Как стать злодеем [СИ] - Братислав Байдалин
— Открыто!
Но никто не вошёл. Тогда Генри повторил:
— Открыто!
И снова никто не вошёл…
— Я же сказал отк…
Но парень осёкся на полуслове, так как, повернув голову, увидел, что под дверь просунут клочок бумаги. Ему показалось это странным, поэтому, встав с кровати и подойдя к двери, он поднял подозрительный обрывок и прочитал одно короткое предложение, написанное кривым почерком: «Я знаю о тебе всё».
Генри похолодел от ужаса: свершилось то, чего он так боялся — личный дневник всё же попал в чужие руки, и вот оно подтверждение — записка, написанная явно на кусочке бумаги из его дневника.
Недолго думая, парень выскочил в коридор, но никого там не застал. Будучи в смятении, он вернулся в комнату и ещё несколько раз перечитал послание.
«Кто же мог его написать? И самое главное: почему этот некто сказал мне, что знает о секрете? Зачем кому-то предупреждать меня, не проще ли просто сдать, например, мистеру Гибллу?» — вот вопросы, которые теперь занимали ум Генри больше всего на свете. В ходе недолгих размышлений в голове парня созрели-таки кое-какие выводы и подозрения относительно сложившейся ситуации.
Хоть в записке и не было прямой угрозы, Генри полагал, что неизвестный либо хочет насладиться чувством превосходства, подобно коту, который прежде, чем съесть мышь, играет с ней, а потом сдать его при всех, либо шантажировать в собственных целях.
Первыми подозрения пали, конечно же, на Мэта: ведь кто, как не он, больше всех невзлюбил Генри; к тому же, он неоднократно испытывал повышенный интерес к его дневнику, и даже попытался тот выкрасть. А учитывая, что он давно ушёл на ужин и так и не вернулся, то, возможно, именно он просунул записку под дверью. С одной стороны Генри хотелось, чтобы нашедшим дневник был Мэт, но с другой — он понимал, что тот попросту не мог его найти: после того, как его любимая гитара Бэтси превратилась в хлам, он вряд ли пребывал в том состоянии, чтобы заметить что-либо ещё, к тому же окажись дневник у него, он всё равно не смог бы прочитать его втайне, так как весь вчерашний вечер Мэт оплакивал гитару, а сегодня почти весь день был на виду у Генри.
Так или иначе, но вторым в списке подозреваемых значился не кто иной как смотритель Селтфосса Артур Фичетт. Да, этот горбатый старик вписывался в роль обнаружившего дневник куда лучше, чем Мэт: ведь он вчера прибирал с гремлинами Общий зал и вполне мог случайно наткнуться на сумку, а на вопрос Генри о ней уклончиво помотал головой. «Но для чего я понадобился Фичетту?» — парень не мог дать однозначного ответа. Завершали список братья Киллиганы, постоянно предлагающие Генри вступить в СОН. И хотя он подозревал их меньше всех, на самом деле они казались ему ещё теми прохвостами…
В сотый раз пожалев о том дне, когда он взял дневник в Селтфосс, Генри поделился своими думами с венерой-мухоловкой в надежде, что это немного поможет ему снять нервное напряжение.
— Венера, что мне делать? — спросил он, после рассказа о ситуации, в которой оказался.
Понимая, что ответа само собой не последует, от безысходности Генри пнул нижний ящик письменного стола, а затем опустился на стул. Он тяжело вздохнул и, откинув голову назад, закрыл глаза. Из сотен, присутствовавших вчера на банкете, нашедшим дневник может быть кто угодно, но кто именно? Как это выяснить? Внезапно веки парня раскрылись, словно на него снизошло озарение, и он встал с места.
— Собрание! — радостно воскликнул Генри. — Утром Киллиган сказал мне, что в семь вечера у них намечается собрание СОН. И они будут обсуждать вчерашний инцидент. Понимаешь, что это значит, Венера? Это значит, у меня есть возможность выяснить, что вчера происходило в Общем зале, пока я был в лаборатории доктора Монстролли вместе с министром и профессором Гибллом. Глядишь, и про дневник, может, что-то разнюхаю.
Генри посмотрел на дисплей коммуникатора и понял, что собрание началось ещё двадцать минут назад, поэтому он решил больше не терять ни секунды, запер комнату на ключ и поспешил подняться на седьмой этаж.
Когда он оказался перед дверью пятьсот пятой комнаты, за ней он услышал говор сразу нескольких человек, и, судя по тону их голосов, они явно спорили.
Генри не стал церемониться и без стука вошёл внутрь. С его появлением в комнате сразу стало тихо, а взоры всех присутствующих уставились прямо на него. Помимо братьев Киллиган здесь были Бони Многоточие, чревовещатель Руперт, к большому удивлению — Мэт Маккинли, и двое каких-то неизвестных Генри парней, но по их сине-серебряным плащам он догадался, что они с факультета прислужников.
— Ты всё-таки пришёл! — радостно воскликнул один из близнецов, чем ввёл Мэта в лёгкий ступор.
— Погодите-ка, — ошеломлённо произнёс Мэт. — Хотите сказать, вы его пригласили?
— Ну да, — ответил Уилл. — И теперь-то, я надеюсь, Генри вступит в наше сообщество.
— Нет! Не вступлю! Забудьте об этом, — горячо возразил парень.
— И правильно! Зачем он нам нужен? — враждебно произнёс Мэт.
— Затем, что он — единственный, кто может внести ясности в наш спор, — пояснил Уилл.
— Не знаю, по-моему, он слишком подозрителен.
— Неужели? А сам-то где был в ближайшие полчаса? Пошёл в наступление Генри, пытаясь таким образом подобраться к истине — не Мэт ли подсунул ту записку? Но все подозрения насчёт него вмиг развеял Уилл:
— Мэт был со мной и Биллом на ужине, а после мы сразу отправились сюда. Теперь давайте оставим претензии друг к другу при себе и продолжим наше совещание.
Мэт презрительно фыркнул, но возражать не стал.
— Что ж, Генри, не стой, как вкопанный. Проходи. Садись, где пожелаешь. Кстати, я думаю, кое-кого ты видишь впервой… — Уилл перевёл взгляд на двух толстяков. — Позволь представить тебе Крейга и Батлера, они из прислужников.
Жирдяи, смотря на Генри крохотными поросячьими глазками, лишь томно произнесли «Угу».
Генри на это им ничего не ответил, он ещё раз оглядел комнату и, не заметя ничего необычного, сел на диван между Бони и Рупертом.
— Хмырь! Ур-род! — донеслось справа от парня: попугай Бони Жако, сидящий на плече, был как всегда в своём репертуаре.
— Эй, приятель. — Генри повернул голову налево и увидел перед собой Флафи — зелёный носок с глазками. — Я и мой хозяин Руперт, — говорил тот, — рады видеть тебя здесь сегодня.
Генри лишь сухо
