Их чужие дети (СИ) - Таша Таирова
Константин улыбнулся и заметил:
– Я вам, ребята, завидую. По-доброму. А вашего первенца лично приму, обещаю.
– Вы лучше ему скажите, Константин, что после такого ранения надо бы поберечься, а не...
– Наташка, – перебил жену Дамир, – я сам знаю, что лучше восстановит меня после такого ранения. Тем более я скоро на работу выхожу.
– Возвращаешься? – Казанцев впился взглядом в лицо друга. Тот криво усмехнулся и покачал головой. Да, травмы не позволяют служить дальше. – Где обоснуешься?
– Пока в госпитале, а там посмотрим. Я с Маргаритой разговаривал. Она тоже будет у тебя рожать?
Константин рассмеялся и обнял друга:
– Я же обещал, что приму всех детей в вашей семье! Осталось Рашида дождаться! Это же первый внук в вашей семье будет?
Наташа и Дамир переглянулись, Кайтуков криво усмехнулся и вновь покачал головой:
– Нет, Костя, у Бэллы родилась дочь два года назад, только мы так и не знаем, где обитает наша сестра и её семья, а после известия о рождении Насти мы перестали искать её. Если Бэлла захочет, то мы всегда будем рады видеть её. Ну, спасибо тебе за помощь. Сына хочу. Очень!
Кайтуковы широко улыбнулись и переглянулись, Наташа обняла Дамира, прижалась к нему и устало положила голову мужу на плечо, после чего была быстро выведена из консультации, и вскоре раздался гул отъезжающей машины. Казанцев сел на стул, закинул руки за голову и расправил плечи. Дети – это замечательно! Тем более дети друзей!
Часть 19
Бережная ворвалась в ординаторскую и обвела взглядом врачей:
– Доктора, у Максимовой температура поднялась, я её домой отправляю.
– Галина Ивановна, а кто же смену прикроет? – только успела спросить заведующая, как Бережная совершенно спокойно махнула рукой и сказала уже из коридора: – Я останусь, тем более мне надо документацией заняться. Константин Фёдорович, вы же не против со мной подежурить?
Ответ она уже не стала слушать, потому как деваться было некуда – наступившие морозы принесли с собой не только свежий воздух, но и простуды. Казанцев спустился в приёмный покой, посмотрел анализы поступивших с угрозой прерывания беременности, а затем вернулся к себе – Галина Ивановна была права, работу с меддокументацией никто не отменял. Вечером, когда затихли разговоры, Казанцев заварил чай и включил интернет, надеясь найти в сети что-то лёгкое, для души, но как назло кроме старых комедий ничего на глаза не попалось.
В этот момент дверь открылась и в ординаторскую спиной вперёд вошла Бережная, с трудом держа в руках тяжёлый поднос.
– Боже мой, Галина Ивановна, а пироги-то ты когда успела испечь?
Бережная опустила поднос на стол и усмехнулась:
– Да не я это, а Катюша моя расстаралась. Денька помогал, яйца чистил. О-хо-хо, – вдруг тяжело выдохнула неугомонная акушерка, – и хозяйка, и умница, и хорошенькая, чего этому дятлу не хватало? Тьфу!
Казанцев согласно кивнул – дочь Галины Ивановны и правда обладала всеми перечисленными качествами. И не потому что это говорила материнская гордость, Катя действительно была милой и славной женщиной.
– А что случилось, Галина Ивановна, что вы обе, такие классные, а одинокие? Про тебя не спрашиваю, а то начнёшь говорить, что я в твою жизнь вмешиваюсь, а Катюша? Ещё и ребёнок...
– Вот ты, Фёдрыч, правильно сказал про ребёнка... Вот с него-то вся эта грязная история и началась, точнее закончилась. Со мной-то всё давно было ясно – не надо было не за ровню замуж выходить. И говорю не так, и ем не так, и образования у меня нет. Зато рога такие, что обзавидуешься
– Что значит – нет образования? А что, медицинское училище уже не считается?
– Правильный ты больно, а другие так не считают. И недоучка я была, и человек второго сорта... Ну да бог с ними, уехали они давно в ту Америку, так что и говорить не о чем.
– А Катюша? А Деня?
Бережная вздохнула и задумалась, потом усмехнулась и тихо поведала историю своей дочери.
– Замуж Катерина по любви выходила. Хотя совсем молоденькая была, только школу закончила. Но я её не останавливала, помнила, как сама влюбилась без памяти. Да и ситуация у них другая была – и учились в институте вместе, и семья простая, спокойная. И всё было вроде бы ничего, пока доча не забеременела... Вот тогда она впервые мне пожаловалась, будто свекровь ляпнула однажды, что её сыночка «брюхатую» за себя взял, что нагулянного неизвестно от кого она не примет.
– А в чём проблема, если любишь человека?
– Говорю же – правильный ты, Фёдрыч, а не все вокруг могут чужого ребятёночка принять, хотя Катюша моя ни-ни, тоже сильно правильная. Вот и началось счастливое житьё-бытьё. Когда Денька родился, эта кляча даже не пришла на внука посмотреть, а потом тайком заставила своего сына анализы взять для теста на отцовство. Да только так получилось, что конверт с ответом моя Катя получила, дома оказалась, когда почту принесли. Сразу после этого вещи собрала и домой вернулась.
– А может, не надо было так сразу все концы рубить?
– Может, да только за три года жизни в той семье Катюха такого наслушалась, что это было последней каплей. Он потом и звонил, и приезжал, и прощения просил, на мать всё свалил, да только тут и я уже в позу встала. Мать матерью, а ты жену девочкой брал! А теперь мысли свои паскудные на другого вешаешь. Вот так мы и живём, две разведёнки и мальчишка, наша радость. Зато Катя моя молодец! Учёбу не бросила, институт закончила, психологом стала. А уж как готовит, какая чистюля, мамочка от бога. И всё сама, всё сама.
Константин посмотрел на Бережную, которая разливала чай и подумал: есть люди такие – веселятся, смеются, всех подбадривают, заботятся. Всегда улыбка искренняя на лице, всегда в кармане пара-тройка удачных шуток, чтобы развеселить всю компанию. А в глаза посмотришь – там такое одиночество! Там боль такая, что понимаешь – его улыбка и шутки постоянные просто броня, которой он закрывает своё израненное сердце. Ведь если такой «солнечный» человек шутить перестанет, он же погибнет. Судьба порой немилосердна к хорошему человеку. Но пока слабый ноет, сильный смеётся. И наверное это правильно, иначе не выживешь!
– Да ладно, что мы всё обо мне да обо мне. – Галина Ивановна улыбнулась и склонила голову
