(не)ваша девочка - Арина Арская
— Тише!
— Избалованный козел!
— Анечка, — Тимур меня оттаскивает меня в коридор, где притаилась испуганная Наташа. — Вдох-выдох, Анечка. Сейчас не время для воспитания.
— Еще мне брата-торчка не хватало для полного счастья! — в яростной истерике отбиваюсь от Тимура и рвусь на кухню. — Да что он себе позволяет! Ему же скоро поступать, ему экзамены светят!
Тимур заталкивает меня в комнату и шипит в лицо:
— Села и сиди тут.
— Да я…
— Да ты нихрена сейчас не сделаешь, — Тимур напирает на меня. — Одинцова, выдохни.
Сжимаю кулаки, всхлипываю, и меня накрывает липкой паникой. По щекам текут слезы, меня трясет и ноги не держат. Сажусь на край кровати и прячу лицо в ладонях. Что теперь делать, как быть и куда бежать за помощью? И насколько все плохо? Теперь у агрессии Андрея есть причина. Очень серьезная причина, и лучше бы он был просто придурочным идиотом.
— Ань.
Поднимаю глаза на мрачной Тимура.
— Возьми себя в руки, — холодно говорит он. — Не теряй голову. Это твоему брату никак не поможет. И раз матери рядом нет, то ты за старшую в семье.
Торопливо вытираю слезы, сглатываю кислую от страха слюну и киваю. Я старшая. И мои истерики ничего не изменять и не исправят.
— Вот и умница, — слабо улыбается Тимур.
Глава 41. Жизнь полна неприятных сюрпризов
Илюхой оказался крепенький и низкорослый мужичок в сером спортивном костюме и бритой наголо головой. И очень цепкими внимательными глазами.
— Доброй ночи, — говорит он мне и улыбается.
Зубы у него ровные, но мелкие. Напоминает хищного зверька.
— Доброго, — отхожу в сторону, а на кухне продолжает яростно мычать Андрей.
— Илюха, — Тимур протягивает ладонь для рукопожатия.
— Илья Константинович, — тот недовольно кривится, пожимает рук и уверенно шагает на кухню не разуваясь. — Сколько можно повторять? — оглядывается на посмеивающегося Тимура. — Никаких Илюх. Илья хотя бы.
— Не с той ноги встал?
Илья фыркает, скрывается на кухне и вздыхает:
— А ты тут что делаешь?
— Сижу и веду интеллектуальные беседы, — скучающе отвечает Рома.
— В который раз, да?
Заглядываю в кухню. Илья склонился над Андреем, который яростной гусеницей пытается отползти к батарее.
— Увозим? — поднимает взгляд на Рому, который отпивает чай из фарфоровой чашки.
— Я бы увез.
— Куда? — тихо спрашиваю я.
— В лес, — Илья оборачивается через плечо. — На перевоспитание.
— В смысле? — я ничего не понимаю. — Какой лес?
— Сосновый, — спокойно отвечает Илья.
— В центр реабилитации наркозависимых, — Рома отставляет чашку.
— В частный и закрытый центр, — Илья ласково улыбается мне, а глаза холодные и спокойные. — Совершеннолетний?
— Нет, — сжимаю вспотевшие ладони в слабые кулаки.
— А вы ему кто?
— Сестра.
— А родители где?
— Дохрена вопросов, Илюх, — Тимур садится за стол. — Мать на блядках, отец самоустранился, а этот, — кивает на рычащего Андрея, — из-за недостатка внимания и воспитания пошел вразнос.
— Знакомая ситуация, не так ли? — Илья переводит взгляд на него.
— А это к делу не относится, — Тимур смотрит на него исподлобья.
— Как у тебя дела? — ласково и тихо спрашивает Илья. — Давно ты мне не звонил.
— Раз не звонил, то все хорошо.
— Это радует, — Илья одобрительно кивает и смотрит на меня. — Увозим?
— Может, вы с ним побеседуете? — растерянно спрашиваю я.
Так. Короткая и любезная беседа между Тимуром и Ильей меня напрягла. Неужели…
— Вряд ли сейчас с ним возможен разговор, — Илья вздыхает, вырывая меня из нехороших подозрений. — И разговоры — это, конечно, здорово, но они не возымеют нужного эффекта.
— А что возымеет? — сглатываю я.
— Долгий процесс реабилитации под надзором врачей и психиатров, — Илья обнажает зубы в улыбке. — И если подтвердится то, что ваш брат сидит на синтетических веществах, то…
— Все плохо, да? — я перебиваю его и всхлипываю.
— Руки проверяли? — Илья оглядывается на Рому.
— Вены чистые.
Андрей бьется затылком о пол. Один раз, второй, третий, четвертый, пятый…
— Увозим, Илюх, — Тимур решительно встает.
— Но… — в испуге попискиваю я.
— Никаких но, Анечка, — закатывает рукава рубашки. — В лес ему надо. Свежим воздухом подышать.
— И ты поедешь? — Илья удивленно вскидывает бровь. — Неожиданно. Помнится…
— Не помнится, — шипит Тимур. — Пацану нужна помощь. Ага?
— Ага, — кивает Илья и щурится на него. — Любопытно.
— Да хорош, — Тимур рычит в его лицо. — И раз у нас тут про воспоминания речь зашла, то кто-то мне говорил, что я больше не пациент, а друг. Так?
— Так.
— Тогда потащили эту куколку будущего человека к тебе в лесное царство несчастных и непонятых.
Я в ужасе смотрю на Рому, а тот печеньем похрустывает, будто ничего особенного не происходит. Тимур бывший торчок, а он даже бровью не повел. Тимур хватает Андрея за ноги и волочет к проходу:
— Ты мне поможешь, нет?
— Нет, — Илья отходит в сторону и переводит взгляд на Рому, который цокает и откладывает надкусанное печенье.
— Понял, — поднимается на ноги. — Стоило с санитарами приехать, — сбрасывает пиджак и язвительно добавляет, — Илья Константинович.
— У меня правила, Ром, — Илья накидывает капюшон на голову, — избегать физического взаимодействия с пациентами.
— Почему? — Рома расстегивает манжеты.
— Это дицсиплинирует.
— Как именно? — закатывает рукава. — И кажется, с одним пациентом у тебя был физический контакт до сломанной ноги.
— Не было перелома, — Илья перекатывается с пяток на носки. — Трещина была, но Тимур любил преувеличивать.
— Да чтоб тебя! — рявкает Тимур и поднимает яростный взгляд. — Я в гипсе ходил!
— При трещинах тоже накладывают гипс, — невозмутимо отвечает Илья. — И бегать ты перестал.
— Да охренительно побегаешь в гипсе, — цедит сквозь зубы Тимур.
— А, может, и трещины не было, — Илья ехидно улыбается.
— В каком смысле?! —
