Гарри Поттер, эльфы, люди и притворщики - Таня Белозерцева
Гарри моргнул, ещё раз, потом зажмурился, крепко-крепко, до сине-желтых кругов во тьме, потом приоткрыл один глаз, затем оба — Пегас не исчез, продолжает парить себе в небесах, правда, не красками писаный теперь, а образованный как-то мудрено из каменно-минеральных отложений бирюзы и мрамора. Подумав, Гарри набрал в легкие побольше воздуху и как можно громче заорал:
— Мама!!!
Внизу что-то упало, затем последовал топот быстро бегущих ног, захлопали двери и в комнату Гарри влетели встревоженные Лери, Михаэль и Северус, вмиг окружили парня, глазами по сторонам так и стреляют, врагов ищут, в руках у Лери — сковородка. Гарри чисто машинально прикрылся полотенцем и рукой в потолок тычет, взгляды всех — туда, на лицах удивление и вопрос. Как и что случилось?
— А я не знаю, просто вспоминал того, который дома остался, он и… появился.
— Просто вспоминал? — уточнила Лери, опуская сковородку. Гарри подумал и добавил:
— Э-эм… я стену гладил, трогал, в общем…
— Ясно. Спасибо, Гарри, а то я думала, что у меня крыша едет… Понимаете, потрогаю стену и у меня тут же появляется странное ощущение, как будто кто-то ко мне с вопросом обращается… и стена почему-то теплеет ещё. Теперь мне понятно, это дом ко мне обращается, спрашивает, надо ли чего? — с этими словами Лери прижала руку к стене, прикрыла глаза и сказала: — Спасибо, дорогой Дом, мне пока ничего не надо… ну разве что крючок сюда, на всякий случай…
И вздрогнула, на руку смотрит, все остальные тоже на руку и стену уставились и увидели следующее: по светло-серой стене пробежала волна света, после чего к ладони Лери сошлись-сбежались серебристые вихорьки, а потом, когда Лери отвела руку, у них на глазах из стены выполз-вырос серебряный крючок, универсальный, из тех, что годятся на что угодно, хочешь, картину вешай, хочешь — пальто. Лери полюбовалась на это чудо, потом задумчиво обратилась к Гарри:
— Извини, сынок, если крючок тебе здесь не нужен…
Но Гарри торопливо перебил её:
— Нет-нет, всё в порядке, пускай висит, я сюда зеркало повешу.
Лери улыбнулась ему, покосилась на потолок, на Пегаса и ушла, за ней ушли и Михаэль с Северусом. Гарри полежал ещё немного, любуясь то Пегасом на потолке, то крючком на стене, потом встал и принялся одеваться. Выйдя из спальни в гостиную, миновав коробки и ящики, он вышел в коридор-балкон, или что он там, дошел до лестницы и спустился в светлый и просторный холл, постоял, глазея по сторонам — коробки и перевязанные бечевкой стопки книг возле будущей библиотеки, в гостиной стоит уже распакованный, но пока закрытый рояль. В нос ударил запах свежевыпеченного хлеба, и взгляд юноши скользнул в сторону кухни, а рот моментально наполнился слюной, как у вечно голодной собаки Павлова. Кухня! Кулинарные шедевры Лери! И Гарри, типичный самец и настоящий мужчина, путь к сердцу которого лежит через желудок, глотая слюнки, подобно гончему псу устремился на кухню, на вкуснейшие ароматы готовящейся еды.
Влетев на кухню и жадно стрельнув глазами по всем горизонтальным поверхностям, юноша кое-как собрал себя в кучу и спросил у Лери, нужна ли ей помощь. Лери кивнула:
— Да, Гарри, нужна, садись сюда, — Гарри послушно плюхнулся на стул, а Лери перед ним тарелку поставила со словами: — Вот, пожуй пока это.
Ну, Гарри глаза и вытаращил, в глубокой тарелке нечто красно-бурое с одуряющим сладким запахом. Помня о мамином таланте вкусно готовить, он доверчиво попробовал и едва удержался от того, чтобы не наброситься на еду и не начать чавкать по-поросячьи. Это оказалась тушеная тертая морковь с луком, невозможно вкусная, как и всё, что готовила Лери, к тому же она пояснила, что Тоби нашел огород и кроме моркови она ещё и пареную репу может подать, будешь? Конечно, будет, он не дурак, чтобы отказываться. Кстати, а как тут плита выглядит? Лери задумчиво кивнула на каменный продолговатый куб у стены напротив широкого окна в пол, как французкое, но без рамы и стекол. Так вот, роль печи-плиты исполнял какой-то монолит из неизвестного минерала, со стальными кругами сверху на столешнице, конфорки, не иначе, Гарри, и вообще, она мне очень напоминает электроплиту, только регулятор тут не ручной, а какой-то самостоятельный, что ли… у меня порой создается впечатление, что плита — разумная. Какой-то умный нам дом достался… Посуда вон тоже сама моется, смотри, Гарри, опускаешь тарелку в мойку, ага, вот сюда, это розовый гранит называется и, да, это песок на дне, не видно, да? А теперь руку опусти туда, чувствуешь, скребет, кожу поцарапывает, да-да, это посуда тут так моется, ну очень интересная кухня, да, Гарри?
В общем, они вдвоем кухню так и облазили, осмотрели каждый сантиметр кухонной площади, попутно выяснили, что этот стенной шкаф на самом деле морозильная камера, а за дверью находится прачечная. За ней вроде как подвал, но его они потом посмотрят, сейчас не до него. Вместо этого проверили и обследовали холодильник и поняли, что верхние полки для охлаждения и хранения продуктов, а нижняя часть служит как морозилка. Дверца в этом не участвовала, на ней не было полочек и она служила именно как дверь, в этом и было отличие от обычного бытового холодильника.
Хлебушек Лери испекла в духовой нише, она оказалась сбоку от плиты, над узким разделочным столом. В общем и целом замечательная кухня оказалась, несмотря на отсутствие всяких нужных электроприборов вроде кухонного комбайна, миксеров и тостеров с микроволновками. Простую тёрку с ручной мясорубкой тоже никто не отменял, а они вполне пригодны для эксплуатации в тех условиях, где нет электричества.
Следующие несколько дней, поняв свой умный-разумный дом, они только и делали, что «заказывали» различные интерьеры потолков, стен и колонн, украшали лепниной да резьбой, и картинами, конечно же. Расставляли остальную мебель, вешали полки и картины на «вызванные» гвозди и крючки, ставили книги и различные мелочи и потихонечку-полегонечку обживались, привыкали и влюблялись в свой невозможный, потрясающий и во всех смыслах замечательный Дом.
Глава двадцать вторая. Новые удивительные открытия
Жизнь плавно потекла своим чередом, постепенно были сделаны следующие открытия. Одно из них в библиотеке, совершенно случайно. Самые ненужные и слишком взрослые книги было решено поставить повыше и подальше от детей, с чем Михаэль
