Журнал Российский колокол - Российский колокол, 2015 № 7-8
Всю дорогу к дому молчали. Лесник вздыхал да, как мне казалось, что-то шептал себе под нос. Уже войдя во двор дома, он вдруг повернулся и, посмотрев мне прямо в глаза, спросил:
– «Оно» тебе что-то сказало?
– Кто «Оно»? – улыбнулся я глупо.
– Не хочешь, не говори. – И вдруг, достав пачку сигарет из кармана, торопливо закурил. – Два года назад три мужика на резиновой лодке на моих глазах пропали. Выплыли на середину поутрянке, тоже дымка вот такая была, да и сиганули один за другим в воду без крика. Мне никто из начальства не поверил. Сказали, что с бодуна был.
– Не может быть! – вырвалось у меня.
– Не может быть! – передразнил он. – Радуйся, что в рубашке родился. МЧСники, когда тех бедолаг искали, как пробки из воды выскочили, такая ледяная. До дна не достали, так и уехали.
Крупные капли пота выступили у меня на лице и струйками побежали наперегонки по всему телу.
– Эко тебя пробирает, – озабоченно произнес лесник. – Давай-ка в постель. Я сейчас чайку сварганю травяного, вмиг полегчает.
От выпитой кружки чая глаза стали слипаться. Попытка встать с кровати не увенчалась успехом. Последнее, что я услышал, был голос лесника:
– Да лежи ты, неугомонный.
Голова закружилась…
Очнулся на берегу уже знакомого мне озера. Только теперь оно блестело на солнце ровной ледяной поверхностью. Скользя и падая, как маленькие дети, по льду носились друг за дружкой два взрослых мужчины. Сначала в это просто было невозможно поверить. Озеро, покрытое льдом, – летом? Неожиданная разгадка пришла сама собой. Это же сон, а взрослые мужчины на льду – я и Вовка! Смешно было смотреть на себя со стороны.
Утки появились над озером неожиданно. Вовка вскинул ружье и стал стрелять. Утки падали на лед. Они почему-то не улетали, а кружили над нами, словно не понимали, что означает для них каждый выстрел. Стрельба прекратилась, когда у Вовки кончились патроны. Крича что-то об удаче, он как сумасшедший носился по льду, собирая убитых птиц. Их было очень много, они уже не помещались в его рюкзаке…
Вдруг лед затрещал, и зигзаги трещин разделили нас. Вместо того чтобы бежать к берегу, Вовка бросился на середину озера, где еще лежало несколько убитых птиц. Перепрыгивая с льдины на льдину, он поскользнулся и оказался в воде. Полный рюкзак мешал ему выбраться на лед. Его голова несколько раз появилась над водой перед тем как льдины сомкнулись над ним. Понимая всю нереальность происходящего, я все-таки бросился к озеру, крича на ходу какие-то бессвязные слова. Неожиданно яркая вспышка света ударила мне в лицо, и наступила кромешная темнота. По-настоящему стало страшно. Я почувствовал, как начинаю задыхаться. В детстве мальчишками мы ныряли с железнодорожного моста в речку на спор, кто дольше просидит под водой. Уступать никому не хотелось. Сидели до последнего, пока в глазах не появлялись красные круги. А потом как пробки вылетали на поверхность, жадно хватая воздух синюшными губами. Собрав все свои силы, я рванулся из этой затягивающей меня в глубину темноты и с криком открыл глаза.
Передо мной на табурете в заляпанном болотной тиной и грязью комбинезоне сидел Вовка и громко хохотал. До конца не осознав, где я и что со мной происходит, не удержавшись, шепотом спросил:
– Так ты живой?
– Сашок, кончай дурить. Пошли утиный шашлык кушать. Угощаю.
В тот вечер Вовка был на себя не похож. Если прежде я знал его больше как внимательного слушателя, а не рассказчика, то тут его прямо-таки прорвало. Шутки, анекдоты сыпались из него вперемешку с сегодняшними «подвигами». Особенно смешно было слушать, как он принял за щуку огромную лягушку и бросился за ней в воду. Об этом Вовка рассказывал дважды, каждый раз добавляя все новые и новые подробности. О моем купании в озере никто не заговорил. Правда, несколько раз я поймал на себе внимательный взгляд лесника. Скорее всего, он что-то знал и ожидал моих вопросов, сам не желая начать этот разговор. Но я смолчал. Чересчур странным и мистическим было все произошедшее со мной, чтобы об этом можно было говорить сейчас…
На следующее утро, еще не взошло солнце, а Вовка уже разбудил меня. Мы на скорую руку перекусили и отправились, как советовал нам лесник, к трем камням. Ни я, ни Вовка даже не могли предположить, чем закончится для каждого из нас эта охота.
7Собака с радостным лаем, еще издалека увидев меня, бросилась навстречу, но, не добежав какой-то десяток метров, резко остановилась и, крутнувшись на месте, поджав хвост, понеслась назад к дому. Через несколько минут из-под крыльца раздался ее жалобный вой. Собаки чувствуют покойника сразу. Я осторожно опустил Вовку на траву у колодца и, накрыв своей курткой, закурил. В Чечне во время командировки пришлось увидеть много мертвых, но то были незнакомые мне люди. А здесь, рядом, лежал человек, которого я знал и, как оказалось, в то же время не знал совсем.
Лесник ушел утром в соседнюю деревню разбираться с местными жителями по поводу незаконной вырубки леса и еще не вернулся.
Незаметно сигареты в пачке закончились. Последняя была без фильтра и больно обожгла пальцы. По детской привычке прижав их к губам, я тут же отдернул назад. На них была запекшаяся
Вовкина кровь. Бросившись к колодцу и набрав ведро воды, я стал торопливо смывать кровь с рук. Неожиданно прекратившийся собачий вой заставил обернуться. К дому, приветливо махая рукой, подходил лесник. Первый раз за сегодняшний день я почувствовал страх. Он прокатился по мне горячей липкой волной и, сжав сердце так, что перехватило дыхание, позволил только прошептать:
– Это не я…
Увидев кровь на моей одежде, лежавшего у колодца накрытого курткой Вовку, лесник с надеждой в голосе спросил:
– Жив? – и, не дожидаясь моего ответа, приподнял край куртки.
Если бы не рваная рана на груди, можно было подумать, что Вовка спит. Сморщившись, как от зубной боли, лесник посмотрел на меня и, глубоко вздохнув, произнес:
– Пойдем, парень, в дом. Надо звонить в район.
Дежурный милиционер несколько раз переспросил мою фамилию, потом вдруг зачем-то стал уточнять мой городской адрес. Не выдержав, лесник вырвал трубку у меня из рук:
– Человек здесь, – он сделал паузу, как будто подбирал правильное слово, – умер. Приезжайте, – и назвал место расположения лесничества.
«Человек умер… Приезжайте…» Каждое слово прозвучало как удар колокола. Предательская дрожь в коленях заставила меня вцепиться в край стола двумя руками, чтобы не упасть.
– Ну-ну, парень, не раскисай. Бог не выдаст, свинья не съест. – Голос лесника был спокойный, добрый. – Давай поговорим. Не замыкайся в себе. Облегчи душу. – Он обнял меня крепко за плечи и, прижав к своей груди, вдруг тихо зашептал: – Жизнь продолжается, сынок…
Ему первому тогда я рассказал всю свою историю от начала и до конца. Потом, в ходе следствия, мне пришлось еще не раз рассказывать и писать о случившемся. Те, кто занимались моим делом, были, наверно, настоящими профессионалами, и в первую очередь их интересовали улики и факты. Один из них так прямо и сказал:
– Факты и улики – упрямая вещь. Давай, колись на чистосердечное. Нам меньше мороки, тебе меньше срок.
Правду говорил лесник: «Когда-то люди были совсем другими. Просто теперь мы перестали понимать и друг друга».
8Когда мы подошли в то утро к трем вросшим по пояс в землю гранитным великанам, Вовка как-то странно себя повел. Сославшись, что ему надо срочно проверить заброшенную еще вчера донку, он скрылся в прибрежных кустах ивняка. Мне ничего не оставалось делать, как самому, распаковав рюкзак, готовить мою верную подружку – резиновую лодку. Хотелось сегодня не только поохотиться, но и порыбачить.
Озеро сияло утренней голубизной, отражая безоблачное небо. От его зеркальной поверхности тонкими белыми ниточками поднимался пар. Прямо из воды, в двух метрах от берега, торчали макушки двух отшлифованных временем каменных валунов. Только успел подумать: «А что за сюрприз готовит мне это озеро?» – как в утренней тишине ухо уловило сначала громкий вскрик, а потом сухой треск выстрела. Недоброе предчувствие заставило меня броситься напролом через кусты, туда, где только что скрылся Вовка. Не обращая внимания на уток, взлетевших из камышей, потеряв кепку, сорванную упрямыми ветками, я неожиданно для себя оказался на узкой, хорошо утоптанной тропинке. «Животные на водопой ходят» – только успел подумать я, как прямо мне навстречу, беспрестанно оглядываясь, выбежал черный аист. Видно было, что птица чем-то встревожена. Тропинка узкая, разойтись невозможно. Я отступил в сторону, всем своим видом показывая, что уступаю дорогу. Но вместо того чтобы шагнуть вперед, аист неожиданно попятился и рухнул на тропинку. Первый раз так близко я мог видеть эту редкую и красивую птицу. Одно полураспущенное крыло лежало поверх, другое подогнулось под грудь. Откинув голову, аист смотрел на меня вполоборота, и ни тени волнения или страха.
