Весеннее обострение - Марина Владимировна Добрынина
— Поберегись!
Я вздрогнул от неожиданности, когда Пардок заорал. И опять все повторилось. Огонь, дым, запах паленого, воздушная волна, дым рассеивается, и перед нами путь украшенный жареными тварями. У меня возник закономерный вопрос — а что я здесь делаю? Что мы все здесь делаем? Хватило бы одного Пардока с огнеметом. Ну и еще Юсара ему в помощники, чтобы дым своевременно разгонял.
Не вылезу из постели ни за что. Так и умру здесь. И пусть меня хоронят вместе с одеялом. Все бы ничего, если бы некоторые вокруг меня не суетились.
— Дуся, я не хочу есть!
— А пить? — спрашивает добрая Дульсинея.
— А пить — хочу.
— А нечего.
— А наколдовать слабо?
— А ты снова хочешь умыться?
— Нет. Ничего я не хочу.
— А придется.
— Ничего не придется. Отстань от меня.
Я накрываю голову одеялом, но эта гадская женщина стаскивает его с меня и заявляет:
— Так, сама встанешь, или я тебе ванную прямо в кровати устрою?
— Не хочу ванную!
— Надо. Тут, между прочим, мужчины ходят интересные. Время от времени. А ты выглядишь лохудра-лохудрой. Морда у тебя опухшая, и воняешь ты перегаром.
— Мне все равно.
— Считаю до трех. Раз…
— Отстань.
— Два… Два с четвертью и предупреждаю, что высушу после этого я только свою половину постели.
Ладно, поднимаюсь. Отхожу в угол комнаты и практически безропотно переношу повторное окатывание меня, любимой, ледяной водой и последующую сушку.
— Ну как, освежилась?! — радостно восклицает Дульсинея.
— Ага, — отвечаю и лезу обратно под одеяло.
Отстаньте от меня все.
— Дульсинея, простите, можно?
Опять этот Кирдык. Ну что он ходит всюду, как у себя дома?! Хм, а он у себя дома. И все равно, имею же я право уединиться?
— Ты поздноватенько как-то спрашиваешь, — ехидничает княгиня, — обычно люди сначала интересуются, можно или нет, а уже потом появляются.
Кто бы говорил! Она обычно вообще возникает без приглашения, и ни здрасте вам, ни простите за неожиданный визит.
— Иоханна проснулась? — интересуется Кир.
— Ага! Вон видишь глаз один из-под одеяла торчит? Вот это она и есть. Проснувшаяся.
— Я принес воды. Думаю, ей хочется пить.
Где? Где вода?
— Ну так напои! — насмешливо восклицает Дуся, — и вообще, Ханна, дай ключ. Я пойду прогуляюсь.
А я с ним что, наедине останусь?
— Не дам, — бурчу я.
— Дай, хуже будет.
Да куда уж хуже! А вот ошибалась, потому что цепочка с ключом начинает сама сползать с моей шеи. Стой, куда?!
Дульсинея стоит, весело помахивая тапком.
— Сказала же, дай! — зловеще воркует она, ключ срывается с моей шеи и летит к ней, — я пошла. Не скучайте тут без меня.
И тут же растворяется в стене. Ну и ладно, все меня бросили.
Кир присаживается на край кровати и интересуется:
— Ты как себя чувствуешь?
Дурацкий вопрос. Стыдно мне. Ужасно стыдно. О, почему я все помню?! Хорошо хоть Дуся пятно с моей груди удалила. Не похожа я уже на проспавшую ночь под столом пьянчужку. Похожа на чистенькую пьянчужку, проспавшую неизвестное какое время суток в собственной постели.
— На, попей, — говорит этот, благородный, и протягивает мне кружку с водой.
А вот и не надо мне от тебя ничего! Как же пить-то хочется! Ладно, так и быть. Воду выпью, разговаривать не буду.
Пить лежа неудобно. Приходится сесть и взять из рук этого… человека кружку.
— Еще! — требую я.
— Пожалуйста.
Я же не хотела с ним разговаривать!
— Спасибо, — буркаю и пытаюсь улечься обратно, но он хватает меня за руку и произносит с этакими умоляющими интонациями в голосе:
— Ханна, подожди. Я хотел извиниться.
— Не за что тебе извиняться. — Отвечаю я, пытаясь выдернуть руку из его пальцев. Не получается. — Отпусти меня!
— Нет. Пока не поговорим, нет.
— Ну что тебе от меня надо?
Кир, наконец, меня отпускает. А я смотрю на него гневно так. Смотрю и вижу, что физиономия у него грустная, а глаза виноватые. С чего бы это? Где-то в глубине души я твердо уверена в том, что он правильно поступил, сбежав. И я ему даже за это благодарна. Только все равно обидно. Да и стыдно к тому же очень. А на кого мне в такой ситуации злиться? Не на себя же! Это неконструктивно. Буду злиться на Кира.
— Мне было очень приятно вчера…
— Что тебе было приятно — смотреть, как я дуру из себя изображаю?!
— Иоханна, я…
— Иди отсюда, Кир. Мне и без тебя тошно.
Кир осторожно проводит ладонью по моим волосам:
— Не переживай так. Все будет хорошо.
Я неожиданно хлюпаю носом. Опять? Да сколько можно! Что с моей психикой творится?
Он со вздохом двигается ближе, и вот я снова рыдаю, только на сей раз в его объятьях. Слезливая идиотка! Хотя, надо признать, плакать именно таким образом гораздо приятнее, чем в компании Дуси.
— Ну, тихо, девочка моя, тихо, — приговаривает Кир, и вот я чувствую, как он целует мои глаза, щеки, губы. И мне совершенно уже не хочется сопротивляться и говорить гадости. Даже вспоминать о том, кто я и где, нет и малейшего желания. Единственное, что я жажду всем сердцем и душой — это чтобы Дуся где-нибудь подольше задержалась. Ну ладно, не единственное.
Короче… Если папа хотел отдать меня замуж девушкой, его ждет глубокое разочарование.
Глава 12
Вальдор меня убьет! А потом найдет путевого некроманта, поднимет и снова убьет! И все равно я считаю, что правильно сделала, оставив эту парочку наедине. Пусть пообщаются. И даже если не только пообщаются, а еще чем-нибудь займутся, ничего страшного. Это конечно не совсем мудро — вступать в такие нежные отношения с похитителем, но с другой стороны Кир нас не похищал и ответственности за подвиги своего папочки озабоченного не несет. Ну и Ханне он нравится, а она уже взрослая девочка, имеет право сама решать, когда и с кем. А если Вальдор со мной не согласен, то и флаг ему в руки! Себя пусть в ее годы вспомнит!
Да и вообще, имею я право прогуляться или нет? Конечно же, имею! Только вот, где тут прогуливаться? Куда ни
