Время духов. Часть I - Галина Тевкин
Употреблять слова, выражения, толком не зная их истинный смысл, этимологию!
Хлопотунья зачастую бывает удивительно дотошна.
— Я выяснила все, что касается этого слова. И не понимаю, какое отношение оно имеет к твоим реабилитационным занятиям. А ты, Малышка, ничего этого не знаешь, но сразу поняла, что имел в виду доктор Серж-Симеон!
Конечно, Айрис поняла доктора. Как она могла не понять! И не только поняла, она помнит тот разговор, впечатление, которое он произвел на нее. Первое время после того, как Айрис покинула Амбулаторию, Доктор Серж-Симеон посещал свою пациентку каждый день. Убедившись, что все его предписания скрупулезно исполняются и Айрис не манкирует физическими упражнениями, Доктор стал появляться в Резиденции реже. А уж после того, как она смогла обойтись без компенсационного костюма и даже самостоятельно сделала несколько робких шажков, Доктор начал приходить время от времени. Этакими неожиданными «налетами»-посещениями он хотел застать Айрис врасплох, не дать ей расслабиться. Знал бы он, что и «расслабиться», и «не довести дело до конца» — понятия, отсутствующие как в словаре Айрис, так и, что не менее важно, в словаре Хлопотуньи. Не далее как вчера доктор Серж-Симеон, к своему великому изумлению, застал Айрис, медленно кружащуюся под легкую, еле слышную музыку. «Выученная» Хлопотуньей Дверь очень тихо приветствовала Доктора, и, незамеченный, он — со смешанными чувствами, разбираться в которых почему-то не хотелось, — какое-то время наблюдал, как стройная то ли женщина, то ли подросток, закрыв глаза на обращенном к небу лице, движется в милом безыскусном танце. Хлопотунья — она хорошо усвоила урок — приказ «угощать» — вынесла из дома столик с угощением. Этот шум заставил Айрис прервать танец. Она ужасно засмущалась, раскраснелась, поняв, что Доктор уже какое-то время наблюдает за ней.
— Вам нечего стесняться, Айрис. Вы двигаетесь превосходно.
Ах, ей никогда не привыкнуть к этой людской бесцеремонности. Пришел без приглашения, хорошо — он врач. Но стоял, наблюдал за человеком, который об этом не знает! Или это нормально? А ее жизнь в «одиночной камере» сделала такой… вот такой. Или — и это самое неприятное — я для него не человек — пациент, подопытный любопытный экземпляр… лучше не думать…
Айрис смогла скрыть свое недоуменное раздражение.
— Вы снисходительны ко мне, Доктор. Вряд ли это может кому-то, кроме меня, нравиться. Но эта музыка, эти движения, они каким-то, не объяснить, образом действуют на меня. Мне кажется, я стала легче двигаться. И на жизнь смотрю веселее. Можно так сказать?
— Конечно, Айрис. Вы большая умница. И не только сказать так можно. Знаете, только не сердитесь потом за то, что я скажу. Я не собирался, но раз уж вы начали…
— Доктор, не томите. Присядьте. Вот — вода, печенье. Говорят, оно прибавляет смелости.
— Знаю, это Эрин. Он непревзойденный мастер, наш Карго.
— Эрин? Я знаю: в его Службе и пекари, и булочники, повара, но…
— Вас не полностью информируют, моя уважаемая Руководитель Совета. Эрин решил увеличить выпуск этого малокалорийного, легкого печенья.
— Это не я — вы плохо информированы, Доктор. Эрин не решил — рекомендовали диетологи. В рационе Пионеров слишком много сложных углеводов. Практически вся пища была искусственного происхождения. Надо было начать перестраивать рацион. Отвлечь людей от привычных, даже любимых блюд и продуктов. Вот Диетологи и выяснили — придумали, что печенье подавляет страх и внушает уверенность. «Не зря же его едят на Заседаниях Совета», подумают.
— И?
— И начнут заказывать его вместо сдобной булочки.
— Ну, раз таков ваш вариант, маркетинговый шаг, спорить не буду. По секрету скажу: оно и мне поначалу не очень понравилось. А сейчас привык. Люди привыкают. А если есть мотивация — привыкают очень быстро.
— Мотивация и профессиональная поддержка — не забудьте, Доктор.
— И здесь вы правы, Айрис. Так вот, о профессиональном. Вы уникальная женщина, Айрис. Нет, не протестуйте. Выслушайте. Ваша уникальность — вы обещали не обижаться — и в вашем рождении, и в образе жизни. Для любого врача, этнографа, психолога — неважно — серьезного ученого изучать вас, если бы это было возможно, огромная удача! Но! Вы, Айрис, — это вы! И изучать, в том понимании, о котором вы подумали, об этом никто и помыслить не посмеет. Однако! И с этим вам придется смириться: то, о чем я говорил, ваша «уникальность», вернее, благодаря ей — болезнь, поразившая практически всех Пионеров на Терре, у вас проявилась в «чистом» виде. Без наслоений социума, культуры и прочего. Именно на вашем опыте, наблюдая за вами, мы пришли к выводу о психосоматическом характере «заболевания». Надеюсь, поняли, как его лечить. Вот теперь, если хотите, сердитесь. Но учтите: я съел ваше печенье.
— Сердиться, я уверена, не стоит. Рада, что смогла
