Что-то между нами - Юлия Резник
– Интересно, по какому случаю.
Степан пожимает плечами. Логично. Откуда ему знать, если даже меня не посчитали нужным поставить в известность о готовящемся мероприятии.
Подъездная дорожка вся заставлена. Машины брошены кое-как. Кто-то даже не посчитал нужным прижаться к обочине и встал, перегородив дальнейший проезд.
– Стой, Степ. Ты здесь не проедешь, не щемись. Пройдусь.
– Роберт Константиныч, завтра переобуться надо – снег. Утром на Ровере поедем, не проблема?
Снег? Задираю голову к черному небу, а там и правда танцуют одинокие снежинки.
– Да уж какие проблемы? Переобувайся.
Протискиваюсь к крыльцу. Снег седеет кое-где, под бордюрами. Но если так продолжится и дальше – к утру насыплет. Жаль цветы, буйствующие на клумбах. Они стали еще прекраснее в своей предсмертной агонии. Притормаживаю, вдыхая терпкий аромат хризантем, прелых листьев и… конопли.
– Вы тут че, охренели?! Ну-ка быстро бычкуйте все, – взлетаю по ступенькам к молодежи, оккупирующей крыльцо. – И валите с глаз, пока я ментов не вызвал.
Бешенство тлеет в груди и вырывается на волю клубами пара.
– Эй, дядя ты кто такой? – ухмыляется один из укурков.
– Да ты че, Алекс! Это же Воинов…
Дальше не слушаю. Прикладываю трубку к уху.
– Михалыч, я охране на хера плачу? Какого черта у меня на крыльце какие-то наркоманы?! Вы тут охуели все, или что?
– Так ведь Тамара Васильевна дала разрешение…
– На что дала?! Ты в себе вообще? Две минуты у вас, чтобы разогнать всех к чертовой матери!
Толкаю дверь. Обхожу комнаты в поисках своих. Милка стоит у барной стойки, сплошь заставленной дорогим бухлом, и о чем-то переговаривается с белобрысым парнем. Диджей сводит треки чуть поодаль. Басы бьют в пол. Мой диван сдвинут к окну, чтобы освободить место для желающих потанцевать. На драгоценном ковре валяются скомканные салфетки и какой-то мусор. Подхожу к Милке, но та до того увлечена беседой, что в упор меня не замечает.
– Закругляйтесь, – цежу я, обхватив ее локоток.
– Папа? – Глаза дочери панически расширяются. – Привет. А мы тебя не ждали.
– Я вижу. Сворачивай балаган. Наркоту, если она есть, на стол.
– Ну какая наркота, пап? Это просто вечеринка.
– Я все сказал. У тебя пять минут. Вот это все… убрать.
– Завтра придет уборщица! – губы Милки начинают дрожать. Она в отчаянии озирается по сторонам, а увидев того, кого хотела, вдруг опять оживляется: – Мам, ну хоть ты ему скажи!
– Привет, Роб. Что за шум? – улыбается Тома во все свои дорогостоящие виниры.
– Ты че, тоже под кайфом? – бросаю я и, не дожидаясь ответа, проталкиваюсь к розетке, чтобы выдернуть шнур. Да. Так гораздо лучше. Оборачиваюсь к притихшей толпе:
– Господа, вечеринка закончилась.
Меня, конечно же, узнают и спорить не решаются. Сложив на груди руки, наблюдаю за тем, как народ суетливо расходится. Милка бегает между друзей, что-то там объясняет и то и дело оглядывается на меня, прожигая ненавидящим взглядом.
– Ну, вот и что за цирк ты устроил, Роберт? – вздыхает Тамара, становясь рядом со мной под стеночку.
– А ты? Какого черта позволила превратить наш дом в притон?
– Опять сгущаешь краски! Что же ты за человек такой, Воинов?
– Послушай, да здесь так воняет травой, что даже Снуп Дог закашлялся бы!
– Правда, что ли? При мне никто не курил.
– Ну, хоть за это спасибо. Кто знает, куда тебя понесет в попытке сойти за свою.
– Ты на что сейчас намекаешь? – шипит жена, впиваясь в мое запястье ногтями.
– На то, что ты не станешь моложе, туся с компанией дочери.
– Ты охренел, Воинов?! При чем здесь это? Я просто хочу быть ближе к нашей девочке! Кто-то же должен знать, чем она живет!
– А сближает вас, стало быть, один косяк на двоих?
– Мы не курили! Ты что, не слышишь? – Томка переходит на ультразвук. Смотрю на нее, и в висках от злости пульсирует. Господи, неужели она не понимает, как нелепо выглядит среди этих сосунков?
– На будущее, если в моем доме планируется какая-то вечеринка, я хочу о ней знать.
– Это и мой дом! Я буду делать здесь то, что хочу! Ты запретил Милке ехать с парнем в Дубай. Она попросила разрешения устроить вечеринку, чтобы поднять настроение. Я не стала возражать, потому что она была очень расстроена. Что здесь такого?
Мне есть что сказать на каждый гребаный тезис. Но я вдруг понимаю, что тупо не хочу. Вообще не хочу с ней говорить. Устал, как пес. Просто хочется завалиться и три дня не вставать с дивана. Моего. Итальянского. Отодвинутого к окну.
Две недели меня не было. А дома никто не ждет. И самое смешное, что меня это даже не удивляет. Привык уж. И не жду другого. Нормально ли это? Наверное. На самом деле психика человека устроена так, что главное – это стабильность. Даже если эта стабильность заключается во фразе «стабильно херово». У меня все хорошо. Только смрад душит. Ничего не ответив, иду к двери.
– Роб, ты куда? Мы разве договорили?
– Я все сказал, – пожимаю плечами. – Поеду, проветрюсь.
В машину сажусь без какой-либо конкретной цели. Просто потому что дома не хочу быть. Долгожданная тишина почему-то давит на плечи. Привычные, как помехи при телефонном разговоре, мысли возвращаются… А для чего вообще это все? Если когда херово – некуда податься.
Хотя… Открываю мессенджер. У меня же вообще-то есть содержанка. Смеюсь. Я, наверное, один такой горе-папик. Мы-то с рыжей так по-нормальному и не трахнулись. В последнюю нашу встречу она еще не зажила. Так что пришлось обойтись неумелым минетом. А потом мне пришлось срочно уехать, и дела до того закрутили, что я и думать забыл о девчонке.
Она сама напомнила о себе. Сообщениями. Сначала отчиталась в том, что переехала. Еще через несколько дней спросила, не буду ли я против, если она возьмет кое-какую подработку в субботу. Я ответил, что пока занят и не претендую на ее время. С аналогичным вопросом Эмилия обратилась ко мне
