О чем молчат рубины. Книга 2 - Фунтик Изюмов
Наутро собрались опять валлийские дворяне, друг друга в бока подталкивают, на палача глаз косят… а палач с отточенной секирой позади стоит. Выходит Эдуард и опять, мягко так, душевно: я обещал назвать вам наместника? Чтобы он родился в Уэльсе? Чтобы ни слова не знал по-английски? Чтобы не совершил бесчестного поступка? Я ничего не перепутал?.. Тогда вот мой новорожденный сын! Он родился сегодня ночью! В Уэльсе! Ни слова не знает по-английски! И не совершил ничего предосудительного! Он даже пелёнки испачкать ещё не успел! Можете подходить, присягать… Палач! Проследи!..
Ну, вот, с тех пор и до настоящего времени, первенец короля мужского пола, а значит, наследник короны, носит титул принца Уэльского!
— Хитро! — усмехнулся я, — Подожди! Так ты меня в наследники английского престола метишь⁈
— А чего мелочиться? Сейчас принцем Уэльским считается Генрих Монмут, но мы его подвинем! Правда, после того, как тебя король Генрих Четвёртый признает своим сыном… Но мы же интриганы? Мы и это провернём?
Мы оба расхохотались.
— Гора с плеч! — признался я, — Отличная идея! И у нас больше десяти дней, чтобы эту идею как следует обдумать и довести до совершенства. Великолепно! Та-а-ак… а что это у нас на столе? О! Телячьи отбивные, фаршированная утка, свинина в сметанном соусе… и по какому поводу такое изобилие?
— По поводу того, что когда я спрашивала, заказать ли очередное блюдо, кое-кто тупо глядел в пространство, кивал головой и отвечал: «да-да, конечно!» — проворчала Катерина.
— Ну и правильно! Пора подкрепиться, как следует! А вот эти десять каких то горшочков… это что, горчица? Ну-ка, ну-ка… Отпробуем! М-м-м! Вкусно! А, кстати! Кое-кто мне рассказывал, что лучше бургундских вин и на свете не бывает! Не заказать ли по кружечке?..
— Ожил! — счастливо улыбнулась Катерина, — Ей Богу, ожил!
* * *
Вина мне не дали. Сказали, что в трактире могут опять обмануть и вместо настоящего бургундского подсунуть какую-нибудь гадость… да вот, хотя бы опять шампанское! И пообещали, что уж в Мино у меня будет возможность напробоваться. От души!
Я поверил. Ага! Особенно, когда мне сказали, что я могу хоть по десять кружек любого из сорока шести сортов вина, который делают в Мино. Да, хоть по десять кувшинов!
После обеда глаза у меня посоловели и я предложил отложить поездку на завтра. А что? Переночуем в Дижоне, а утречком спозаранку…
— Щаз-з! — односложно ответила Катерина, — Расплачивайся, я жду в карете!
И упорхнула на улицу. Я со вздохом полез за пазуху…
Неподалёку о чём-то беседовала группа пилигримов. Наверное, в любом трактире Европы вы увидите подобную группу. Одни идут к святым местам, другие оттуда возвращаются. И делятся впечатлениями. Бывает, кто-то согрешит, покается на исповеди, и ему дадут такую епитимью, посетить такое-то святое место и там ещё раз покаяться. Чаще, сами дают обет Богу, например, если у жены были тяжёлые роды. Что, мол, если Господь спасёт и жену и ребёнка, то непременно схожу к святым местам и щедрую денежку пожертвую. И все эти люди выглядят одинаково: в тёмных, прочных, дорожных плащах с капюшонами, похожими на монашеские рясы. В таких не страшно попасть под дождь, не запачкаешь, если присядешь отдохнуть на придорожный камень и вообще, практично. Здесь была точно такая же группа. Раньше я на них и внимания не обратил бы, занятый собственными мыслями, но теперь заинтересовался.
— И ты видел самого папу римского⁈ — с почтением спрашивал один, седоволосый.
— Вот, как тебя сейчас вижу… — солидно отвечал другой, — Пошёл я в Латеранский собор, вознести молитву Господу, оглядываюсь… Матерь Божья! Сам папа мимо меня идёт! Я — на колени! И все, кто рядом был, тоже на колени пали. А папа, вот эдак, широко нас перекрестил, благословил, и пошёл дальше, по своим делам…
— Ишь ты! — восхищённо воскликнул ещё один, совсем почти подросток, — Это же такое благословение… оно на всю жизнь!
— Это да… — согласился рассказчик, — После того благословения много чего хорошего со мной произошло. Вот только некогда мне вам всё рассказывать. Дела сами себя не делают. Помогай вам Бог, добрые люди, а мне пора…
И он встал. Меня словно под дых ударили. Это же он! Тот самый, который наше посольство преследовал! Тот самый, который арбалетную стрелу мнимому барону Гастону в самую середину груди вогнал!
Я стоял ошеломлённый, а мой враг прошёл совсем рядом, чуть не толкнув меня плечом, да ещё нагло подмигнул мне на ходу, небрежно бросил пару монет на стойку и вышел прочь. А через мгновенье я услышал как загрохотали подковы нескольких лошадей по брусчатке. Только тогда я пришёл в себя. С удивлением увидел, как мёртвой хваткой сомкнулась моя рука на рукояти меча. С трудом заставил себя разжать руку. Расплатился с трактирщиком и вышел на улицу. Светило тусклое солнышко, чирикали вездесущие воробьи, сновали туда-сюда разные люди, а меня била крупная дрожь.
Как я забыл⁈ Как я упустил из виду⁈ Почему я решил, что если и были преследователи, то они теперь преследуют отряд крестоносцев, а не меня⁈
— Андреас! Ну, где ты пропадаешь? — улыбаясь позвала Катерина, — Пора в путь! Скоро я обниму своего батюшку! Ты понимаешь? Меня полтора года дома не было! Ну что ты встал, словно пенёк? Едем же! Едем!
— А… куда поскакали всадники только что? — хрипло спросил я.
— Какие всадники? А… да, были какие-то всадники! А в чём дело⁈
— Это наши враги… — вынужден был признаться я, — Те самые, которые преследовали посольство. Которые устраивали засады.
— Что⁈ — улыбку Катерины словно стёрло, — Ты не ошибаешься⁈
— Нет… Я их главаря очень хорошо разглядел. Это он. Я узнал его, а он узнал меня. Впрочем, похоже, что он и без того знал, что это я. Они нас преследовали и во Франции.
— Знал и не попытался отравить, утопить или ещё как-то взорвать? Если в посольстве мы принимали все меры предосторожности, то здесь, во Франции, мы вели себя очень беспечно! Он мог избавиться от нас десятки раз!
— Загадка… — вынужден был признать я, — Я не понимаю, почему я ещё жив, почему он ещё нас не прирезал…
— Поехали! — решилась Катерина, — Если в эти два часа нас не убьют,
