Кексики vs Любовь - Джина Шэй
— Ты? Меня? Окстись, моя сладкая, это я тебя сюда притащил. Потому что домой отпускать не хочу.
— Ну это же ты куда-то опаздываешь! — пыхчу, отчаянно пытаясь не поддаваться мягким, вкрадчивым ноткам в тоне Тимура. Он-то свое обаяние на сто процентов выкрутил, но кто ж сказал, что это повод ослаблять бдительность?
— Не “я”, а “мы”, — поправляет Тимур все тем же снисходительным тоном, — прости, моя сладкая, инструктор по погружениям ко времени приходит.
— По погружениям? — оторопело повторяю. — По каким погружениям?
— По самым настоящим погружениям, — радостно откликается Тимур, — разве ты не хочешь на рыб в их среде посмотреть?
— Я никогда не…
— У всех бывает первый раз, — увещевает Бурцев, а сам осторожненько, не спеша тащит меня в противоположную от спасительного лобби сторону, — как хорошо, что твой первый раз случится сегодня, не так ли?
— Я плохо плаваю!
— Тут и не обязательно, — не сдается Тимур, почти волоком ведя меня к двери с яркой афишей с дайвером, — для любого новичка имеется инструктор.
— А тебе он не нужен, что ли? — уязвленно интересуюсь, расслышав подтекст, что новичок тут только я.
— Ну, прости, — Бурцев покаянно округляет глаза, — я дайвингом уже пять лет увлекаюсь. Знаешь, сколько рыб перепугала моя рожа?
— Да уж догадываюсь, что они все скинутся тебе на Джона Уика, если что! — ворчу, но упираться почти перестаю. Потому что…
Ну нет у меня адекватных возражений вот этому кипишу! Хотя ножки, конечно, и подкашиваются!
— Как вы рано! — инструктор, худющая как моя черная зависть девица удивленно смотрит на часы. — Я вас через десять минут ждала.
— Ну, мы ужасно не хотели вас задерживать, — бодро лыбится Бурцев, — и немножко ускорились в последних залах. Решили, что осмотреть их изнутри будет интереснее.
— Ну, это вы, конечно, правы, — инструкторша дарит ослепительную улыбку мужчине, а потом косится на меня и даже я вижу недоумение в её глазах. Да-да! Сама в шоке, что этот альфа-медведь никак не отвянет от меня.
Впрочем… Это не мешает мне не выбеситься на нахалку. Серьезно? Так открыто шеймить? Ты бы еще вслух спросила, как такой шикарный мужчина связался с такой коровой как я.
— Тим, ты уверен, что это безопасно? — спрашиваю я, добавляя голосу мурлычащих ноток. В конце концов, некие основы флирта известны даже мне.
— Конечно, моя сладкая. Местный директор — мой давний клиент. Он за свои услуги головой ручается. В конце концов, если мы будем недовольны обслуживанием, кому-то придется искать новое рекламное агентство.
Кажется, Тимур тоже заметил скепсис, мне адресованный. И вот так вот нежно обрисовал инструкторше положение дел. И она, кажется, спохватывается и, преисполнившись праведного трепета, вспоминает про свои рабочие обязанности.
— Значит, мы тут по знакомству? — спрашиваю, уже когда мы оказываемся в инвентарном зале, и инструкторша закапывается куда-то в шкаф, пытаясь найти дайвинг-костюм моего размера.
— Только на погружении, — Тимур безмятежно пожимает плечами, — тут так-то запись на две недели вперед, очень редко бывают окна.
— Дожили, — ворчливо откликаюсь я, — даже к рыбам в наше время приходят по предварительной записи. А чтоб покормить акулу месяц в очереди надо стоять?
— Добровольные пожертвования конечностей для Фонда голодных акул принимаются без всякой записи, — смеется Тимур, и я сама фыркаю, не в силах сдержаться.
Глава 15. В которой героиня все-таки возвращается к заводским настройкам
— И-и-и?
У меня нет даже сил смотреть в лицо сестре. Она слушает меня с таким восторгом в глазах, будто я рассказываю не самую идиотскую историю в моей жизни, а новую книгу Джорджа Мартина вслух читаю.
— Что “и-и-и”? — передразниваю я. Боже, зачем я вообще раскрыла рот? Кто меня вообще заставлял объяснять Маринке, почему я вместо её туфель возвращаю ей новые в три раза дороже.
— Что дальше-то было? — сестрица корчит мне недовольную рожу. — Чем все закончилось? Вы поехали к нему после погружения?
— Нет.
— Вы поехали к тебе после погружения? — в тоне Маришки звучит феерическое осуждение. Ну конечно, после кабриолета-то! Надо было не ко мне в занюханную ипотечную однушку ехать, а в Бурцевский дворец, пентхаус, или что там у него вообще?
— Никуда мы с ним не поехали после погружения, — отрезаю сердито и максимально емко. Чтобы свести к минимуму лишние вопросы и эмоции.
Хотя на это у меня шансов не было. Это же Маринка!
Она даже шипеть умудряется так, что с дальних концов платформы люди оборачиваются.
— Что-о-о?
— Что слышала, — огрызаюсь, заранее зная, что сейчас будет тот еще концерт, — после погружения я из океанариума сбежала. На такси.
— О-о-о!
Маринка хватается за сердце и горестно оседает на ближайшую лавочку. Скорби на её лице столько, будто она только что увидела, как кто-то под поезд подходящий бросился. Кажется, она уже и мою свадьбу с Бурцевым спланировала, и количество детей.
— Он — не мой тип, — произношу и упрямо стискиваю губы, — не мой, и все тут.
— А кто твой тип, Юля? — страдальчески стонет сестра. — Женечка этот твой с пивным пузом? Тевтонцев, любимый сыночек, которого мамочка холила и лелеяла?
— Ну не Бурцев же!
— А чем плох Бурцев? — возмущается Маринка в тон мне. — Шикарный, спортивный, толковый…
— На шикарной тачке, — елейно откликаюсь я, — в этом же счастье.
— Юлечка, — Маринка вздыхает и окидывает меня сочувственным взглядом, — при чем тут тачка! Если мужика от тебя так прет, что он от тебя сутки не отлипает. Сама говоришь, вы с ним трепались, не затыкаясь.
— Я пыталась его послать!
— А он не посылался! — сестра встряхивает волосами. — Он не посылался, болтал без умолку, даже после того, как вы в ресторане потра…
— Потише! — шиплю, в панике оглядываясь. Даром, что Москва — большой город, а Подмосковье — еще больше, когда у тебя есть дача, и ты добираешься до неё на электричке — всегда найдется кто-то условно знакомый, кто с интересом послушает чужой треп, чтобы обратить его в сплетню. А мне еще не хватало, чтобы мамке рассказывали, как низко я пала, до спонтанного секса в общественном месте.
Мать вообще очень скептично смотрела на все эти современные нравы и секс до свадьбы. Постоянно нам рассказывала, что вот папа у неё был один, и после него никого-никогошеньки она к себе не подпускала.
Было бы ради кого честь блюсти — я всегда думала.
Папаша бросил нас троих еще до того, как я в школу пошла.
— Юля, — до Маринки, кажется, доходит, что вокзальный перрон — не самое лучшее место для обсуждения моих эротических похождений, — ты ведь даже не попыталась дать ему шанс.
— Зачем? — приподнимаю бровь скептично.
