План битвы - Дмитрий Ромов
— Меня Игорь ударил, — сильнее начинает всхлипывать она.
Опаньки…
— Ударил? Как это? Он выпил что ли?
— Да, сказал, на работе неприятности, деньги там вроде потерял… а я ему высказала всё, что думаю о мужиках, которые неприятности в водке топят.
— А он?
— Ударил. И ушёл…
— Сильно ударил? Куда?
— В живо-о-о-т, — пуще прежнего ревёт она. — А если бы там ребёночек был?
— Ты что, беременна⁈
Она мотает головой:
— Нет, ну а вдруг была бы? Разве так можно вообще?
Ф-у-у-у…
— А сейчас он где?
— Не зна-ю-ю…
— А он что у тебя живёт? В общаге?
— Приходит иногда. Только я с общаги съехала. Я теперь двушку снимаю.
— Серьёзно? — удивляюсь я. — И где?
— Да, недалеко от стадиона, на Кирова, в доме, где «Лакомка», только не по Советскому, а по Кирова. Он угловой там…
— Здорово, молодец. Как нашла?
— Ну, знаешь, людей к нам много интересных ходит, поспрашивала, вот и нашёлся вариант…
— Ну хорошо. И что мне с тобой делать? У него ключи-то есть, у Игоря твоего?
— Есть, — часто кивает она. — Но я могу запереться изнутри.
— Правильно, а завтра замок сменишь. Хорошо, пойдём, провожу тебя. Посиди здесь пару минуток, мне домой надо подняться.
Она снова кивает, а я захожу в подъезд. Игорёк ударил… Интересное кино, да? Если учесть, что Игорька этого я за Киргиза принял. А что касается кино, то в кино я как раз и видел кое-что подобное, кино это «Крёстный отец» называется.
Сонни Корлеоне как раз так и выманили из дому, избив сестру. И расстреляли.
— О, Егор! — говорит мама, выглядывая из кухни. — Опять в постели не лежишь?
— Я сегодня у врача был, он говорит, нельзя всё время лежать, нужно начинать нагрузки давать организму. Пешком ходить, лечебную физкультуру делать и всё такое.
— Ох, плут ты, Егор, — говорит мама, покачивая головой и как-то странно улыбается.
— Чего? — хмурюсь я, пытаясь понять, где подвох.
— Чего, — передразнивает она меня. — И молчит, будто ничего не случилось.
— А что… случилось? — настораживаюсь я.
— Да ладно, перестань, у тебя врать не получается, я же вижу, что ты знаешь.
Блин, чего я знаю-то?
— Мам, намекни хотя бы, что за загадки?
— Ой-ой-ой, прям поверю сейчас. Про него статья в газете, а он весь такой скромный и ничего не знающий, не понимающий, да?
Мама смеётся, радуясь своей проницательности.
— А, это… — выдыхаю я, а то уж напрягаться начал.
— Да, — пожимает она плечами и пренебрежительно взмахивает рукой. — Это… Подумаешь. Про тебя же каждый день в областной газете по статье выходит. Одной больше, одной меньше, правильно? Ну скромняга, даже не сказал ничего. Я такая прихожу на работу, а мне коллеги наперебой про тебя рассказывают. Я стою, глазами хлопаю, ничего понять не могу, а потом начальник группы газету протягивает. Ну, говорит, Анна, поздравляем тебя, хорошего сына вырастила, настоящего героя.
Мама, расчувствовавшись даже слезинку с ресниц смахивает.
— Вот, дожилась… Один герой, а теперь и второй туда же. Ладно, иди руки мой, я такой ужин в честь этого дела сварганила, закачаешься.
— Да, по запаху чувствую, что-то фантастическое. Это что, мясо по-французски?
— Ты как угадал, шпион? — смеётся она.
— Ну, мы же не будем без папы садиться? Надо его подождать. А я пока к Рыбкину забегу.
— Папа задерживается, что же мы из-за него голодными будем сидеть, слюни пускать?
— Мам, а я обедал поздно. Давай подождём. Я как раз на полчасика отскочу. Ну, и всё-таки, ему же тоже захочется с нами отметить.
— Вот так, — упирает мама руки в бока. — Готовишь-готовишь и никакой благодарности. А отец вообще неизвестно, когда придёт, они сегодня Скачкова на пенсию провожают. Так что папа твой в ресторане поужинает.
Ого, а он даже и не сказал ничего… Скачков то есть. Опоздал, наверное, на собственные проводы.
— Ну что же, значит ему не повезло, — улыбаюсь я. — В ресторане так вкусно не накормят.
— Не подлизывайся, — говорит мама и скрывается на кухне.
А я мчусь в спальню и ныряю под письменный стол, вскрываю свой тайник и вытаскиваю наган. Натурально, Троцкий. Надо ещё кожанку себе сообразить.
Вдруг… блин, она же на кухне была. Слышу шаги, мама идёт. Твою ж дивизию!
— Егор… Ты где? О, ты чего туда залез?
— Карандаш закатился куда-то.
— Выгляни на минутку, потом найдёшь.
Я выглядываю, закрывая собой дыру в полу.
— Слушай, я хотела у тебя про Наташу спросить. Это что за история такая с другом?
— В смысле, какая история, мам? Я что-то не в курсе, наверное…
— Ну, как не в курсе, ты вон к Геннадию бегаешь постоянно. Что это за друг вообще? Она что…
Мама запинается, не зная как спросить.
— Чего?
— Ну, знаешь… это очень странно. Два месяца её не было, а тут вдруг появляется с мальчиком. Они что, жениться собираются?
— Да я не знаю, — отвечаю я.
— Нет, ну если он у них дома живёт… Зачем-то же она его привезла, так ведь? С отцом знакомить? Значит что, уже всё решили? Не ожидала я от неё, честно говоря… Зачем так прямо экстренно, ещё восемнадцати не исполнилось и вот… Значит всё-таки она… Беременна она что ли?
Ух-ты, вон о чём речь… А я-то и не подумал в эту сторону. Ну, казалось бы, что такого, парня привезла, кого сейчас этим удивишь? Ну, то есть не сейчас, а через сорок лет…
— Мам, я правда не знаю.
— Ну, в кого ты такой бесхитростный у меня! Давно бы уж выспросил у Гены своего.
— Так зачем выспрашивать, если они сами не хотят говорить? — спрашиваю я и подёргиваю носом. — Там, по-моему, горит что-то…
— Да ну тебя, — машет рукой мама и бежит к мясу по-французски.
Впрочем, очень сомневаюсь, что этот рецепт имеет хоть какое-то отношение к Франции…
Я заделываю дыру и вылезаю из-под стола. Потом накидываю ветровку, а в карман укладываю свою пушку. К счастью, моя древность «командирская», с укороченным стволом и рукоятью, поэтому в кармане ветровки не слишком заметна, особенно когда в кармане рука.
— Мам, скоро приду, — бросаю я и выхожу за дверь.
Так, что теперь? Какой план? Как всегда, действовать по обстановке? Очень похоже на опытного сотрудника органов…
— Ну, и как тебе квартира, нравится? — спрашиваю я у Тани, пока мы едем в троллейбусе.
— Ага, конечно. Полнометражная, там такие потолки, знаешь, стены толстые. Просто шик.
— А окна куда? На улицу или во двор?
— Окна на улицу, на Кирова.
— Не шумно? — вроде как просто болтаю я.
— Нет, там движения-то нет, все же по Советскому несутся, а у меня последний подъезд, так что вообще отлично.
— Понятно, — киваю я. — А этаж?
— Третий.
— Вообще огонь, да?
— Как? — хлопает она ресницами.
— Огнище, говорю, круто значит, бомба.
Я улыбаюсь.
— А… — кивает она, — точно, бомба, ага…
Заходим во двор с Советского, чтобы не светиться перед окнами. Рука на рукоятке, сердце на адреналине. В подъезде прохладно, как в погребе, стены до середины выкрашены тёмно-зелёной масляной краской. Пахнет жареным луком.
Медленно поднимаемся на третий этаж. Таня останавливается перед дверью, а я прохожу наверх, до самого верхнего, пятого этажа. Выглядываю во двор. Всё чисто, ничего подозрительного.
— Ты чего? — тихонько спрашивает Таня, когда я возвращаюсь к ней.
— Да, интересно просто, дом ведь совсем не такой, как у нас. Я в полнометражной не жил никогда.
— А-а-а… Что делать-то?
— Звони, — командую я и становлюсь в сторонке, чтобы в глазок меня не было видно.
Таня жмёт на кнопку звонка. Его тревожная трель разрывает тишину и обрывается.
— Ещё, — шепчу я.
Она звонит. Никакой реакции.
Позвонив ещё несколько раз, Таня вопросительно смотрит на меня, и я киваю, мол открывай.
Она достаёт из сумочки ключи и, гремя ими на весь подъезд, открывает дверь.
Я делаю знак, чтобы она заходила. Татьяна смотрит с опаской и заходит, оборачиваясь и поглядывая на меня. Давай-давай, сигнализирую я и тоже захожу внутрь, оставляя пока дверь открытой.
Она заглядывает в гостиную.
— Игорь! Ты дома?
Идёт дальше по коридору и, открыв дверь заглядывает в спальню, потом осматривает кухню, туалет и ванную. Я закрываю дверь.
— Ну, показывай, хоромы свои, — улыбаюсь я, стараясь излучать спокойствие и позитив.
— Нет его, ушёл, — говорит Таня.
— Да, я понял уже. Хочу квартиру твою посмотреть, можно?
— Ой, — взмахивает она рукой, приободряясь. — Если бы моя, я ведь здесь просто квартирантка.
— Какие твои годы, Танюш, будет и у тебя такая.
Я захожу в кухню. Мебель
