — Но сейчас-то мы можем напоследок доставить друг другу немножко удовольствия?
— Я так не могу, — сквозь зубы прошептал жених, и я уж было собралась аплодировать его верности и вдержке, как он добавил. — Быстро в гостевую спальню, там хоть кровать есть!
Я шарахнулась назад, когда сообразила, что парочка сейчас направится к двери, но не успела пройти через неё, как поняла, что мужчина и женщина двинулись в противоположном направлении. Видимо из библиотеки был и другой выход.
Вернувшись к своим спутникам, мысленно пожелала чужому блудливому женишку столкнуться со своей наречённой, а ещё лучше с её мамой. Если его будущая тёща к тому же некромантка, я буду злорадствовать вдвойне. И вообще пусть неповадно некоторым будет невесте перед свадьбой изменять, вот!
— Ангелина, что с вами? — окликнул меня Алан, пока Этьен прогуливался до поворота коридора.
— Ничего, — неохотно отозвалась я, тревожась, как бы голос не выдал моё настроение.
А настроение у меня было отвратное. Вспомнился Стас, вспомнилась Машка, вспомнились мои глупые мечты о замужестве и тихой семейной жизни, о детях. Теперь у меня возможно и детей-то не будет.… О чём я вообще!? У меня возможно и такой вот жизни не будет.
— Вы чем-то расстроены, — не сдавался демонолог, даже ближе подошёл в попытке заглянуть мне в глаза, но я поспешно отвернулась, подтвердив его догадку. — Я же вижу.
— Пустяки! — нашла в себе силы, чтобы улыбнуться и посмотреть магистру в лицо. — Вспомнился один неприятный эпизод из жизни и что-то взгрустнулось, но сейчас уже всё в порядке, — и почти без перехода спросила. — Куда идём дальше?
— В крыло для слуг, будем искать адекватных людей, — ответил мне не Алан, а незаметно вернувшийся магистр Норн. — Что-то я уже боюсь новой встречи с родственничками Эрдана. Ал, если я вдруг в очередной раз соберусь искать невесту, напомни мне, пожалуйста, что среди этого семейства лучше пару не искать!
— В очередной раз? — удивлённо переспросила я, самым неприличным образом вытаращив глаза на мужчины.
— Именно, — мило улыбнувшись, подтвердил Этьен и добавил. — Возможно, когда-нибудь под настроение я расскажу вам, Ангелина, печальную историю о моих тринадцати неудачных попытках сочетаться узами брака.
После такого заявления я надолго потеряла дар речи. Тринадцать?! Уму непостижимо просто! Интересно, а почему попытки были неудачные. Что такого должно было произойти, чтобы расстроилась помолвка со столь привлекательным, пусть и немного ветреным мужчиной?
Пока мы шли в крыло для слуг, я была тиха и задумчива. В голову настойчиво лезла сказочка о Синей Бороде, а на задворках сознания почему-то звучала песня «Воспоминание о былой любви». Потом вспомнилась фраза из мультфильма о Кентервильском приведении: «…она была дурна собой и совершенно не умела готовить». У моего призрачного тела дёрнулся глаза, хотя, по сути, такое не возможно. Вдруг вспомнился Шекспир. В моих мыслях Офелия дружелюбно помахала мне рукой, плывя вниз по течению, Отелло увлечённо душил Дездемону, Ромео залпом выпивал яд, занюхав рукавом богато вышитого камзола, а Джульетта задумчиво взвешивала кинжал в руках. Невольно поёжилась и, пока поводок не натянулся, поспешила догнать мужчин, от которых довольно прилично отстала. Догнала, бросила короткий изучающий взгляд на Этьена, который тихонько что-то обсуждал с Аланом, но не нашла ни пробивающейся синей щетины, ни безумного блеска в фиалковых глазах. Вот, чертяка, заинтриговал, а рассказывать дальше не стал! Так не честно!
— Ангелина, все остались живы, здоровы, а кое-кто уже даже осчастливил этот свет детишками, — хохотнув, сообщил мне вдруг Этьен, который, оказывается, тоже украдкой наблюдал за мной. — Но подробности рассказывать не буду всё равно!
Я насупилась, понимая, что вопросов у меня теперь стало ещё больше, а ответов от первоисточника, похоже, дождусь не скоро. Может, и вообще не дождусь.
Идти пришлось довольно долго. Замок оказался слишком большим, с запутанной планировкой и просто кошмарным количеством лестниц. По моим внутренним подсчётам в поисках слуг мы проплутали не меньше часа, пока не набрели на кухню. Нехорошие предчувствия появились ещё в коридоре, когда до открытой настежь двери в кухню оставалось не меньше десяти метров, а оттуда уже вполне отчётливо доносилось таинственное бормотание, перемежающееся сатанинским смехом и едва слышным шипением. Звуки отражались от каменных стен и до нас сначала долетали в искажённом варианте, но чем ближе мы оказывались к их источнику, тем лучше различали отдельные слова.
— Суп им, видите ли, невкусный! Соли мало, перца много, — бормотала какая-то женщина, потом хихикнула и продолжила. — Будет вам и соль, и перец, и лук в торте!
— И слабительное в пунше, — вторил другой голос, тут же разразившийся уже знакомым сатанинским смехом.
— А я в тарталетки дохлых пауков добавил, — мечтательно сообщил мужской для разнообразия голос, — а в кексы тараканов.
— Дайте, я в заливное плюну! — воскликнул ещё кто-то.
— И мне! И мне можно?! — истошно завопил совсем детский голосок.
— Мирта, да лей ты побольше! Чего жмёшься? Не своё не жалко! — пробасил какой-то мужик и загромыхал посудой.
— Они же до уборной тогда точно не добегут, — возразил ему женский голос.
— В том-то и весь смысл, Мирта! — со всхлипами расхохотался мужчина. — К вечеру весь замок так провоняет, что тут потом месяц жить никто не сможет. Они эту
